- Давайте я не стану утомлять вас подробностями, - предложил тот, - а в общих чертах объясню ход своих мыслей.
- Да, вот объясните, объясните!
- Когда мы с вами впервые сюда приехали, и я увидел Архелию, то сразу заметил, что она довольно нарядно одета. Волосы красиво уложены, глаза подведены, и даже маникюр свежий… Ради вашего приезда она могла максимум надеть красивое платье. Ну, согласитесь.
- Соглашусь, пожалуй.
- Я спросил у Нелли, всегда ли Архелия настолько замечательно выглядит? Нелли ответила, что прежде экономка так не прихорашивалась. И тогда я подумал: она, как пить дать, делает это ради кого-то. Ради какого-то симпатичного соседа, ведь она безвылазно сидит в «Сосновом граде», это ее работа – следить за домом.
- Логично, - кивнула Полина, внимательно слушая его объяснения.
- Итак, где-то поблизости живет человек, с которым у Архелии больше, чем просто соседские отношения. Вот ему-то она и могла проболтаться о своей миссии. Ну, то есть о том, что она, собственно, тут делает, в чужом доме. А еще о завещании и об особом пункте этого завещания. Когда хочешь, чтобы отношения развивались, начинаешь поверять другому свои мысли и даже тайны. Тайны сближают людей.
- И когда она рассказала симпатичному соседу о завещании, картина пропала, - воскликнула Полина. – Ну, конечно!
- Давайте подойдем к камину. Я, когда увидел его, сразу подумал: что за странный преступник? Вот будь вы вором и очутись в этой гостиной, на что бы в первую очередь обратили внимание? Что сразу захотели бы украсть?
Полина последовала за Антоном и внимательно огляделась по сторонам. Глаза ее загорелись.
- Настольные часы с сотней колесиков под прозрачной крышкой. Сразу видно, что они старинные и наверняка дорогие. И компактные! А вот эта статуэтка – она вообще бесподобна. Позолота, детальная роспись… Кажется, я понимаю, о чем вы. Все эти чудесные вещи как раз украшают камин.
- Заметьте - вор взял одну только картину – не слишком красивую, сомнительного качества. Допустим, он решил, что картина может быть ценной, раз попала в завещание отдельным пунктом. Подписи автора нет, значит, чтобы ее продать, придется сначала показать ее экспертам, определить время создания, оценить. Зачем идти на такой риск и светиться с краденной вещью? Нет-нет, вор был особенный.
- Он знал, что берет, - кивнула Полина.
- То есть картина интересовала его именно потому, что ее оставили вам в наследство.
- Такой интерес мог быть только у Матвея, - Полина покачала головой.
- Согласитесь, у меня были все основания предполагать, что картину украл ваш муж.
- Интересно, а как он стал Шапкиным?
- Думаю, он не знал, что случилось с вами после того, как он проломил вам голову. Ведь его спугнула компания людей, шедших по лесной дороге. Он должен был понимать, что эти люди на вас непременно наткнутся. Благодаря своевременной помощи вы могли выжить и заявить в полицию о покушении на убийство. Или вдруг у вас при себе были документы? Он же этого не знал. Тогда полиция немедленно начала бы расследовать происшествие.
Соседи наверняка рассказали бы о скандале, а машину Матвея, как и машину его сестры, могли засечь камеры. Полиция имеет право отследить телефон… Короче, он испугался до смерти. И, вероятно, еще тогда, семнадцать лет назад, всерьёз озаботился тем, чтобы стать Шапкиным.
- А зачем он поселился в «Сосновом граде»? Ведь сестры могли его узнать… Если, конечно, они не были в сговоре.
- Вот насчет сговора я ничего не знаю. И что эти люди сделали с вашей дочерью, тоже не понимаю. Куда дели? Зачем? Девочка пропала после того, как ее из леса забрала Дарья, это единственное, что нам доподлинно известно.
Знаете, о чем я все время думаю? Почему сестры Татарниковы вообще решили оставить вам что-то из своего имущества? Ведь вы с ними и виделись-то всего несколько раз. И потом – о вас много лет никто ничего не слышал. Значит, у них все-таки была объективная причина надеяться на то, что вы живы.
