Утром Геннадий Петрович необычно долго провёл в ванной. Войдя на кухню и сняв с головы мокрое полотенце, ответил на немой вопрос накрывающего на стол Фролова:
- Михей и на зоне по два раза в душ ходил. Даже если горячей воды не было. Не любит когда от человека потом прёт. Не могу я к нему чушком заявиться. Видишь? Побрился и не порезался. Нормально?
Олег поднял большой палец и старательно изобразил на лице восхищение:
- Супер, дядя Гена! Посвежел, помолодел. На глаз больше сорока никак не дашь. Отвечаю.
- Скажешь тоже, - засмущался не привыкший к комплиментам хозяин, - жалко рубахи свежей нету. Брюки с пинджаком есть, а рубахи, понимаешь, нету. Так-то я хотел постирать, да вчера запамятовал за разговорами. Вот беда!
Фрол поставил тарелку с хлебом на стол, вытер руки о тряпицу и уже на ходу успокоил Геннадия Петровича:
- Погоди, дядя Гена. Щас я в сумке пороюсь. Наверняка что-нибудь да найдётся.
Вернувшись на кухню, показал хозяину новую рубашку в пакете:
- Нашёл. Щас я её быстренько поглажу и всё будет нормалёк. А если великовата, то рукава подвернём. Под пиджаком сойдёт. Никто не заметит. Утюг-то есть?
- Есть. Как не быть? На антресольке поищи…
Через полчаса дядя Гена был полностью экипирован в дорогу. Мимоходом оглядев себя в зеркале, он остановился у двери, и, потоптавшись на месте, неожиданно нахмурился и проворчал, в упор глядя на Фролова:
- Ты дома-то не засиживайся. В училище сходи или в жилконтору, опять же. Оно, может, и не понадобится, но пользы больше, чем штаны без толку протирать. Участковый верно сказал: под лежачий камень вода не текёт. Если всё путём сложится, то я ране чем через три часа не вернусь. Ну и ты к этому времени домой возвращайся…
***
«Как-то стрёмно. Вроде бы домой вернулся, а всё чужое. – Думал Фролов, подходя к училищу. – Наверное, если бы бабуля была жива, то совсем по-другому себя чувствовал. А сейчас даже немного боязно. Даже не знаю почему. Отвык я от Сосновоборска. Интересно, удастся ли снова привыкнуть?». Не став сразу заходить в здание, Олег уверенно зашагал к спортивной площадке, где по его расчётам должны коротать время завсегдатаи классных галёрок-камчаток. Он не ошибся: на гимнастических скамейках, выкрашенных в тёмно-синий цвет, сидели ребята в форменных фуражках, которые, не таясь, вовсю дымили ядрёными сигаретами без фильтра. Увидев приближающуюся долговязую фигуры, парни сначала насторожились, а затем, пошептавшись, почти синхронно вскочили с мест и бегом рванули навстречу. Олег замер на месте в ожидании худшего, но ребята остановились в шаге, а затем самый смелый и, очевидно, заводила компании робко протянул руку и также робко спросил:
- Ты Фрол? Тебя Олегом зовут? – Старшой смутился, но продолжал смотреть в глаза. – Ты здесь до нас учился…
Фролов осторожно, чтобы не выдать испуга, выдохнул и ответил нарочито небрежным тоном:
- Ну, Олегом. Что из того? Вы мне лучше скажите, Хейфиц по-прежнему директор? Валерий Борисович…
Ребята вразнобой загалдели, перебивая друг друга, но заводила, остановив их коротким матюгом, ответил с видом бывалого человека:
- Он. Куда ж без него? Только он не Хейфиц, а Хейфец. Ну это так, к слову. Пошли, проводим тебя до кабинета.
- А я так и сказал. – Парировал Олег и вопросительно посмотрел на старшого. - Тебя как зовут, командир? Славкой? Клёво. А скажи мне братан, откуда вы меня знаете? Я почти три года в посёлке не был. Да и вернулся, считай, день назад…
Обрадованный свойским «братаном», Славик расправил плечи и с должной солидностью во взгляде и голосе объяснился:
- Так про тебя не только всё училище базарит, но и весь Сосновоборск. Только он теперь с прошлого года городом стал. Сначала про бабулю твою судачили, а теперь, значит, про тебя. Шутка ли? Вроде бы погиб, даже поминки справляли, а оказалось…
- Ладно. Потом поговорим. – Поспешно перебил Фролов. – Веди меня к директору…
***
Валерий Борисович знал о предстоящем визите бывшего учащегося от капитана Свиридова. Участковый нашёл время в плотном рабочем графике и за чашкой чая в общих чертах поведал директору о мытарствах, выпавших на долю хулиганистого сироты. Пообещав сотруднику оказать Фролову всевозможную помощь, Хейфец отменил назначенную на утро поездку в горисполком, сославшись на самочувствие. Директор не любил и не умел лгать, но, понимая, что совещание у председателя наверняка затянется допоздна, сознательно пошёл на неблаговидный поступок.
***
- Возмужал, заматерел… Тебя не узнать, Олег. – Валерий Борисович, крепко пожал протянутую руку и гостеприимным жестом указал на стул. – Присаживайся. Чай будешь?
