Николай Пржевальский: «В Азии с берданкой в руке я гораздо более гарантирован от оскорблений и обмана, чем в городах!» В путешествиях кирпичный чай и баранина пились и елись с большим аппетитом, нежели здешние заморские вина и французские блюда; там свобода, здесь позолоченная неволя; всё по форме, по мерке; ни простоты, ни воздуха.»
Николай Михайлович Пржевальский по праву считается одним из великих людей ХIХ века. Его именем названы ледники на Алтае и в горах Хан-Тенгри, хребет в Куэнь-Луне, мыс и полуостров на Курилах, улицы в Иркутске, Москве, Минске и других городах. В век необычайного промышленного и индустриального бума - сколько всего было изобретено! - он был словно человеком из прошлого. Из времен Великих географических открытий, романтических и опасных приключений, поисков и найденных сокровищ. Он совершил больше географических открытий, чем его коллеги-современники, бесстрашно отправляясь в неизученные места и в самые опасные экспедиции. И это было не зря - из них он возвращался с богатейшим этнографическим уловом.
Собрал гербарий из 16 тыс. растений, роскошные коллекции бабочек, пауков, змей, ящериц, лягушек. Описал пути пролёта птиц в Центральной Азии. Составил детальнейшие монографии о диком верблюде, яке, тибетском медведе, новых видах антилоп, баранов, леммингов, пищух. Рыбы, суслики, бурундуки – ничто не ускользало от его внимания. Не считая знаменитой лошади, вызвавшей фурор в среде дарвинистов.
Этот характер неутомимого путешественника и исследователя сложился в детстве, которое прошло в Смоленской губернии. Он родился в селе в 1839г. Подобно Пушкину, его сформировали во многом и сказки няни Макарьевны, рассказывавшей чаще всего о великих охотниках и путниках. Маленький Коля рос шаловливым, бесстрашным - лазал по деревьям, мок под дождём, бегал по снегу, гулял один в лесу, где водились и медведи. Стрелял из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а в 12 лет получил настоящее ружье. Учёба благодаря феноменальной зрительной памяти давалась легко. В гимназии на пари страницами цитировал как любой учебник, так и сочинения Гоголя.
Шестнадцатилетним юношей добровольцем отправился на Крымскую войну - но на фронт не попал. Тогда поступил в Рязанский пехотный полк, затем в Полоцкий. Но покорная однообразная служба, оказывается, совсем не подходит ему. Зная о своей тяге к истории и географии, уезжает в Варшавское юнкерское училище, чтобы преподавать там эти предметы. Но нет - и это не его сфера.
«Сильная, с детства взлелеянная, страсть к путешествию, заставила меня после нескольких лет подготовки перебраться в громадную окраину царства русского — Восточную Сибирь». И вот весной 1867-го он уже в Иркутске, командирован в Уссурийский край. Свершилось главное — долгожданная экспедиция: по Амуру в Хабаровку — к устью Уссури. Все трудности и опасности перекрывает величие природы: сказочных размеров ели, кедры, ильмы, цветение лотоса, разноцветные бабочки, пляски японских журавлей, встречи с гигантским медведем, крупным тигром. Орнитологи, ботаники, зоологи получили огромный пласт материала о жизни края.
...До него в Центральной Азии не было астрономически определённых пунктов. Он обозначил координаты шестидесяти трех. Исследовал котловины плоскогорья Цайдам, нагорье Бэйшань, истоки Жёлтой реки, бассейн солёного озера Кукунор, описал хребты и долины станового массива Азии Куэнь-Луня, изображавшегося прежде прямолинейным. Как путешественник, он прошел расстояние длиной в экватор - свыше 30 тысяч километров. Изучил похожую на черепаху горную систему Наньшань. Нанёс на карту истинное положение блуждающего тростникового озера Лобнор с притоками и других крупных озёр. В окрестностях Лобнора отряд Пржевальского обнаружил погребения алтайских староверов, искавших там страну праведников Беловодье. Пржевальский первым описал быт и традиции лобнорцев, мачинцев, дунган, тангутов, северных тибетцев.
Но Николай Михайлович не был "просто" путешественником. Как этнограф, он описывал все свои странствия в книгах. Том «Монголии и страны тангутов» (1875 г.) сразу перевели в Европе и зачитывали до дыр, как и последовавшие за ним повествования «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лобнор», «Третье и четвёртое путешествие в Азию». Выход книг делает его, в общем, узконаучные труды широко известными, а его - невероятно популярным. Но Пржевальский уверял: «Простор в пустыне — вот о чем я мечтаю. Дайте мне горы золота, я за них не продам своей дикой свободы».
Пересечь знаменитую сокрушительными песчаными бурями пустыню Гоби удавалось мало кому. Пржевальский сделал это первым из европейцев. Самые трудно проходимые и для местных уголки Гоби оказались ему доступны. В Средней Гоби на 1100 вёрст — ни одного источника. Раскалены воздух, песок, тонны солёной пыли.
В Джунгарской Гоби ему повезло встретить ставшую вскоре столь знаменитой песочно-рыжую лошадку: приземистую большеголовую с жёсткой гривой-ирокезом. Изловить не удалось.
Они очень осторожны. В опасности выстраиваются кругом, защищая слабых. А почуяв врага на огромном расстоянии, развивают большую скорость. Жаль, сейчас в природе лошадей Пржевальского почти не осталось. В заповедниках и зоопарках обитает около 2 тыс. особей, ведущих потомство от кобылы Орлицы, подаренной в 1947-м правительством Монголии Ворошилову. Популяция растет слабо: забота человека снизила выживаемость, попытки вернуть их в естественную среду успехом не увенчались. Как прав был Николай Михайлович, смотревший на историю, как на зеркало, в котором отражаются человеческие глупости.
Пройдя гибельные реки, чуть не погибнув от жажды в пустыне, бок о бок с хищниками в лесах и тайге, поохотившись в районе реки Чу, недалеко от киргизского Пишпека (ныне Бишкека), запрещавший другим пить сырую воду Пржевальский напился из реки. К ужасу общественности, подхватил тиф, и через несколько дней его не стало.
Он упокоился на величественном иссык-кульском прибрежье - он сам выразил эту волю незадолго до смерти. Царским указом 23 марта 1889 года близлежащий Каракол переименовали в Пржевальск.
У могилы воздвигли памятник в виде распростёршего крылья бронзового орла на скале с ветвью оливы в клюве, под когтями — карта Азии с маршрутами Пржевальского. Широка и огромна эта карта, широк и размах крыльев орла. Подобно широте и размаху Николая Пржевальского.
