— Слишкович только раскрепостил вас или внес что‑то в игровой процесс?
— Раскрепостил. Ребята отпустили всю ситуацию, те ребята, которые были злы на Абаскаля, отпустили ее, раскрепостились. Да и другие ребята раскрепостились. И, конечно, это сыграло большую роль в результате.
— Раскрепостил? Что конкретно он сделал?
— Когда новый тренер приходит, как правило, команда всегда первые три‑четыре игры показывает хороший результат. Бывают исключения.
— Про игру с «ПАРИ НН» я так сказать не могу.
— Конечно, бывают разные истории. Но если брать истории топ‑клубов, практически всегда так происходит. Это тоже сыграло. Раскрепостились. Новый тренер, новые эмоции. Какие‑то изменения в быту: завтраки те же, позже заезды. Мелочь, но приятно.
— Когда прочитал и узнал, что он (Абаскаль) ушел, у тебя чувства какие были?
— Честно, расстроился очень сильно. Человек хороший. Мы с ним всегда общались. Всегда позитив, никакого негатива за два года от него никакого не слышал.
— Думаешь, у него получилось бы в «Спартаке»?
— Честно, не могу сказать. Я не оракул, к сожалению (смеется). Не знаю
— Вопрос от вратаря «Спартака» Александра Селихова: «В чем секрет успеха твоих последних голов?»
— Раз или два раза за сезон я забиваю все‑таки стабильно. Нужно было забивать в этом сезоне. Вот два [в РПЛ] забил как раз.
— Вопрос о качестве был.
— Бывает иногда, проскальзывает качество.
— Гол в каком матче больше раз пересмотрел — «Краснодаром» или с «Рубином»?
— С «Краснодаром», конечно. С «Рубином», впрочем, тоже в стенку сыграл. Я люблю стеночки, забегания. В такие моменты я говорю, что главное, чтобы команда выиграла, и мы забрали три очка.
— Что ты чувствуешь после этих голов?
— Да ничего не чувствую. Это не первые мои голы в РПЛ, и я надеюсь, что не последние. Поэтому чувствую удовлетворение.
— В следующем году у соперника в этой зоне по два защитника теперь стоять будут?
— Не знаю, посмотрим. К нам новый тренер приходит, всё может поменяться. Неизвестно, на какой позиции я буду играть и вообще буду ли играть. Поэтому это тоже тяжелый вопрос. Не знаю.
— Загоняешься уже по поводу того, будешь играть или нет?
— Футбол — штука непредсказуемая, поэтому всегда нужно быть готовым
— Когда ушел Абаскаль, ты написал: «Спасибо, тренер». За что поблагодарил его?
— За доверие ко мне, потому что я всегда его чувствовал. Мы всегда с ним были на связи. Ничего плохого про него сказать не могу, не смогу и не буду. Хороший специалист и хороший человек.
— Результат «Спартака» при нем хороший?
— В результате «Спартака» виноват не только тренер, а все люди, которые работают в клубе должны чуть‑чуть вину взять на себя. Понятно, что тренер ответственен за результат, что он выбирает состав, что он тренирует команду. Но в таком моменте каждый должен немножко в себе покопаться.
— Какой был эмоциональный фон в раздевалке при Абаскале, особенно в последние три‑четыре тура?
— После поражений всегда тяжело, сложно. Фон был негативный. Так всегда после поражений. А когда их становится много, то еще сложнее. Мы старались исправить ситуацию, но не получилось.
— Недавно услышал такую фразу: «Уйди вовремя Абаскаль — «Спартак» боролся бы за медали!»
— Не знаю.
— Как провожали Абаскаля?
— Он приехал на базу и попрощался с командой. Мы с ним тоже пообщались, пожелали друг другу удачи. Я также поблагодарил его за работу. И всё. Расстались на хорошей ноте.
— «У нас все обороняются. Никто просто так не стоит и в носу не ковыряется. Вся команда обороняется и вся команда атакует. Это самое важное». Чьи слова?
— Мои. Недавно говорил.
— При Слишковиче?
— Да.
— А что было при Абаскале?
— При Абаскале этого было меньше.
— Почему?
— Не знаю. Работа Абаскаля
— Ты и Селихов — деды?
— Да. Еще Чернов и Зиньковский. Дед Зиньковский, представляешь? (смеется)
— Нет. Кажется, он только‑только из юношеского футбола пришел. Это — дополнительная мера ответственности? Я не про капитанскую повязку.
— Она [ответственность] уже и была. Я уже был практически самым возрастным футболистом. Она была и никуда не денется. Возможно, станет больше. А может, и нет.
