Итак, свадьба игралась в Александровской слободе. Если бы не этот факт, то от прежних подобных празднеств, которые в Кремле проходили, ее ничего не отличало. Все было так, как заведено. По обычаю в день венчания престарелого жениха и молодую невесту готовили в отведенных специальных покоях. Однако сам церковный обряд был совершен без участия патриарха и епископов.
Свадебная картина в глазах предстала, будто вчера происходило. Торжественное шествие, пусть и ни очень большое, открывали свечники, каравайники, фонарщики и дружки... Годунов даже не пытался скрыть своего неудовольствия. Хотя по крупному счету его это волновать никак не должно было. Меж тем, происходившее ему явно не доставляло радости и он постоянно хмурился.
Ни для кого из бояр не было секретом — Нагих он ненавидел люто и жутко боялся возвышения этого рода. Понимал, теперь эта, как он постоянно с презрением повторял, голь перекатная, стеной на все пойдет, только бы расположение государя получить. Но угодливо спину сгибал и послушно выполнял все царские распоряжения.
Окольничий и дьяк «берегли путь» молодым, а протопоп кропил его святой водой. Первой в специально украшенную палату вошла процессия, во главе которой были свахи, сидячие боярыни и постельницы. Они вели под руки молодую. Подобная поддержка новоиспеченной царице была просто необходима. Мало того, что она от страха перед одной только мыслью о брачной ночи, вздохнуть не могла, так еще и свадебный ее наряд, украшенный дорогим шитьем и жемчугами, больше пуда весом не давал шага сделать.
Царь постоянно смеялся и не переставал подшучивать. В зал он вошел в сопровождении ближних бояр и царевича Ивана, который исполнял обязанности свадебного распорядителя. Инокиня усмехнулась, вспоминая все происходившее.
Молодых, если так, конечно, можно было назвать жениха, усадили за стол, установленный на богато украшенном возвышении. Он был накрыт тремя скатертями. Верхняя — венчальная, на ней в богатых блюдах лежали хлеб, сыр и соль. Следующая называлась свадебная. После ней молодым в опочивальню унесут угощения. Последняя скатерть должна оставаться на столе до конца торжеств.
Как полагалось, под молитву священника Никиты молодым провели ритуал расчесывания волос, символизирующий прощание со старой жизнью. Здесь едва казус не произошел. Царь-батюшка голову свою брил дочиста, так что ему чесать было нечего. А вот с ее косами нещадно расправилась жена царевича Елена Шереметева. До сих корни волос гореть начинают, когда вспоминает, насколько рьяно Алена за дело взялась. Казалось, всю злость свою выплеснула на бедную невесту, которой и так несладко было.
Богато украшенным гребнем, который предварительно обмакнула в специально подготовленное вино, с наслаждением принялась драть густые косы. Мария уже и не чаяла, когда пытка закончится. Вскрикивать от боли стеснялась, неприлично вроде слабость показывать, а терпеть мочи не имелось. Только руками за корни волос изредка хваталась. Наконец, все закончилось. На нее накинули фату, а затем новоиспеченных супругов обсыпали хмелем, символом плодородия, и обмахивали связками соболей, символом богатства.
Все это время гости угощались хлебом и сыром. Особо почетным гостям дружка жениха подавал угощение с царского стола. От имени невесты жениху вручили символические подарки, кроме того подарки, но уже от имени молодых, получили родственники и особо почетные гости.
Следующим этапом ритуала было прощание невесты с родителями, которые передавали жениху. Столько лет прошло, а все в глазах растерянное лицо матери стоит. Пожалуй, она единственная понимала, на какую муку родное дитятко отправляет. Марья и не скрывала своего настроения. Сидела за столом низко голову склонив, а слезы из глаз быстро-быстро, как жемчужинки на дорогой наряд падали. Зато отец от радости так напился, икал что-то мычал бессмысленно.
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 62
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке