Представьте себе графство Суррей в Англии. Тихий уголок, казалось бы, ничем не примечательный. Но именно здесь выросли три будущих гитарных бога: Джимми Пейдж, Джефф Бек и Эрик Клэптон. В 1999 году двое из них, Пейдж и Бек, встретились, чтобы вспомнить былое и порассуждать о музыке.
Журналист: Вы оба начали играть на электрогитаре, когда это был еще довольно экзотический инструмент. Что вас вдохновило?
Джефф Бек: Меня зацепили рок-н-ролльные фильмы, особенно "The Girl Can’t Help It" с Эдди Кокраном, Литтл Ричардом и Gene Vincent & The Blue Caps. Этот фильм перевернул моё сознание! Особенно Blue Caps - они выглядели реально опасно. Мне сразу же захотелось собственную гитару.
Помню, меня просто гипнотизировали форма гитары и звуки, которые она издавала. Хотя сейчас я не понимаю, почему она так меня зацепила. В те времена гитара была на втором плане: когда играли группы, это не было похоже на "А теперь – гитара!". Это был просто аксессуар для парней, которые пели классные рок-н-ролльные песни.
Поначалу гитара была скорее модной штучкой, но мы, малолетние придурки, начали разбираться, кто на ней действительно играет, а кто просто красуется. Мы гадали: если Элвис не играет соло, то кто же? Мы ходили по музыкальным магазинам и спрашивали: "А кто играл на этой пластинке?" и "А на той?"
Джимми Пейдж: И потом мы засиживались дома и внимательно изучали эти пластинки. Удивительно, но тогда партии гитары казались мне такими громкими и выразительными. Какое-нибудь эхо или реверберация звучали просто потрясающе. А сейчас я слушаю те же самые записи, и все эти эффекты где-то на заднем плане. Но мы тогда были так голодны до новой музыки, что впитывали всё, как губки. Все мы – Эрик, Джефф и другие наши сверстники – прошли через это.
Бек: ...И оказались на полу. [смеётся]
Журналист: Невероятно, насколько вы были мотивированы – на какие жертвы шли, чтобы играть на электрогитаре!
Бек: Было несколько причин. Во-первых, в то время у электрогитары была невероятная палитра материала, из которого можно было черпать. Я никогда не скучал, потому что постоянно появлялся кто-то, кто делал что-то новое. Джеймс Бертон, Скотти Мур, Чет Аткинс, Бадди Гай – было чем заняться.
Вторая причина – это упадок рок-н-ролла в 1959 году. Элвиса забрали в армию, Бадди Холли погиб, и настоящего драйва не стало. Все эти Джонни с их слащавой попсой – просто ужас! Мы думали: "Что вы, ублюдки, делаете с нашей музыкой? Мы вам её не отдадим!" И мы решили её вернуть.
Журналист: Вы оба стали известны как участники The Yardbirds, но у вас были интересные проекты и до этого. Джимми, вы играли с Neil Christian & The Crusaders, а затем стали успешным сессионным музыкантом и продюсером. Расскажите о том, как вы жили в начале 60-х.
Пейдж: Я был совсем юнцом, когда играл с Neil Christian. У нас была хорошая репутация, но гастроли были ужасными. Помню, как-то раз мы ехали в Ливерпуль, и у нас сломался фургон. Пришлось добираться автостопом. Мы так опоздали, что нам дали сыграть всего 45 минут. Денег у нас не было, и мы ночевали в какой-то каморке в клубе, среди стульев и аптечки. Было жутко холодно.
Из-за постоянных переездов и ужасных условий я постоянно болел. В конце концов, я решил завязать с этим делом и вернуться в художественный колледж. Мне там очень нравилось. К тому же, мне было всего 18, и я ещё не определился с тем, чем хочу заниматься в жизни.
Журналист: Но вы же не бросили музыку совсем? Вы нашли Джеффу несколько сессий, а ещё спродюсировали пару записей Эрика после The Yardbirds?
Пейдж: Да. Я тогда работал штатным продюсером на Immediate Records и приглашал Джеффа на некоторые сессии. С Эриком была похожая история. Мы записали с ним четыре песни, включая "Telephone Blues". Мне кажется, там одно из его лучших соло.
