Начало:
Предыдущая глава:
Ночью у Василия стала подниматься температура. Василиса не отходила от него. Дала ему жаропонижающие. Сидела рядом с диваном, где он спал. Держала его руку. Иногда наклонялась и прикасалась губами к его лбу, гладила его по щеке. Было непонятно, толи проверяет температуру, толи целует.
- Василиса, иди отдохни. - Тихо сказал ей Василий. - Не сиди рядом со мной.
- И правда, доченька. Время уже четыре часа, а ты ещё не ложилась. - Сказала Василисе Надежда. Кое-как её удалось уговорить. Она ушла в спальную, там забылась тревожным сном.
Утром ветер стал стихать. Он ещё дул, но не так сильно, как ночью и снегопад закончился. Фёдор Платонович тепло оделся и оседлав снегоход выехал на дорогу к селу. Надо было найти снегоход, на котором ехал Василий. А так же найти его рюкзак. Снегоход Фёдор нашёл сравнительно быстро. Его замело почти полностью, но из снега торчала рукоятка руля и конец лыжи. Очистив его от снега, перевернув и поставив как положено, Фёдор внимательно осмотрел снегоход. Ему сразу не понравилась рана на ноге у будущего зятя. Осматривая снегоход он только лишний раз убедился, что авария случилась не просто так. Вытащил из пробоины в снегоходе одну деформированную свинцовую картечину.
- Что и требовалось доказать. - Проговорил Фёдор. Картечину засунул в карман полушубка. Прикинул откуда могли стрелять. Примерно определил, но на само место не пошёл. Смысла не было. Если там и были изначально следы, то сейчас искать их было бесполезно. Всё завалило снегом и замело пургой. Повреждённый снегоход он выкатил на дорогу. Зафиксировал руль и взял его на буксир. Рюкзак пришлось поискать, но всё же нашёл и его. Из снега увидел краешек лямки.
Вернувшись на кордон, отозвал супругу. Показал ей картечину. Надежда посмотрела на мужа.
- Стреляли? - Спросила она. Фёдор кивнул.
- Там повреждения от картечи. Ваське повезло, что одна из картечин пробила ему мягкие ткани. Если бы кость, то всё. Минимум ноги бы лишился, максимум уже в живых бы не было его.
- Определить по этой картечине можно, из какого ружья стреляли? - Спросила Надежда.
- Нет. Ты что, Наденька? Это у нарезного можно по пуле, вернее по нарезам на ней. Они как отпечатки пальцев. И то, если пуля не сильно деформирована. Здесь можно сказать одно, стреляли из гладкоствола, 12 калибр. Это всё. А в селе чуть ли не у каждого гладкоствол 16 или 12 калибра. Мне интересно другое, кому понадобилось убивать Василия? Он никого тут не знает. В селе был второй раз. Первый раз летом, но как я понял, он там ни с кем не знакомился и никому на мозоль наступить не успел. Так как сразу ушёл из села высадившись на вокзале. Второй раз сейчас. И то, приехал, взял в аренду снегоход и выдвинулся. Общался с троими или четверыми людьми, ни с кем не сорился.
- А те уголовники?
- Исключено. Те кому он был интересен потеряли к нему интерес. Один в связи с переездом на кладбище, второй за границу. А больше он никому не интересен. Да и не стали бы уголовники такую сложную комбинацию городить. Сунули бы заточку или нож ещё в Москве и все дела. А не ехать за тридевять земель. Надо искать среди местных. Дочери не говори. Ей и так хватает волнений. С Василием что?
- Температура. То 38, то 39. Всё же подстудился он. Васька его мазью своей мажет. Не отходит от Василия.
- Хорошо бы было, чтобы он её с собой в Москву увёз.
- Кто Хранителем тогда станет?
- Найдём. Павел, племяш мой станет.
- А ты уверен, Федя, что он увезёт нашу дочь?
- Я очень на это надеюсь.
- М-да, дорогой. А ты, оказывается, недостаточно хорошо знаешь нашу Ваську. Я почему-то думаю, что это он останется здесь.
- Не смеши, Наденька. Он столичный житель. Там у него работа, хорошая карьера. Жильё. - Фёдор замолчал, глядя на жену. Надежда Владимировна покачала головой глядя на мужа с сожалением. - Что не так, Надя?
- Да всё не так, Федя! Ты посмотри, как они друг на друга смотрят. И самое главное, как он на неё смотрит. Дорогой, ты уже нашу Васю не переделаешь. Она такая, какая есть. Не Василий её будет под себя перестраивать, а она его. Не грубо и жёстко, а мягко и любя.
- Господи, дал же бог мне дочу. Я всегда мечтал, что она уедет в большой город. Лучше всего в столицу. А тут такой шанс. Думал может замуж выйдет, уедет тогда туда.
- Федя, наша доченька не такая. Сам вспомни?!
- Ладно она такая. А дитё родится и что? Тоже в тайге жить будет? Я не хочу этого. И вообще, Надя, сама подумай, а в школу как ходить внучка будет? Возить её за много километров каждый день? Ты с ума сошла?