— Сейчас же у тебя должно быть и лидерство в раздевалке?
— Должно быть. В раздевалке у нас в «Спартаке» давно было уже так: у нас есть четыре‑пять человек (Бабич тоже), которые имеют какое‑то влияние, это всё старшие ребята, кто долго в команде.
— Ты не про тех, кто музыку ставит?
— Нет (смеется). Мы им говорим ставить. Лидерство и было всегда. Всё, что от меня зависит, что я могу максимально дать команде, я отдаю. Ребята — те же Селихов, Бабич, Чернов, Максименко — стараются помогать. Все это стараются делать. И я в том числе. Не надо меня отделять от команды. Мы все, пять‑шесть человек, стараемся держать команду и раздевалку
— Ты же читал прессу. Кого только в «Спартак» ни сватали: и Станислава Саламовича [Черчесова], и Карпина, даже Юрана. И тут иностранец. Как вы, футболисты, к этому относитесь, когда рядом специалисты не хуже как минимум?
— Мы никак не относимся. Мы можем только сплетничать и рассуждать, общаться друг с другом, но решение в любом случае принимает руководство.
— То есть если я спрошу, кого бы ты хотел, ты не ответишь?
— А зачем? Есть руководство, которое принимает решение. Есть спортивный директор, который выбирает тренера. Мы только можем принимать все любые решения.
— В «Ливерпуле» освободился Юрген Клопп. Может, ты его хотел?
— (смеется) С ним бы поработал
— Как можно за полтора года из качественного, хорошего защитника превратиться в человека, который постоянно сидит на скамейке? Не может же быть такого, что его игровые кондиции так быстро снизились?
— Футболист может тренироваться, доказывать свою состоятельность на футбольном поле, на тренировках, а все остальное — это уже решение тренера, который был на тот момент.
— После игры [прощального матча Джикии за «Спартак» с «Рубином»] ты в ресторан поехал?
— Поехали. Только футболисты. Но, кстати, приехали все. Вся команда была.
— Посидели, поплакали и разошлись?
— Да, чуть‑чуть выпили, поплакали все вместе, взгрустнули. Как сказал Джикия, жизнь продолжается.
— Вспоминали смешные моменты?
— Конечно. Кубки и чемпионаты, сборную
— Я знаю еще одного футболиста, который точно больше тебя забивает.
— Их много.
— Один очень знаковый и значимый для тебя. Роберт Романович (сын Зобнина — прим.).
— Я защитник, а он нападающий (смеется).
— Яблоко от яблони…
— Падает далеко! Он забивает, я — нет.
— Тебе нравится, как он играет?
— Мне нравится, что он получает удовольствие просто.
— А ты?
— И я получаю удовольствие. Я счастлив за него, когда он счастлив.
— Ты свою школу специально под него создал?
— Обязательно (смеется).
— А в чем кайф твоей школы?
— Это отдушина. Мне хочется им просто помогать. И делиться своим опытом, наверное.
— Сколько в бюджете школы твоих личных денег?
— Наша школа сейчас, весной, летом, осенью, выходит в ноль. Моих денег там практически нет. Зимой, конечно, я помогаю. Но когда ты хочешь развиваться и расти, ты в любом случае вкладываешь свои деньги. Недавно делали пресс‑конференцию детскую [с сыном, в формате интервью], было очень интересно и в то же время непросто отвечать.
— Самый сложный вопрос?
— Ребенок мне задал вопрос: «Почему вы ушли из «Динамо»? (смеется) Немножко провокационный вопрос. Я выкрутился.
Я хочу сыграть 300 матчей, пройти эту отметку. Для меня это большая отметка, большая задача. Это если личные задачи брать. В команде, конечно, хочется побеждать, как обычно, бороться за чемпионство. Хочется, чтобы в «Спартаке» было спокойно, чтобы не было скандалов.
— Это нереально. «Спартак» под лупой.
— Постараемся сделать все от нас зависящее. В личных, семейных, не касающихся футбола вещах тоже хочется развиваться
— Очень бы хотелось услышать об эмоциях после матча в раздевалке.
— Досада.
— Опустошение или злость?
— Злость, что такую игру мы отдали.
— Очень интересный чемпионат, необычный, в котором «Спартак» не боролся за «золото».
— Да, не в лидерах, к сожалению.
Для «Спартака», безусловно, сезон тяжелый. Можно сказать, неудачный, потому что те цели и задачи, которые руководство ставило перед нами, мы не выполнили. К сожалению, — заявил Зобнин в эфире «Матч ТВ».