Журналист: Эти сессии можно назвать отправной точкой современного гитарного звучания. У Клэптона очень мощный и насыщенный тон, особенно для того времени.
Пейдж: Это была забавная сессия. В одной из песен Эрик использовал фидбэк, а звукорежиссёр был каким-то очень уж правильным и решил, что мы спятили. Он пытался убрать этот звук на пульте. Это был 1966 год, и он никогда раньше не слышал, чтобы гитаристы использовали фидбэк. Мне пришлось объяснять ему, что это такая фишка.
Журналист: Вам предлагали присоединиться к The Yardbirds после ухода Эрика?
Пейдж: Да, дважды. Один раз ещё до того, как Эрик ушёл. Их менеджер, Джорджио Гомельский, хотел сделать звучание более коммерческим, а Эрик хотел играть более чистый блюз. Второй раз мне предложили место уже после ухода Эрика. Но я всё ещё боялся, что заболею в дороге, да и с Эриком у нас были хорошие отношения.
Тогда я порекомендовал Джеффа. Мне кажется, он вывел The Yardbirds на новый уровень. Его игра на их альбомах просто невероятна. К сожалению, вскоре после этого у меня началось много скучных сессий. Так что, когда Джефф позже пригласил меня в The Yardbirds, я сразу же согласился. Но я не жалею о работе в студии – это был отличный опыт.
Журналист: Джефф, вы не сомневались, прежде чем занять место Клэптона в The Yardbirds?
Бек: Ни секунды! Я тогда играл в хорошей группе The Tridents, и они постоянно восхищались The Yardbirds. Я их тогда не слышал, но они без устали твердили: "Эрик Клэптон то, Эрик Клэптон сё". Я уже начать злиться на этого Клэптона. Думаю: "Да к чёрту Эрика Клэптона! Я ваш гитарист!"
И вот однажды мы были в магазине, и там по радио заиграла "Good Morning Little School Girl" The Yardbirds с Эриком. Я подумал: "Ну да, неплохо!" Но не сказал бы, что это было что-то особенное. Я немного приободрился, и что вы думаете? Вскоре я уже играю в этих самых The Yardbirds перед фанатами Эрика в клубе "Marquee"! Я немного нервничал, но понимал, что это мой шанс.
И я им воспользовался. Вечер прошёл просто великолепно! Я выложился по полной и сорвал овации. Но главным испытанием был концерт в клубе в Ричмонде – там собирались настоящие фанатики блюза. Это было какое-то жуткое место, пахло потом, а публика забиралась друг другу на плечи, чтобы лучше видеть сцену. Мне казалось, что меня разорвут на куски! Но я тогда был наглым и самоуверенным. Думал: "Ну что, ублюдки, получите!"
Журналист: Ваш более дикий, эклектичный стиль сильно отличался от стиля Эрика. The Yardbirds сразу приняли ваш подход?
Бек: Да, они были просто замечательными. Возможно, потому, что их первый хит, "For Your Love", только что взлетел на вершину чартов, и они уже не зависели от маленьких клубов. Если бы не этот успех, они бы, наверное, попросили меня привнести что-то новое, а это была бы большая ответственность.
Но мы буквально сразу же отправились в турне, потому что песня хорошо прода валась, хотя я и не играл на ней. Наша карьера взлетела, как ракета, и я был счастлив. У меня была лучшая работа на свете! У The Yardbirds уже была репутация, так что я просто вошёл в готовую схему. Мне даже не пришлось покупать новый костюм, чтобы соответствовать остальным участникам группы – я просто носил старый костюм Эрика.
Журналист: Но как они отреагировали на вашу экспериментальную манеру игры?
Бек: Ну, на следующем сингле они позволили мне оторваться на B-стороне. Я сыграл "Steeled Blues" и всё такое, чтобы поддержать блюзовый настрой. Но потом они сами начали просить меня о чём-то более сумасшедшем: "Может, ты используешь какие-нибудь свои фишки?" И я начал тащить в студию всю ту аппаратуру и примочки, которые использовал в The Tridents: эхо, дисторшн, удар по усилителю, фидбэк – всё подряд.