- Вы сами сказали, Дарья была тогда в лесу. Она могла видеть, как Матвей ударил меня по голове монтировкой. Но при этом заметила и людей, которые шли по дороге как раз к тому месту, где я лежала. Наверное, она понадеялась, что меня спасли, и когда-нибудь я приеду к ним, чтобы узнать, что случилось с моей дочерью.
- Вполне правдоподобно, - кивнул Антон. – Что же касается Матвея, я полагаю, он сначала поселился хоть и в «Сосновом граде», но где-то на отшибе, а уже после смерти сестер подгадал момент, когда на продажу выставили дом по соседству, и перебрался туда. Надо будет расспросить людей. Люблю знать все наверняка.
- Помните, вы задали Нелли вопрос – что за солидный усатый человек встретился нам на подъезде к дому? Я тогда страшно удивилась, ведь мы никого не видели.
- И это снова было просто предположение. Если картину действительно украл Матвей, то, значит, он где-то поблизости. Сменив имя, он наверняка захотел изменить и внешность тоже. А как это проще всего сделать мужчине? Отпустить усы и бороду. Я спросил просто на всякий случай, кто у них тут рядом живет весьма солидный и усатый. И, как видите, попал в точку. А еще для отвода глаз Матвей завел такое хобби, которое никогда не прельстило бы преподавателя литературы. Охотник и таксидермист! Любой человек усомнится в том, что столь брутальный тип читает стихи Ахматовой.
Исходя из всего этого, я и решил, что Шапкин вполне может быть Матвеем Татарниковым.
- Я действительно потрясена, - Полина посмотрела на Антона внимательно. - Как вы думаете, на что Матвей рассчитывал, когда решил украсть картину?
- Когда Нелли Богуш рассказала об этой особой оговорке в завещании сестер… Ну, не в завещании, а в распоряжении… Я сразу подумал, что картина – некое послание, которое Вера и Дарья хотели передать вам. Причем очень сильно хотели, раз пошли на такие ухищрения. Значит, это их волновало. Матвей мог прийти к такому же выводу. Что картина – послание. Он захотел или уничтожить это послание, или расшифровать. И решился на кражу.
- Если следовать вашей логике, Соню сестры ему не отдали, - Полина кусала губы. – И послание касается судьбы моей девочки.
Антон подумал, не заставить ли несчастную мать махнуть еще одну рюмочку коньяка. А то после стольких переживаний она может и нервный срыв заработать.
- Пожалуй, соглашусь.
- Но послание пропало! – воскликнула Полина в отчаянье. – И мы теперь уже не сможем ничего узнать. Даже если есть какие-то фотографии гостиной, разве удастся разглядеть подробности на заднем фоне? Да и Нелли сказала, что никаких фотографий не нашла.
- Да погодите вы паниковать, - Антон решил, что ее нужно во что бы то ни стало успокоить. Когда ищешь что-то важное, нельзя впадать в панику, иначе даже очевидные вещи ускользнут от твоего внимания.
- Кстати, Антон, вы ведь еще не все мне объяснили, - спохватилась Полина. – Как вы догадались, что Матвей может на меня напасть? Да нет, вы были абсолютно уверены, что он нападёт.
- Ну-у-у, Полина, – укоризненно протянул Антон. – Вы что, забыли, с чего вообще началась вся эта жуткая история? С его ревности. До рождения ребенка все было хорошо и прекрасно. Вы его любили, он вас обожал; и вдруг все изменилось, как по мановению волшебной палочки. Он начал ревновать вас к собственной дочери. Причем ревновать так безобразно, что вы подумали, будто он сумасшедший. А это значит, что Матвей – паталогический ревнивец и у него действительно есть какой-то психический сдвиг. Именно ревность приводит его в состояние невменяемости. Его женщина должна принадлежать только ему!
Когда я предположил, что Матвей живет где-то поблизости и следит за домом сестер, карауля вас, я решил, что стоит сыграть на его ревности, задеть его больную струну.
- О том, что я вернулась, он мог узнать от Архелии, - предположила Полина.
