Вместе с Дзеном и творческим футбольным объединением «Ничего обычного» говорим о дворовом футболе — том самом, где на обычной коробке встречаются люди из разных профессий и стилей жизни. В рамках проекта рассказываем об игроках, построении правил во дворе, воспоминаниях, а главное — о том, где живут мечты. В этом интервью мы поговорили с комментатором «Матч ТВ» — о вселенной дворового футбола.
— Как бы это ни называлось — «коробка», «поляна» или что-то в этом духе, — я верю, что это всё — одна большая поляна или одна большая коробка. Ты же обращал внимание — если ты, допустим, приходишь в чужой двор играть, то тебе для адаптации нужно 5 минут. Потому что ты знаешь правила и везде они каким-то образом передаются из города в город, на каком-то ментальном уровне. Ты можешь быть из Хабаровска, можешь быть из Новосибирска, Сочи или из Москвы — это одна и та же поляна. Как бы ты себя на ней ни идентифицировал, в своем дворе или в чужом, ты приходишь, и, если ты отдаешь пас, ты принят. Это твоя виза.
— Какая была твоя поляна?
— У нас была классная поляна. Это был даже наш стадион, мы его даже пытались как-то назвать, но ничего не получилось, мы не владели маркетингом. Но это была поляна возле одного из корпусов в больничном городке. Прямо на окраине, на выезде из станицы, были две улицы, которые друг с другом конкурировали. Одна называлась улица Пирогова, где мы жили. Другая улица, которая была через дорогу, была улица Калугина. И мы постоянно играли двор на двор, это было непримиримое соперничество. И мы всегда были сильнее. У них была слабая команда, а у нас была сильная. И за счёт этих побед мы постоянно самоутверждались. А если проиграли, такое было один или два раза…
— Это значит, что-то пошло не так?
— Это значит, что ты проиграл жизнь и тебе нужно снова выйти на эту поляну и доказать, что ты её достоин. Как-то так.
И я помню, как мы поставили первые ворота. Мы украли сетку у каких-то рыбаков, чтобы повесить сетку на ворота. И потом внуки этого рыбака узнали, что это мы украли у их деда, и порвали нам сетку через несколько недель, представляешь. Вот это ощущение ни с чем не спутать. Ты можешь играть в большой футбол, заниматься, но когда ты приходишь во двор, в этом проявляется волшебство. Ты сам повесил сетку, и мяч, который в неё влетает, — это что-то волшебное, ты не можешь к этому привыкнуть. Каждый раз, когда мяч в сетке, каждый гол отпечатывается с каким-то своим ракурсом, со своим смыслом. Мяч в воротах, мяч в сетке ворот, которые ты сам сделал из палок и украденной рыболовной сети. Это был наш маленький чемпионат мира. Даже если мы играли друг против друга, каждый день было что-то новое.
— А как ты себя чувствовал? Как ощущался выход на поле?
— В этом было что-то волшебное. Ты звонил по телефону и говорил: «Ну, пойдём играть в футбол, погнали, кто ещё будет?» Мы звонили всем пацанам и потом выбегали во двор. И начиналась игра. Мы делились на команды, но мы знали друг друга очень хорошо, так что получались примерно равные команды. И мы были друзьями.
У меня до сих пор есть фотография, которую мы сделали для того, чтобы отправить в журнал «Мой футбол». Там был конкурс «Моя команда», лучшие фотографии могли получить какие-то призы — футбольную форму или мяч. И мы тоже отправили. Ничего, естественно, не выиграли.
Но как мы добывали эту форму! Мы её забрали у нашего физрука, чтобы её надеть. Команда со двора, в своей форме, даже если это на 5 минут, для фото — вот в этом волшебство. И таких моментов было очень много.
И, например… Кстати, я вот этого никогда не забуду, как мы сыграли после того, как мы закончили школу. У нас был последний звонок, это было 26 июня 2003 года.
— Ого, так ты старый.
— Я взрослый, я не верю, что есть старость.
— Да, но ты не взрослый. Потому что ты здесь, на коробке.
— Да, я здесь, но по-настоящему нет взрослых, все дети. Просто есть дети, которым стало скучно, и есть дети, которым всё ещё весело.
— И что было с тем ребёнком на выпускном?
— Представь себе, что вы только что все договаривались: например, 25 июня вы договаривались сыграть в футбол. Вы, по сути, еще были школьниками. А двадцать седьмого ты уже закончил школу, впереди неизвестность. И ты так же, как и в семь-восемь-двенадцать или пятнадцать лет, звонишь своим друзьям: «Пойдем играть в футбол». А ты уже взрослый. И вот это ощущение, когда ты почувствовал границу, ты её видишь, ты её физически чувствуешь. Это был один из последних разов, когда мы все собрались. Я очень хорошо это помню. У меня были мурашки, я сейчас об этом говорю — у меня были мурашки, и я знал, что это, возможно, последний или предпоследний раз, когда мы сыграем вместе. Хотя до этого мы 10 лет, с самого детства рубились на этой же поляне. И это ни с чем не сравнить.
— Интересно. Знаешь, мне кажется, что коробка — это такое место, вообще уличный футбол — это такое место, где ты как будто бы возвращаешься в это ощущение. На какой-то момент ты находишься в этом времени после выпускного. Как будто ты только что звонил своим пацанам, и в какой-то момент ты перестаешь воспринимать реальность за коробкой такой, какая она у тебя сейчас.
— Это так, потому что у всех свои герои. Ты закрываешь за собой эту дверь, и здесь у тебя свои Роналдо, Месси, может быть, Кройф или Пеле. Или Марко Ройс. Знаешь, как в аниме: ты заходишь и превращаешься в какого-то супергероя, из Пикачу превращаешься в Райчу. И становишься кем-то другим внутри этой коробки. Даже если за её пределами ты, условно говоря, никто. Здесь реально волшебство, ты здесь точно знаешь, кто ты. И другие знают, кто ты.
— И не важно, кто ты НЕ здесь.
— Да это и не имеет значения.