- Почему возить каждый день за много километров? Внучка, когда в школу пойдёт заберём её. Будет у нас жить и ходить в школу. На каникулы возить будем её к родителям. Так у многих детей. По сути Вася так и выросла у нас. Вспомни.
- Мы уже жили тогда в городе, Надя.
- Всё верно. Когда Василиса пошла в школу, мы уже жили в городе. А до этого? У твоих на кордоне. Василиса до шести лет жила здесь. С самого рождения. Потом была школа. Но вспомни, как она рвалась сюда?! Чуть каникулы, она сразу сюда ехала. Сначала просила, чтобы мы отвезли её к дедушке с бабушкой, а потом сама начала ездить. Чуть ли не в первый день каникул - родители дайте денег я к дедушке с бабушкой поеду! Помнишь?
- Помню. Ты считаешь это нормальным? Я до сих пор не могу забыть, как она целую ночь провела одна в тайге. Соплюха, 15 лет! Это ты ей тогда дала денег.
- Федь, успокойся. Во-первых, да ей было уже 15 лет, и дедушка её научил многому. Во-вторых, было лето и она хорошо там переночевала. А потом вышла к кордону. Ну не захотела она с кем-то разговаривать в селе, чтобы её довезли. Пойми, Федь, Вася наша, она выросла в лесу. Тайга для неё дом родной. Тайгу она любит и тайга её любит. Она лесная девочка у нас. Её уже не переделаешь, сделаешь только хуже.
- Я не хочу, чтобы внучка стала такой же как и её мать.
- А вот здесь, любимый мой, у тебя будет второй шанс. - Надежда засмеялась и обняла Фёдора. - Второй шанс, пусть не с дочкой, но с внучкой. И не забывай, Василию ещё нет 30, нашей дочери всего 25! Они очень молоды. Там не только внучка может быть, а ещё, я надеюсь, и внук. - Надежда улыбалась, глядя на мужа. Фёдор тоже улыбнулся.
- Внук, это вообще хорошо. Это просто замечательно. А вот о них обоих позабочусь, как надо.
- Вот и хорошо, дорогой. Позаботься, а Василису оставь. Пусть, какая есть, такая есть.
- Да оставил я её. Всё же надеюсь, что пусть не мы, так он её перекует. Но наверное, ты права. Скорее она его перекует, чем он. Но разобраться, кто стрелял в Василия я должен.
- Разберись.
К вечеру температура у Василия спала.
- Василиса, а почему ёлка стоит не наряженная? - Спросил он.
- Тебя дожидалась.
- Тогда может нарядим?
- Обязательно. Завтра, 31 декабря, и нарядим. А сейчас давай спи.
- А ты, Василиса?
- А я рядом с тобой посижу. Уснёшь и я пойду спать.
31 декабря наряжали ёлку. Василий из-за перебинтованных рук на ветки игрушки не цеплял. Он подавал их Василисе. Её родители самоустранились от наряжания. Смотрели на них со стороны. А Василий с Василисой кажется даже не заметили этого. Оживлённо разговаривали, смеялись.
- Пойдём, Федя прогуляемся по зимнему лесу. Оставим этих двоих. - Сказала Надежда Фёдору. Они оделись.
- Мам, пап, вы куда? - Спросила их Василиса.
- Прогуляемся. На улице тихо, ветра нет. - Ответил Фёдор Платонович. Оставшись одни, Василий спросил Василису.
- Ты выйдешь за меня замуж?
Василиса отвернулась от ёлки. Смотрела ему в глаза.
- Васенька, я бы с радостью, но сам скажи мне, какая у нас с тобой семья получится? Ты в Москве, я здесь.
- А ребёнок?
- А что ребёнок? Я рожу её. С маленькой всё будет хорошо.
- Как ты будешь здесь, одна с ребёнком?
- А как, Василий, раньше жили с детьми? Я справлюсь. Да и родители помогут. Я сама здесь до шести лет росла. Потом только родители увезли меня в город. В школу там пошла. И здесь так же будет. Не могу я тут всё бросить. Пойми меня тоже. Вась, тебе не такая жена нужна, как я. Тебе городская нужна.
- Значит ты меня не любишь?
- Люблю, Василий, очень люблю. Если бы не любила, то и ребёнка от тебя рожать не стала бы. Но и бросить всё здесь не могу. - Василиса погладила его по плечу. - Не грусти, Василёк.
- То есть, ты отказываешься?
- Вась, ну вот выйду я за тебя замуж. Предположим. Ты уедешь, я останусь здесь. И? А там столица, много свободных женщин. Сам же всё понимаешь. Ты молодой, здоровый мужчина, тебе женщина будет нужна. Это нормально.
- Ты за меня всё порешала?
- Я за себя всё порешала. А за тебя, кроме тебя самого, никто ничего порешать не может.
- Ты не только за себя порешала, Василиса, но и за ребёнка.
- За него да. Но это же мой ребёнок.
- И мой тоже.
- И твой тоже. Пока она маленькая, будет жить со мной. А вырастет, то сама решит, где ей лучше. Обещаю, что про тебя буду говорить ей только хорошее.
