Сегодня у нас дуэль двух обзоров мини-сериала «Бесы»
и первый обзор — от Господина Хорикавы Ясукити
В 2012-м-2013-м годах, кинорежиссер Владимир Хотиненко получил заказ от телеканала «Россия» и приступил к съёмкам экранизации романа Ф. М. Достоевского «Бесы». Вышедший в 2014-м четырёхсерийный телефильм и является объектом данной заметки.
В сценарии, написанном Владимиром Ивановичем совместно с Натальей Назаровой, акценты повествования относительно первоисточника смещены, что довольно смелое и удачное решение. Рассказ ведётся от лица полицмейстера Флибустьерова, помогающего следователю Горемыкину в расследовании убийства студента Шатова. Таким образом, зрителю дают срез жизни общества глазами человека максимально в эту самую общественную жизнь вовлечённого, причём, в жизнь всех социальных групп. Что, в свою очередь, позволяет полнее раскрыть основной посыл прославленного произведения.
Тут следует отступить. Роман, писавшийся в 1870-м-1872-м годах, увидел свет в 1872-м. Уже четверть века, как опубликован манифест коммунистической партии, вышел первый том «Капитала», в общем, призрак уже во всю бродит по Европе, становясь всё более осязаемым. К тому времени, Фёдор Михайлович прочно стоял на охранительских позициях, густо замешанных с христианским мистицизмом, и в сортах оппозиции разбираться особо не старался. И если в «либералах сороковых годов» блестяще воплощённых в образе Степана Верховенского он видел просто никчёмных болтунов (что, в общем-то, недалеко от правды), то в приходящих им на смену социалистах, он видел примерно тоже самое, только болтунов деятельных, а потому опасных. Своего рода, обезьян с гранатой. Тут, пожалуй, главная ошибка тонкого психолога и наблюдательного бытописателя. Он не понимал, или не хотел понять, ни логики исторического процесса, ни достижений передовой на тот момент философской мысли. Диалектический материализм для него — опасная глупость, марксистская экономическая теория, и вовсе, сродни бесовскому наваждению. Его представление о социализме остановилось на утопистах вроде Фурье и Герцена, а деятельность народовольцев окончательно убедила его в бесплодности подобных метаний. Таким образом, съёмочная группа имела дело с памфлетом, принявшим форму политического триллера.
И здесь надо остановиться на личности самого постановщика. Владимир Иванович Хотиненко, с 2010-го года член Патриаршего совета по культуре Русской православной церкви, неоднократно выражавший поддержку текущему политическому курсу. Из чего можно сделать вывод, что опытный и талантливый постановщик позиции автора литературного первоисточника разделяет. И, что закономерно, воспроизводит на экране упомянутый триллер. Положительных героев, толком тут нет. Не считать же таковыми калеку-гебефреничку Марью Лебядкину (актриса Мария Шалаева) или наивного дурачка Шатова (артист Евгений Ткачук), хотя сентиментальному зрителю эти персонажи будут, безусловно, симпатичны. Уже упомянутый Степан Верховенский, точно срисованный с литературного прототипа, в исполнении Игоря Костолевского так же предстаёт напыщенным ничтожеством, что никакой светский лоск не камуфлирует. Этакий деятель, уж точно, не станет силой, способной остановить надвигающуюся бесовщину. Опять же, следуя за мыслью Фёдора Михайловича, Владимир Иванович главной движущей силой негативных тенденций показывает младшего Верховенского, Петрушу. Психопата, с набором сверхценных идей и гиперфиксацией на собственной значимости. Как и автор романа, режиссёр Хотиненко сделал из обладателя довольно приятной внешности Антона Шагина отвратительную скользкую, нахальную мразь. Мразь, чьи мотивы иррациональны, действия совершенно неразборчивы, а цели и вовсе за гранью здравого смысла. Вот, кстати, отличный пример непонимания интеллигенцией ни социальных, ни исторических процессов. Безусловно, подобные деятельные интриганы и авантюристы были везде и всегда, но роль их если и