Когда умер мой отец, мы с мамой вернулись из Термеза в Саратов, в квартиру на третьем жилучастке. Мне было почти пять лет и я, как и все дети того времени, была совершенно самостоятельным человеком. По крайней мере, гуляла с компанией таких же четырёх-, пятилеток с ключами на тонких шейках без присмотра. Ходить в магазин за молоком и хлебом тоже было моей обязанностью. Как сейчас помню, трехлитровый бидон молока - 60 копеек, батон - 15 копеек. Пока идешь домой, горбушку сгрызёшь и на мышку свалишь.
Магазин на третьем жилучастке представлял собой вид сельпо : в одном помещении продавали и крупы, и масло, и гвозди, и галоши. На высокой полке в ряд стояли игрушки - плюшевый медведь, пластмассовая пирамидка и куклы.
Вот на одну из этих кукол я могла смотреть, не отрываясь долго-долго. Это была не простая кукла, это была кукла - негритянка. Не знаю, что так поразило моё детское сердечко - или необычный коричневый цвет пупса, или множество браслетов и бус, или разноцветная юбочка, но кукла казалась мне чем-то невероятно прекрасным.
Нет, я не мечтала о ней, я не смела даже представить, что кукла может принадлежать мне, как человек, любуясь картинами в Эрмитаже не может даже и помыслить о том, что повесит вот это "Купание красного коня" в своей спальне. Кукла стоила 10 рублей, и я своим детским умишком понимала всю колоссальность этой цены и знала, что кукла никогда не будет моей. Просто любовалась издалека, получая эстетическое удовольствие.
Саратов - город маленький, как у нас говорят, мы все спим под одной одеялкой, а уж Заводской район и подавно, и, видимо, кто-то из соседей рассказал маме, как подолгу я замираю перед прилавком с куклой. И первое, что я увидела, открыв глаза в свой пятый день рождения, была кукла негритянка.
Сказать, что меня захлестнуло счастье, это не сказать ничего. Думаю, если сейчас я проснусь и увижу на тумбочке дарственную на Порше, то обрадуюсь намного меньше.
Это было ощущение невероятного чуда, впечатление исполнения неисполняемого, чувство колоссальной благодарности к маме. Уже тогда я осознавала, что деньги достаются маме не легко, и что такая цена за игрушку огромна. Обычные куклы стоили около трех рублей. 10 рублей были для нас суммой совершенно фантастической.
Весь день я не могла ни на минуту расстаться со своей сбывшейся мечтой. Она ела рядом со мной, гуляла у меня на руках, я причесывала её кучерявые волосы и была абсолютно счастлива.
Вечером я устроила кукле кроватку на тумбочке рядом с собой, что бы в первые же секунды после пробуждения увидеть моё невероятное счастье.
Утром куклы не было. Ни на тумбочке, ни под тумбочкой, ни на столе, ни под столом. Куклы не было нигде.
Такого чувства горького разочарования я не испытывала больше никогда. Много событий приготовила мне жизнь. И в институт с первого раза не поступила - председатель приемной комиссии, кривя губы, сказала на апелляции мне :" Мамочке скажи спасибо, она денег пожалела", и в ординатуру меня не взяли, прямо сказав, что я безродная. Свекровь на моей фотографии глаза выкалывала, и главный врач в своем кабинете на расчетке карандашиком писал, сколько денег от своей копеечной зарплаты я должна ему отстегнуть, да много чего было. Но все эти события вызывали чувство брезгливого недоумения, а такую глубокую, всепоглощающую обиду я испытала только один раз в жизни - когда поняла, что куклы у меня больше нет.
Я даже плакать не могла. Окаменела вся. Мама пыталась как-то меня расшевелить, говорила, что кукле у нас холодно, и что она улетела на голубом вертолёте в свою родную Африку, погреется и, возможно, вернётся, но я не могла понять, как так можно? Почему? Этого не может быть!
Потом уже, когда я стала взрослой, мама рассказала мне, что произошло на самом деле.
Продавщицей в магазине работала наша соседка. Женщина глубоко непорядочная, не брезговала торговлей краденым. Сколько раз приходили к ней матери и, со слезами на глазах, выкупали детские варежки и валенки, которые накануне вынесли из дома их пьющие мужья и обменяли на чекушку.
Она выдавала бутылки под тады, а тады забирала в дни получки с процентами. И звали её, соответственно, Паучиха.
В тот вечер, когда я уже уснула, Паучиха забежала к маме по-соседски, как к доктору, пожаловаться на плохое самочувствие, померять давление, попросить таблеточку.
Пока мама ходила мыть руки и за тонометром, Паучиха сунула мою куклу в необъятную торбу, получила консультацию, попила чаю и преспокойненько ушла, обокрав вдову с ребёнком.
- Я на следующий день сразу после работы побежала к ней в магазин, умоляла отдать куклу, денег предлагала, стыдила, а она отнекивалась и насмехалась надо мной, - рассказывала мне мама.
Я от бессилия, уходя, повернулась и сказала :" Ты об этом пожалеешь! Сильно пожалеешь! ", хотя, что я могла сделать? Обычная слабая женщина, без денег, без мужа, без заступников.
Но, заступники, по-видимому, были.
В этот же вечер, когда Паучиха пришла домой, она увидела сына-подростка и мужа, лежащих на полу без сознания. Вызвала скорую, их отвезли в реанимацию.
Оказалось, пока мать была на работе, муж отварил картошки, открыл банку самолично закатанных Паучихой грибов. Вот среди опят и оказался ядовитый гриб.
Муж умер в тот же день, а сын находился в больнице в крайне - тяжёлом состоянии.
Паучиха пришла к нам домой, кинулась маме в ноги и рассказала, что это, действительно, она взяла негритянку, потому что сразу после покупки куклы моей мамой, пришел ещё один покупатель, и очень расстроился, что игрушку уже купили. Тогда Паучиха придумала, как может разбогатеть на 10 рублей. Украв мою куклу, она перепродала ее новому владельцу.
- Она ползала на коленях, совала деньги и умоляла простить и пощадить её сына, искренне полагая, что это я навела на её семью порчу, - рассказывала мне мама.
Слова прощения не помогли. Мальчик умер.
Паучиха некоторое время еще прожила в нашем доме, шарахаясь от меня. Если я приходила в магазин, то она пряталась в подсобке, и товар мне отвешивала другая продавщица. Если мы случайно встречались на улице, то она переходила на другую сторону улицы или пряталась в подворотне.
А потом съехала совсем. Где она сейчас, что с ней, не знаю.
В моей жизни больше не было куклы-негритянки. Мои дочки вообще не играли в куклы, предпочитая книги и развивающие игры. Сейчас я могу купить себе любую куклу, но не хочу. Мне достаточно того, что в моем сердце живет понимание, как сильно меня любит моя мама. И это очень помогает жить.
