Нет больше той любви, как если кто душу свою положит за други своя.
Иоанн (гл. 15, ст. 13)
В Риге, в десяти минутах езды от центра города, реку Даугаву (Западную Двину) пересекает Островной мост. Дорога ведёт через остров Луцавсала. Среди небольшой группы деревьев, между которых высятся громадные вековые липы,
с давних пор сохранялись остатки фундамента ветряной мельницы, сложенного на довольно заметной насыпи. Местные жители хранили предание, что это могила русских солдат, погибших в годы Северной войны. В 1891 году здесь был установлен гранитный монумент.
Что же произошло здесь более трёхсот лет назад?
Северная война началась с того, что в феврале 1700 г. шеститысячный саксонский корпус, пользуясь содействием курляндского герцога, неожиданно появился у Риги, без труда овладел укреплением Кобершанец, а вслед за тем
и Динамюнде (Даугавгривской крепостью). Располагая незначительными силами, саксонцы не рискнули атаковать Ригу и в ожидании подкреплений заняли позиции близ Икшкиле. После того, как стало известно о приближении шведов, спешивших из разных мест Лифляндии на помощь Риге, саксонцы в мае, сломав за собой мост, отступили за Двину.
5 июля прибыл под Ригу сам Август II вместе с И.Паткулем, отбросил подошедшие шведские войска, и стал с главными силами на правом берегу реки.
Уже начато было бомбардирование города, как известие о том, что Карл XII неожиданным вторжением в Данию заставил датского короля согласиться на мир, побудило Августа бросить осаду и перевести войска на левый берег. Там он оставил их под начальством фельдмаршала Штейнау и курляндского герцога Фердинанда–Казимира.
Между тем, Пётр I, покончив дела с турками, приступил к заранее условленному союзу против Швеции. Осенью 1700 г. он двинул свои войска под Нарву.
Нарвская катастрофа едва не расстроила всего союза, и потому царь употребил все старания, чтобы склонить польского короля продолжать войну. В мае 1701 года князь Аникита Иванович Репнин выступил из Пскова, ведя под Ригу в помощь саксонцам 18 солдатских и 1 стрелецкий пехотные полки. Через полтора месяца он соединился с войсками Штейнау под Кокенгаузеном (Кокнесе).
О прибывших полках фельдмаршал дал весьма любопытный отзыв:
«Сюда прибыли русские войска, числом около 20 000. Люди вообще хороши, не больше 50 человек придётся забраковать; у них хорошие мастрихтские и люттихские ружья, у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут
так хорошо, что нет на них ни одной жалобы, работают прилежно и скоро, беспрекословно исполняют все приказания. Особенно похвально то, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки; в военном совете московский генерал сильно жаловался и просил, чтобы жёнам саксонских мушкатеров запрещено было утром и вечером ходить в русский лагерь и продавать водку, потому что через это его люди приучаются к пьянству и разного рода дебоширству. Генерал Репнин человек лет сорока; в войне он не много смыслит, но он очень любит учиться и очень почтителен: полковники все немцы, старые, неспособные люди и остальные офицеры люди малоопытные».
Главные силы корпуса Репнина остались у Кокнесе, а под Ригу отправлены были 4 000 человек под общим начальством Томаса Юнгара (полки Трейдена, Риддора и стрельцы Юрия Вестова). Прибытие русских было как нельзя более кстати: на выручку Риги шёл от Дерпта сам шведский король.
На случай попытки шведов перейти Двину чуть выше города, малый русский отряд разместили у переправы на острове Люцаусгольме (Луцавсала) в небольшом земляном укреплении. Это были две роты «Томасова полку Юнгера: капитан Алферий Емельянов сын фон–Шлиппепбах, поручик Савва Иванов сын Извольский, сержантов 2 челов., 1 челов. барабанщик, капралов и рядовых
182 челов. Тимофеева полку Трейдена: Павел Пазухин, сержант, капралов и рядовых 100 человек». Итого по росписи полков корпуса Репнина 288 человек. Одной из рот командовал капитан Альфред Шлиппенбах, сын полковника русской службы Манфреда Шлиппенбаха и племянник двух других Шлиппенбахов, находившихся в то же время под шведскими знамёнами: полковника Вольмара Шлиппенбаха, командующего шведской Лифляндской армией, будущего генерал–майора, попавшего в плен под Полтавой и позднее перешедшего на русскую службу, и другого дяди полковника Густава Шлиппенбаха — коменданта шведской крепости Нотебург. Как видим, представители одной фамилии, честно сражались на противоположных сторонах.
Шведская армия прибыла к Риге 7 июля. Полагаясь на превосходство своих сил (25 000 против 14 000) и на выгоды занимаемой позиции, саксонцы не приняли
никаких мер на случай переправы неприятеля. Решили даже не препятствовать ей, в расчёте на лёгкую победу.
Между тем, шведы, лучшая пехота Европы, готовились к сражению. Под защитой крепостных орудий рижский генерал–губернатор Дальберг собрал множество шлюпок и разных судов для перевозки войск. Чтобы переправлять пушки и кавалерию, снарядили особые паромы с опускными бортами. На многих лодках имелись толстые связки пеньки для защиты солдат от выстрелов. Другие суда были нагружены подмоченным сеном. Предполагалось пустить их вперёд и зажечь для того, чтобы густой дым мог скрыть переправу от противника.