была определяющей, то на какой-то небольшой промежуток времени, и с арены они сходили довольно скоро, превращаясь либо в откровенно маргинальные фигуры, либо в покойников (примеры всяких Перкина Уорбека, Калиостро, Троцкого, Радека, да и чего уж там, Лимонова в помощь). А кажущаяся, на первый взгляд, зловещей фигура Николая Ставрогина, воплощённая на экране артистом Максимом Матвеевым, и вовсе оборачивается обычным шизофреником (вероятно, речь идёт о шизофрении в её вялотекущей форме) или же обладателем шизоидного расстройства в его тяжёлой форме. Наглядная иллюстрация тезиса о том, что сойти с ума не каждому дано, для этого требовательно ум иметь. Этот герой достаточно умён и проницателен, чтобы разглядеть в Петруше просто самолюбивое ничтожество, а в окружающих — ограниченных самодовольных невежд. Достаточно самокритичен и по-своему честен. Он не скрывает своего отношения ни к происходящему, ни ко всем этим деятелям. Его поступки эксцентричны и провокационны. Но для него это своего рода эксперимент, а место действия — лаборатория. Кстати, в фильме это довольно остроумно запараллелено с его интересом к энтомологии. Но при ближайшем рассмотрении, этот холодный высокомерный красавец, оказывается попросту, болезненно самовлюблённым рабом своих страстей, по сути, таким же ничтожеством. Ни один из его, казалось бы, благородных поступков не приводит ни к чему хорошему. Шатов застрелен, Лебядкина со своим братцем зарезаны, ну а Пётр Верховенский сбежал. Он не может понять, что тут происходит и почему. И не всегда способен отдать отчёт в своих мотивах (но отлично осознаёт своё моральное банкротство). Впору вспомнить высказывание американского преступника Теодора Банди: «Я не знал, что делает те или иные вещи значимыми. Я не знал, что заставляет людей хотеть быть друзьями. Я не знал, что делает людей привлекательными друг для друга. Я не знал, что лежит в основе социального взаимодействия». Налицо расщепление сознания (schisis), отсюда и столь мучительный внутренний конфликт этого героя. Кстати, ещё одна энтомологическая параллель, в сцене, где Николай Всеволодович показывает Даше Шатовой (актриса Мария Луговая) бабочку в микроскопе, бросив сентенцию в духе «вот она какова эта самая красота», отлично иллюстрирует характеристики этого образа. В общем, тоже скорее жертва, нежели борец.
О губернаторе Лембке (роль исполнил Александр Галибин), подкаблучнике и истерике, женатом на претенциозной дуре Юлии Михайловне (артистка Наталия Курдюбова), уже упомянутой виктимной дурочке Даше Шатовой, безмозглой институтке Лизе Тушиной (некая Иванна Петрова) речь и вовсе вести нет смысла. Им только и остаётся как здравомысленному зайцу, из сказки Салтыкова-Щедрина, лапками закрываться и верещать.
Вслед за Достоевским, Хотиненко рисует мрачную картину упадка и безысходности. Холодная цветовая гамма фильма, ближе к его окончанию, становящаяся совсем уж сумрачной, с коротким сюрреалистическими вставками (в сценах обострения психоза Ставрогина), по мере развития истории, создаёт ощущение онейроидного кошмара. Но как и автор первоисточника, он противопоставляет антагонистам откровенных букашек. Этакое противостояние только как скверный анекдот можно рассматривать. Как и в книге, отражение революционного движения тенденциозно и однобоко. Оба художника отлично видят кризис консервативной мысли, но не понимают или не хотят понять его причин. Не видят, или не хотят видеть, что идеалистические концепции себя изжили, и никакая «духовность» не заменит материальных потребностей общества. Для них забастовки и недовольство текущей системой — детский каприз.
Таким образом Владимир Иванович Хотиненко, возможно, сам того не желая, вслед за Фёдором Михайловичем Достоевским, талантливо, убедительно и выпукло, отсекая откровенно рудиментарные линии романа, расписался в беспомощности консервативной мысли.
Господин Хорикава Ясукити для сайта Альтерлит
