«Дом – это пространство вокруг любящих сердец, где можно отдохнуть» Ханна Джелкс
Фильм получил щедрую пригоршню номинаций практически во всех известных мировых киноконкурсах. Спектакли по пьесе шли десятилетиями на заслуживающих постановку шедевра сценах. Более того, её «мелодия» не могла не запомниться поколениям думающих и чувствующих поклонников современной драмы.
Это милая, полная грустной, но светлой надежды история об одиночестве-без-Бога отверженного паствой странствующего священника Лоуренса Шеннона (Ричард Бёртон) и сопутствующей ему на миг комете, - художницы и поэтессы Ханны Джелкс (Дебора Керр). Мечущийся в сомнениях нервный интеллектуал ницшеанского типа преподобный Шеннон падок на молоденьких прихожанок, в чём не отдаёт себе отчёт, хотя и пользуется пугающей его взаимностью. Скепсис неудовлетворённости и слабая ранимая психика разрушили его религиозные представления о сверхъестественном гаранте некоего Блага и Смысла. Богоотступничество 30-х проложило путь мировой войне и атеистической послевоенной философии сонного экзистенциализма и микроскопических «человеческих ценностей». Нравственный кризис главного действующего лица этой скетч-истории проистекает из лицемерия и ханжества его окружения, помогая посмотреть в лицо собственной неоригинальности и духовной бездарности. Пугающий материализм этого вяло пессимистического героя в итоге становится своеобразным смиренным покаянием перед реальной жизнью (творением далёкого от него Творца), которая не позволяет ему возвыситься над своими мирскими потребностями, над мечтами о милых сердцу уюту и покою в объятиях пьяняще живой и красивой спутницы, полной нежности, сострадания и внутренней силы (Максин Фолк в исполнении Авы Гарднер).
Теннеси Уильямс впервые ставит вопрос о ЗАМЕНЕ БОГА, о сознательном бегстве из вновь обретённого Рая Спасения. Он вместе с Ницше переоценивает ценности и выявляет глубинные пласты нерелигиозного сознания. Новый опыт «божественности» человек постмодерна получает в вакхическом призыве дикой природы (в фильме – мексиканский курорт Пуэрто-Баррио) и в чувственных наслаждениях физического присутствия. Смысл жизни для изгнанника – только в самой жизни, всегда дарующей «второй шанс» (см. «Побег из Шоушенка» Стивена Кинга и Фрэнка Дарабонта). Трагедия одиночества и смерти преодолевается максимально глубоким восприятием и переживанием текущего момента, с фиксацией на красоте, мире и гармонии, внутреннем покое и маленьких радостях личного бытия. Собственно, поэтому «игуана», - символ рептильного мозга потребителя жизни в чистом виде, ограниченного «ошейником» Коллективного Бессознательного, врождённого навязанного товарищества «планетарной гостиницы».
Кроме уже отмеченного художественно-философского принципа развития сюжета, можно сделать несколько акцентов на полутонах красок и звучаний.
Вне повествовательной логики, звёздной ролью фильма становится образ удивительной женщины – хозяйки гостиницы Максин Фолк в сногсшибательном исполнении Авы Лавинии Гарднер. Примерно как героиня Инны Чуриковой в «Военно-полевом романе», она распознавала присутствие любви и, не без боя, уступала ей дорогу. Сердечные чувства были её божественным пантеоном и стали спасением для заблудившегося в лабиринте иллюзий Шеннона. Чувственная страсть, стихийная сила духа, житейская мудрость и бесстрашие расчищали ей дорогу к личной гармонии и финансовой свободе.
В другом аспекте Женской Планеты Любви в пьесе представлена ангелоподобная Ханна Джелкс. Её сила была в её слабости. Она всегда уступала жизни, используя своё священное право оставаться собой. Непротивление суровым ветрам горных вершин сделало из неё птицу (хотя она в этом и не призналась Шеннону), полёт которой и составлял её суть, её предназначение, её жизненный путь. Мы так и не знаем куда она исчезла в финале. Может быть вернулась в Америку и открыла детскую художественную школу, а может быть отдалась целительному потоку человечности, оживляя умы и души, как у бедного Шеннона.
Словом, и пьеса, и фильм – о противоречивой и фантастически привлекательной подлинности женщин, об уникальности женского пути к счастью через любовь к выбранному ей мужчине или к тотальному несчастью, когда предала в себе женскую природу, как это случилось у Джудит Фэллоуз (Грейсон Холл).
Даже в характере неуёмной «лолиты» Шарлотты Гудэлл (Сью Лайон), автор продемонстрировал зародыш женской души, откликающейся на глубокую эмпатию священнослужителя, мантией которого являются искренность, проницательность и доброта.
Мы видим в фильме перо драматурга, прописывающего вселенские законы воздаяния. Почти в каждой сцене – удивительные штрихи человеческих эмоций, наполненных юмором и горечью, тоской и надеждой, страхом и любовью.
Ветвь апельсина смотрит в небо
Без грусти, горечи и гнева.
Она, безмолвие храня,
Следит за угасаньем дня.
В какой-то вечер, с этим схожий,
Она пройдет зенит свой тоже
И канет в ночь, и вновь начнет
История круговорот.
И будет ствол еще годами
Вступать с жарой и с холодами
Все в ту же сделку, а затем
На землю ляжет, тих и нем.
А после дерево другое,
Зеленое и золотое,
Шатром листвы укроет вновь
Земную страстную любовь.
И смотрит ветвь с плодами в небо
Без грусти, горечи и гнева.
Она, безмолвие храня,
Следит за угасаньем дня.
О сердце робкое, ужели
Не выучилось ты доселе
Отваге тихой и простой
У этой ветви золотой?