- Василиса, но я тоже хочу участвовать в жизни дочери. Ей не только мама нужна, но и отец.
- А разве я сказала, что буду запрещать тебе участвовать в её жизни? Нет. И в графе отец будет стоять твоё имя.
- Хорошее участие, за тысячи километров.
- Я не знаю, Василий, как по другому сделать И связывать тебя не хочу, находясь вдали от тебя.
- Ты меня без ножа режешь, Василиса.
Василиса погладила мужчину по щеке, потом потянулась и накрыла его губы своими. Они стояли и целовались. Целовались страстно и жарко.
- Как ты себя чувствуешь, любимый? - Прошептала она.
- Нормально я себя чувствую. Только руки перевязаны.
- Это нам не помешает. Пошли в спальную.
- Но... А твои родители?
- Они нам не помешают.
- А она? - Василий положил руку на живот Василисы.
- И она не помешает...
Они лежали лицом друг к другу. Василиса на левом боку, он на правом. Она гладила его по обнажённому плечу. Улыбалась. Его рука лежала на её обнажённом бедре.
- Да, Василиса, замечательно мы с тобой ёлку наряжаем. Ты уверена, что малышке не навредили?
- Не навредили. А ёлка, так нарядим. Успеем ещё.
- Твои родители вернулись, пока мы тут с тобой...
- Вернулись. Ну и что? - Она продолжала улыбаться.
- И как я Фёдору Платоновичу с Надеждой Владимировной сейчас в глаза смотреть буду?
- Вась. - Василиса усмехнулась. - Я вообще-то не вчера забеременела от тебя. И ничего, ты же нормально смотрел им обоим в глаза. А теперь, что изменилось? Тем более, ты мне предложение сделал. Они знают, ты сам говорил об этом им.
- Только ты отказалась.
- Это уже не важно. Да и не отказывалась я прямо уж так категорично. Просто при данных условиях какая мы с тобой будем семья? Я о тебе прежде всего беспокоюсь. Не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты, не досказанность, ложь. А она обязательно появится, если будем жить раздельно. Лучше оставить всё так, как есть... Ну как, любимый, будем вставать, ёлку наряжать до конца или ещё полежим?
- А что ты сама хочешь, Василиса?
- Я то? - Она помолчала немного, глядя с улыбкой на него, потом ответила. - Я бы так с тобой всю жизнь пролежала. Целовала бы и любила. Да только так не получится. Домашние дела никто не отменял. Да и ёлку нарядить до конца нужно. И маме помочь. Стол накрыть, всё же Новый год сегодня.
- Тогда давай вставать.
Когда они вышли из спальни, Фёдор Платонович с Надеждой Владимировной заканчивали наряжать ёлку. Оба посмотрели на молодых людей. Василию было стыдно.
- Извините. - Сказал он.
- За что? - Фёдор Платонович посмотрел на Василия, потом перевёл взгляд на дочь. - Тебе то за что извиняться? Это вот ей должно быть стыдно. Вот только не вижу я ни какого стыда у дочери своей. Да, Василиса?
- Да, папа. Мне стыдится нечего. Поздно, папа, стыдится. Всё уже сделано. Вы ёлку нарядили?
- Нарядили. - Кивнула Надежда. - А то вас ждать, так и до Нового года не управимся.
- Ну и хорошо. Мы с Васей прогуляемся немного. Потом я тебе помогу, мам, на стол накрыть. Василий, пойдём, пройдёмся немного. Помоги мне одеться.
Когда молодые вышли на улицу, Фёдор Платонович покачал головой.
- Да, Наденька, вырастили мы с тобой дочку.
- А что не так, Федя? Хорошая она у нас. Красивая.
- То-то и оно, что красивая. И умеет этой красотой пользоваться. Она же ломает парня. Не жёстко, а нежно, так, как только вы, женщины, умеете делать это.
- Хороша ломка в постели. Что-то Василий не выглядит сломанным.
- Пока ещё она его не дожала. Но дожмёт.
- В каком смысле?
- В прямом, дорогая. Ещё пара-тройка дней и дожмёт. Думаю, что сегодня они вместе лягут. А там доча своего добьётся. Даже если он уедет, то вскоре вернётся к ней. И ведь она это хорошо понимает. Поэтому сильно не давит. Лаской его берёт. И вроде не отказывает, но и да не говорит. А я то надеялся, что Василий всё же увезёт её.
- Если вернётся, то назад уже не уедет. Ты прав. Но разве это плохо? Хотя, Федя, время покажет, прав ты или нет. Может и не вернётся.
- Вернётся. Я даже в этом не сомневаюсь. Ладно, мать, давай стол раздвигать.
Продолжение:
Ссылка на мою страничку на платформе АТ https://author.today/u/r0stov_ol/works
Ссылка на мою страничку на Литнет
https://litnet.com/ru/oleg-rostov-u652331
Ссылка на мою страничку на литературном ресурсе Букривер (Bookriver) https://bookriver.ru/author/oleg-rostov