Пейдж: Переломным моментом в плане эффектов стало появление примочек Роджера Майера. Помню, как-то раз в начале 60-х, когда я играл концерт, ко мне подошёл Роджер и сказал, что работает в британском адмиралтействе в отделе экспериментальных разработок. Он сказал, что может сделать любой электронный прибор, какой я только захочу.
Я предложил ему попробовать сделать что-нибудь, что улучшило бы дисторшн в песне "The 2000 Pound Bee". Он ушёл и вернулся с первой действительно крутой "fuzz"-примочкой. Она была потрясающей! Впервые у меня появился настоящий сустейн. После этого он стал настоящей звездой британской музыкальной сцены. Он сделал примочку для Джеффа, для гитариста The Pretty Things, а потом начал работать с Джими Хендриксом.
"Fuzz" - это эффект для электрогитары (и не только), который делает звук искаженным, "грязным", как будто перегруженным. Представь себе звук гитары, которая ревет, как разъярённый зверь - это и есть "fuzz".
Роджер Майер, о котором идёт речь в статье, был одним из первых, кто начал делать компактные "fuzz"-примочки. До этого гитаристы использовали громоздкие усилители или другие хитрости, чтобы добиться подобного звука.
Потом он сделал кольцевой модулятор, но это уже было слишком экстремально даже для меня. А потом он начал работать с Хендриксом. Я как-то раз встретил его и спросил: "Как дела?" А он отвечает: "Теперь я делаю звук для Джими".
Бек: Точно! Он нас переплюнул! [смеётся]
Журналист: У гитары ещё остался потенциал? Или она уже достигла своего предела?
Бек: Я как раз и пытаюсь вам это показать! [смеётся]
Пейдж: Давайте будем объективны. Посмотрите, какой путь проделал Джефф! Это просто фантастика! Его новый альбом [Who Else!] снова ломает все стереотипы. Это и есть Джефф Бек – его характер, его видение мира, выраженное шестью струнами. Люди всегда думают, что гитара достигла своего предела. В конце 70-х все говорили, что гитарная музыка в тупике, а потом появился Эдди Ван Хален и изменил всё. Никто не знает, что будет дальше. Всё зависит от воображения.
Бек: Не думаю, что стоит беспокоиться о том, что новое тысячелетие станет каким-то рубежом для гитары. Моя мама в 1958 году тоже думала, что гитара – это просто причуда, которая скоро пройдёт!
Журналист: Джефф, а какие гитаристы вам нравятся?
Бек: Джанго Рейнхардт – самый потрясающий гитарист всех времён. Я относительно недавно познакомился с его творчеством, хотя и раньше знал о нём. Джанго был просто сверхчеловеком! Он играл на электрогитаре ещё в 40-е годы, и это просто невероятно! Недавно я достал редкую чёрно-белую запись с Джанго. Я просматривал её в замедленном темпе, и всё, что я видел, – это два грязных пальца, которые молниеносно бегали по грифу.
Журналист: А как насчёт Хендрикса?
Бек: Что про него рассказывать? Он украл мою примочку! Не понимаю, что все нашли в этом левше... [смеётся] Хотя, признаюсь, он вдохновил меня попробовать играть левой рукой. Но у меня ничего не получилось. А ещё Бадди Гай. Он превзошёл блюз и превратил его в театр. Он играл за головой задолго до Хендрикса. Однажды я видел, как он подбросил гитару в воздух и поймал её, не прерывая аккорд.
Журналист: Кит Ричардс?
Бек: Он босс, не так ли? Он бросает вызов всем законам гравитации и умудряется играть даже с одной отсутствующей струной. [смеётся] Он играет почти что болезненно медленно, и мне это нравится. И, как ни трудно поверить, я думаю, что его игра за последние несколько лет стала только лучше.
Пейдж: Он чертовски хороший автор песен. Плюс я не знаю никого, кто играет Чака Берри лучше, чем он. Он играет так, как и должен играть Чак Берри.