- Конечно. Экономка наверняка опасалась, что вы ее уволите, и ей придется уехать из «Соснового града». А значит, прощай, последняя любовь! Да, она как пить дать ему рассказала. Думаю, после этого Матвей стал наблюдать за домом сестёр круглосуточно. Тут появляетесь вы с Борисом и начинаете его дразнить. День, другой, третий… Он наверняка смотрел на это и закипал, а потом все-таки сорвался. Мы с Борисом специально придумали выключить фонарь – это ведь такой удобный момент для нападения. Практически спровоцировали Матвея на его поступок.
- Неужели он хотел убить меня из ревности? Спустя столько лет? – поразилась Полина.
- Черт его знает, - пожал плечами Антон. – Возможно, он и в самом деле псих. А может быть, все еще боялся, что вы, появившись внезапно и буквально из ниоткуда, пойдете в полицию и обвините его в покушении на убийство и похищении ребенка. Хотя прошло столько времени… У преступлений ведь существует срок давности, даже у самых тяжких. Полагаю, мы узнаем правду только когда поймаем этого типа.
- Вы уверены, что поймаем?
- Абсолютно. Раньше было непонятно, куда он подался, жив ли. Теперь – другое дело. Не беспокойтесь, он придёт домой. Во второй раз мы его не упустим.
Полина помолчала, потом принялась ломать пальцы, как делала всегда в особо тяжелые для себя моменты:
- Антон, вы чего-то не договариваете, я же вижу.
Тот посмотрел в окно, избегая встречаться с ней взглядом.
- Вы думаете, Соня мертва? – У Полины задрожали губы. - Ну, я же не дура. Говорите уже. Я практически смирилась. Стараюсь смириться…
- Мы как-то это не обсуждали, но… Сестры настаивали, что вы в первую очередь должны получить в свое распоряжение картину и сад возле дома. На картине были изображены цветущие яблони. – Он тяжело вздохнул. – В саду тоже яблони, Полина. Много яблонь.
Она охнула и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Потом тряхнула головой. В ее глазах стояли все еще не выплаканные до конца слезы.
- Думаете, Соню похоронили в этом саду под какой-то из яблонь?
- Думаю, да. А на картине, наверное, было точное указание, где конкретно искать.
Они вышли в сад под звездное небо и долго стояли, наблюдая за тем, как ветер шевелит листву на деревьях. Луна медленно брела по небу, волоча за собой, словно длинную седую бороду, вереницу облаков.
- Думаю, в этом доме непременно найдутся ручка и бумага, - бросил Антон. – Останусь-ка я сегодня здесь и поработаю. А посплю внизу на диване. Мне кажется, вам не нужно ночевать тут одной. Тем более, Матвей еще на свободе. Я уверен, он сюда не сунется, побоится после всего, что было. Но береженого, как говорится…
Антон проснулся рано и немного похозяйничал, отыскав для себя чистое полотенце. Потом принял душ и отправился готовить завтрак. Когда явилась Архелия, он спокойно и вежливо поговорил с ней, объяснив, что ее работа в этом доме окончена, и она может собирать вещи.
Экономка несколько раз показательно вздохнула, сообщила, что всё понимает, и ушла, склонив голову, как покорная служанка. Антон с сомнением посмотрел ей вслед. Вернулся в гостиную, прогулялся вдоль камина, долго разглядывал крючок, на котором прежде висело злополучное произведение искусства, потом хлопнул себя по лбу и пробормотал:
- Это же так очевидно…
Услышав, что Полина проснулась, он положил на стол в гостиной большую салфетку, принес еду и горячий кофе. И крикнул:
- Доброе утро! Спускайтесь скорей, а то еда остынет.
Полина не стала рассыпаться в благодарностях, но было ясно, что она по-настоящему оценила то, что Антон для нее сделал.
- Я уволил вашу экономку, - заявил тот, наслаждаясь кофейным ароматом.
- Да вы что?! Она протестовала?
- Нет.
- Гора с плеч. Знаете, Антон, я тут подумала… Раз картину не вернуть, мы ведь можем просто перекопать весь сад и…
Она замолчала, потому что в гостиную как раз вплыла Архелия. Она катила за собой огромный чемодан на длинной ручке. На ее лице цвела доброжелательная улыбка.