9 июля 1701 г., в 4 часа утра, из Пиленгофа (за нынешним рижским садом Виестура), шведы начали переправляться. Толпы любопытных рижан сбежались поглазеть на это зрелище. Все мачты кораблей, все крепостные валы были усеяны массами зевак. В короткое время вся река покрылась шлюпками, паромами и лодками, а впереди плыли барки с сеном. Их зажгли, и по реке разостлался густой дым, облака которого понесло прямо в лицо неприятелю. Саксонцы не сразу осознали, что происходит. Шведы доплыли уже до середины, прежде чем заговорили саксонские пушки, на выстрелы которых отвечали с батарей, устроенных на паромах.
Через 40 минут первые лодки шведского десанта пристали к берегу у Кремерсгофа (там, где ныне цементный завод). Саксонцы попытались сбросить шведов в реку, но были отражены. В эту решительную минуту прибыл сам фельдмаршал. Ему удалось восстановить порядок между отступившими войсками, и он снова повёл их в бой. Но все усилия были напрасны. В рукопашной схватке получил прикладом в голову герцог курляндский. Его падение произвело замешательство в коннице, и саксонцы снова подались назад. Между тем, с противоположного берега прибывали всё новые и новые шведские полки. Штейнау и Паткуль в третий раз повели своих в атаку, бой закипел с ожесточением, но шведы везде брали верх, и начавшаяся в 5 часов утра битва к 7 часам была уже окончена. Саксонцы оставили поле сражения.
На их счастье, потери Карла были значительны, а утомление конницы велико, так что о преследовании разбитого неприятеля никто не думал. Предание гласит, что знаменитый сапог шведского короля, который долгие годы хранился в доме Черноголовых, этот лихой рубака потерял во время сражения, что развернулось в тот день на полях Спилве.
Итак, подытожим: 8 (19) июля (9–го по шведскому календарю) 1701 года польско–саксонские войска Августа II Сильного были наголову разгромлены Карлом XII в Спилвской битве под Ригой.
На острове Луцавсала оставался ещё русский отряд.
В ночь на 10 июля, после поражения саксонцев, настал черёд русского сторожевого отряда, который не получая приказа об отходе, продолжал оставаться на своём посту. Об их трагической участи сохранились некоторые сведения. Фриксел в своей книге «Жизнь Карла XII» писал, что «9–го июля после поражения саксонцев король отрядил полковника Гельмерсена с 500 человек потребовать сдачи от 400 русских, окопавшихся на небольшом острове Двины; но эти 400 и слышать не хотели ни о какой капитуляции и защищались все до последнего человека. Все они погибли, но погибли с честью, как подобает храбрым. При схватке с ними пало много шведов, в числе их сам Гельмерсен».
Более обстоятельный рассказ находим в «Ливонской Истории» Кельха, который нападение на русский отряд относит к ночи, следовавшей за сражением 9 июля. «Уже за несколько дней перед этим, губернатор Дальберг отрядил полковников Гельмерса и Врангеля, каждого с 300 человек из полков, составивших рижский
гарнизон, произвести диверсию против русских, стоявших у Даленгольма; им же было поручено при возвращении оттуда истребить несколько сот русских, засевших на острове Люцаусгольме, так как нашли справедливым не давать этим русским никакой пощады… Упомянутые офицеры решились ночью с 9 на 10 июля исполнить приказание и в самую полночь атаковали засевших в укреплении 300 и более русских, но встретили отчаянное сопротивление…
Раздавшиеся за тем выстрелы и крики подняли на ноги весь шведский лагерь, так как многие не могли объяснить себе причину тревоги; сам король, заключивший по страшной пальбе, что происходит жестокая схватка, с некоторыми из своих генералов и с отрядом кавалерии поспешил на место боя. Он подоспел уже тогда, когда всё было кончено, когда державшиеся в окопах были истреблены и тела убитых образовали такую груду, что негде было поставить ноги на землю. Оставшиеся в живых бросались в воду и там тонули, других находили в кустарнике и там убивали, забравшихся на деревья расстреливали „как птиц”. Только двадцать человек продолжали держаться в небольшом редуте: их спасло появление короля, который велел пощадить их жизнь и взять в плен, к большому неудовольствию офицеров и рядовых, разъярённых потерями, которые они понесли при приступе. Полковник Гельмерс, многие офицеры и более 100 мушкетеров были убиты, а майор Лиленштерн и несколько других офицеров и рядовых тяжело ранены».
В литературу вошло завышенное число петровских солдат, оборонявших укрепление на Луцавсале (400). В действительности, согласно историческим источникам, их было без малого три сотни бойцов.
По поводу спасения двадцати последних оставшихся в живых русских солдат,
свидетельства апологетов шведского короля вызывают некоторые сомнения и похожи на попытку приписать Карлу красивый рыцарский поступок. По другим сведениям, гарнизон Люцаусгольма был истреблён до последнего человека. Полной ясности, очевидно уже не будет никогда, хотя если написана правда, то это был уникальный случай. Ни ранее, ни впоследствии Карл XII в подобных актах гуманизма по отношению к русским замечен не был. Две роты на Луцавсале оказались забыты всеми начальниками. Никто не дал им команды об отступлении, никто не позаботился о поддержке. Верные долгу русские солдаты поступили так, как велела им собственная совесть и воинская честь.
Годы спустя, на месте, увековеченном геройским самоотвержением горсти русских воинов, которые решились умереть, нежели сдаться, сооружён был памятник.
В наше время возобновилась старая традиция и теперь ежегодно, 10 июля, у его подножия проводятся мероприятия в честь павших героев.
Этот частный эпизод большой войны редко упоминается в исторической литературе. Уделяя ему особое внимание, мы хотим воздать должное светлой памяти наших отважных предков.
Как латыши помогали русским Ригу от англичан оборонять...
На страже чести Андреевского флага. Подвиг тральщика «Китобой». 1920 год...