- Никак нет, Валерий Борисович. – Фролов был сильно смущён и изо всех сил старался выглядеть уверенным в себе человеком. – Я к вам на минуточку забежал. Много времени не займу. Мне дубликат диплома нужен. Так получилось, что после бабушкиной смерти все документы пропали. Времени абсолютно нет. – Замявшись на секунду, с трудом заставил себя соврать. - Мне ещё в военкомат надо ехать.
- Жаль. – По лицу директора было видно, что он искренне разочарован. – Ну что ж. Надо, так надо. Мне Владимир Ильич ещё вчера рассказал о твоей проблеме. Вернее, проблемах. Я попросил архивариуса подготовить дубликат диплома. Но прежде чем ты пойдёшь в учебную часть, хочу попросить тебя выступить перед учащимися. Ребята чуть с ума не посходили, когда узнали, что ты живой. Да что тут греха таить? У самого сердечко прихватило. Но это пустяки. Ты совершил самый настоящий подвиг. Герой. А, как говорится, народ должен знать своих героев. Недели на подготовку хватит? Я могу тебе помощницу выделить. Ты будешь рассказывать, а она обрабатывать и записывать. Тебе по сути останется только материал выучить и озвучить.
Олег исподлобья взглянул на Хейфеца:
- Нет, Валерий Борисович. Исключено. Я выступать не буду.
Глаза педагога зажглись недоумением:
- Почему?
Фролов напряг память и выдал слово в слово вроде бы давно позабытую цитату:
- В уставе чётко сказано: «Ничто, в том числе и угроза смерти, не должно заставить военнослужащего вооруженных Сил СССР сдаться в плен». Какой из меня герой, если я был в плену у духов? И неважно, что по контузии. Факт есть факт.
Директор нашёлся сразу:
- Не тот случай, Олег. Не тот случай. Ты сам сказал, что потерял сознание. А это значит, что ты рук своих над головой не поднимал и пощады у врага не просил. Извини, конечно, но твой отказ принять не могу. Да и ребята не примут. Это не я придумал. Они попросили, чтобы я к тебе обратился. Понимаешь? Здесь в коридоре перед кабинетом человек сто собралось. Я даже подумал, что снова в столовой конфликт случился. Ошибся. – Хейфиц поднялся с места, подошёл к окну и заговорил, не оборачиваясь к собеседнику. – Пойми, Олег. Грядут смутные времена. История испытывает нас на излом. Всю страну… Ребятам нужны герои. Я не шучу. Настоящие, честные люди. А им подсовывают бандитов, воров и стяжателей. И если мы махнём рукой и перестанем за них бороться, то скоро обретём потерянное для страны поколение. – Он развернулся от окна и в упор посмотрел на Олега. – Неужели тебе всё равно, какую дорогу выберут ребята?
Фролов задумался: «Лихо обставил дело директор. Что делать? Возьму отсрочку на пару-тройку недель. Сошлюсь на дела в Москве, а там видно будет. Тем более, что в Москву надо так и так ехать. Глядишь, и перекипят пацаны».
- Я подумаю, Валерий Борисович. Мне ещё в Москву на пару недель надо съездить. Дела кой-какие закрыть. Я слово дал, что приеду.
- Договорились. – Обрадовался Хейфец. – Вернёшься из столицы, дай знать…
***
Фролов шагнул за порог кабинета учебной части и тут же замер как вкопанный: в сидящей за столом сотруднице он сразу узнал свою одноклассницу Ольгу Корнееву. Смешная конопатая девчонка с косичками, бойкая и чуть-чуть полноватая, неожиданно превратилась в весьма привлекательную девушку с правильными чертами лица и огромными васильковыми глазами. Олег проглотил тяжёлый ком в горле, Ольга подняла взгляд и вдруг разрыдалась. Она плакала взахлёб, горько и безутешно. Фролов, не зная, что делать, подошёл к столу, наполнил стакан водой и как-то неловко сунул его в щелочку между ладонями из которой виднелся покрасневший кончик носа:
- Выпей, Олька. – Получилось нелепо и грубовато, но парню было всё равно. – Ты чего разревелась, как первоклашка? Восемь лет с тобой учился и ни разу тебя такой не видал.
- Дурак! – Необидно выпалила девушка и, схватив обеими руками стакан, сделала несколько больших глотков. – Когда прислали похоронку, я в Красноярск, в Свято-Троицкий храм ездила. Молилась за упокой души. Хотя ни одной молитвы не знала… Теперь выучила… Я же тебя, дурака долговязого, с первого класса люблю. И когда ты решил в училище поступать, я тоже хотела. Мама не разрешила…
Ошеломлённый Фролов рухнул на стул:
- Ты чо щас сказала? Повтори…
- Не повторю. Что сказала, то сказала. – Ольга уже начала приходить в себя, но продолжала икать и шмыгать носом. – Ты за дубликатом пришёл? Вот тебе дубликат. Забирай и уходи. Видеть тебя не могу…
- Постой, - отмахнулся Олег, - в чём я виноват? В том, что выжил и домой вернулся?
- Нет. В том, что ни одного письма мне не написал…
***
Олег и Ольга ругались и разговаривали ещё целых два часа, пока в кабинет не зашла преподаватель математики. Впрочем, педагог не успела им помешать. Они договорились, что вечером Олег придёт в гости. Родители Ольги уже второй год были на заработках в далёком заполярном посёлке со странным названием Тикси…
***
У подъезда Фролова встретили два крепких и угрюмых парня:
- Ты Фрол?
- Я.
- В «Ниву» садись. Тебя Михей кличет…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/