- До свидания, до свидания, - пропела она своим низким тягучим голосом. – Такси сейчас подъедет. Желаю, чтобы в этом доме, Полиночка, вам было так же хорошо, как было хорошо мне. Кивнула Антону и направилась к двери.
Антон, не вставая, вкрадчиво окликнул ее:
- Архелия Игнатовна, а ну-ка, подождите.
Экономка остановилась, но не обернулась, а просто ждала, что будет дальше.
- Верните, пожалуйста, картину.
- Какую картину? – экономка все-таки явила им свое изумленное лицо.
- Ту самую.
- Да с чего вы взяли, что она у меня?!
- Архелия Игнатовна, я знаю, что она у вас. С первой же минуты вы вели себя так, будто что-то натворили. Я никак не мог понять причину… А потом сообразил. Вы не похожи на женщину, которая проявляет халатность, оставляет дверь не запертой, забывает о сигнализации… Нет, это не вы.
Вы сами украли картину. Уж не знаю, зачем. Может быть, задумали при первом же удобном случае продать ее за кругленькую сумму Полине. Вы поняли: картина должна что-то значить для нее. Наследница непременно раскошелится. Так?
- Да я…
- По сути, картину украли дважды, - Антон не дал ей возразить. – Вы сняли ее со стены и спрятали, нашли на вернисаже что-то похожее и повесили над камином. Но это что-то оказалось по размеру больше, чем оригинал. Обои немного выцвели, Архелия Игнатовна, и это вас выдает. Нелли Богуш, ваша нанимательница, конечно, и внимания не обратила. Так все и шло. А потом вы приблизили к себе Шапкина и однажды увидели, как он выносит из дома полотно. Но не стали поднимать шум. Вы позволили соседу украсть картину. Допускаю, вы не ожидали от него подобного вероломства, но ловить за руку не стали. Ведь кража была вам только на руку. Она прикрыла первую, настоящую кражу, которую совершили вы.
- Давайте вызовем полицию, - неожиданно предложила Полина.
По лицу экономки пробежала тень. Потом она презрительно скривила губы, положила чемодан на пол, с неприятным звуком расстегнула молнию и достала из-под стопок одежды плоский сверток. Подошла и швырнула на стол рядом с кофейными чашками. Потом, ни слова не говоря, задрала нос и выплыла из дома, хлопнув входной дверью с очаровательной наглостью.
Полина даже внимания на это не обратила. Ее глаза были прикованы к картине. Схватив нож, она перерезала бечевку и избавилась от обертки. Они с Антоном вдвоем склонились над внезапно обретенным полотном. На картине были изображены пять яблонь, стоящих в ряд. По заднему фону сразу можно было понять, какой участок сада тут изображен. Пять яблонь стояли отдельно от всех остальных, их нетрудно было вычислить.
Полина, жадно разглядывавшая каждый мазок краски, внезапно воскликнула: «Вот оно!», - и ткнула пальцем в одно из деревьев. Антон пригляделся и увидел, что на ветке яблони, среди белых цветов изображен крохотный детский носочек с узорным краем.
Полина заплакала. Антон взял лопату и отправился в сад, она поплелась за ним. Пока он копал одну яму, потом вторую, она стояла, отвернувшись от него, и смотрела вдаль. В ее глазах отражалось небо.
- Нашел, - сказал Антон и, встав на колени, извлек на свет довольно большую деревянную коробку. Отряхнул от остатков земли. – Хотите, чтобы я открыл?
- Открывайте, - прошептала она, опустив голову.
Антон немного повозился за ее спиной, а потом неожиданно воскликнул:
- Господи, что это за хрень такая?!
Полина резко повернулась к нему и увидела, что коробка валяется на земле пустая, а Антон держит в руках что-то вроде большого булыжника, испещренного странными узорами. Ее слезы немедленно высохли.
- Что это такое?! – потрясенно спросила она.
- Понятия не имею, - Антон положил булыжник на землю и почесал макушку, как школьник, не сумевший решить пример у доски. – Знаю только одно: сестры Татарниковы хотели, чтобы вы, Полина, непременно нашли эту штуку.
Продолжение: