Джефф Хили, пожалуй, никогда не звучал более живым, чем на своем потерянном альбоме "Heal My Soul".
Вдова музыканта Кристи признавалась, что во время работы над альбомом были моменты, когда казалось, что Джефф вернулся. Это могло быть интимное звучание вокала в наушниках, изолированная гармония, воспроизведенная в аппаратной, или же причудливая вспышка гитарного волшебства.
"В начале этого проекта," – рассказывает она, – "я не могла слушать некоторые песни, потому что это было слишком эмоционально. Некоторые песни звучали так, будто Джефф сидит прямо рядом со мной. Я не могла прослушать и половины, не разрыдавшись..."
Это удивительно, но Джефф Хили, пожалуй, никогда не звучал более живым, чем на "Heal My Soul". Выпущенный 25 марта 2016 года на лейбле Provogue, этот "потерянный" альбом содержит 12 неизданных треков, записанных гитаристом в конце 90-х, когда его знаменитая группа начала распадаться. На бумаге это может показаться очередным посмертным набегом на хранилище. Но на самом деле музыка настолько живая, настолько пронзительная, настолько "здесь и сейчас", что ловишь себя на мысли: "Нужно взять у этого парня интервью".
И тут реальность бьет ключом. Потому что холодная, суровая, неприглядная правда заключается в том, что Джефф Хили умер в возрасте 41 года 2 марта 2008 года после трех лет борьбы с саркомой. Это был день, в который никто не хотел верить, вспоминает Роджер Коста, близкий друг покойного гитариста, со-управляющий его имуществом и исполнительный продюсер "Heal My Soul": "Он был бойцом. И на каждом этапе своей болезни он проявлял исключительную стойкость".
Джефф Хили никогда не пытался вызвать к себе жалость, но ему действительно выпали тяжелые испытания. Родившийся в Торонто 25 марта 1966 года, он потерял зрение в возрасте одного года из-за редкой разновидности рака глаза – ретинобластомы, и всю жизнь провел со стеклянными глазами. Не сломленный, он разработал свой собственный ослепительный стиль игры на гитаре, который, пожалуй, лучше всего описать как внебрачного ребенка лап-стила, и с конца 80-х годов возглавлял свое трио, получившее номинации на "Грэмми", миллионы продаж по всему миру и сотрудничество с Би Би Кингом, Эриком Клептоном, The Rolling Stones и многими другими.
"Впервые я встретил Джеффа в январе 87-го, когда они только что выпустили свой первый независимый релиз," – вспоминает Коста. – "Один мой друг вытащил меня. Типа: "Ты должен увидеть этого гитариста". Помню, я был просто ошеломлен. Я родился в 67-м, поэтому пропустил Джими Хендрикса и Cream. Я никогда не видел ничего подобного. Мощь и страсть, материал и театральность. Он просто разносил свою гитару вдребезги. Топтал ее ногами, играл на ней зубами, за головой. Устраивал настоящее шоу".
"Это было чертовски страшно, мужик", – добавляет Уолтер Траут, который подружился с Хили во времена его работы в Bluesbreakers в 80-х. – "То, как он играл, положив гитару на колени и атакуя гриф, – никто так не играл. У него были утонченность, душа, энергия. Он был одним из величайших музыкантов всех времен. Он был в своем классе".
На протяжении всей своей ранней карьеры Хили относился к проблемам со здоровьем как к мелочам, от которых нужно избавиться. "Он принял сознательное решение, что это его не замедлит," – объясняет Коста. – "Он ни с чем не смирился. Он всегда говорил: "Ладно, как нам это победить? Что нам делать дальше?"
Однако к середине нулевых диагноз стал выглядеть куда более мрачным. "Он так упорно боролся и так хорошо себя чувствовал," – вспоминает его жена Кристи. – "Несмотря на то, что от саркомы действительно нет лекарства, и мы знали, что это очень плохой диагноз, мы все еще надеялись, что он справится. Поэтому, думаю, его смерть стала для всех шоком".
"Помню, последнюю операцию ему сделали, чтобы удалить раковые ткани в легких," – продолжает Коста. – "И я был поражен тем, что уже через несколько дней после операции он был на ногах и занимался своими делами, как будто ничего не случилось. Это было безумие. Я говорил ему: "Что ты делаешь? Сядь, прекрати!" Он продолжал выступать. Когда Джеффа не стало, все, кто его знал, были в шоке. Они просто не могли смириться с тем, что его больше нет. Потому что это всегда был просто следующий шаг, следующая битва, следующее препятствие, которое нужно преодолеть. Для всех было шоком, что он, наконец, сдался".
Кристи признается, что в первые месяцы после смерти Джеффа музыка не была для нее на первом месте. Нужно было решить юридические вопросы, не говоря уже о том, что ей было тяжело оплакивать мужа, который был достоянием общественности. "Когда Джеффа не стало," – вспоминает она, – "я закрылась от прессы, от всего. Потому что я забыла, насколько он был публичной фигурой".
"Это было тяжело," – продолжает она. – "Я не могла включить телевизор или радио, потому что не хотела слышать новости. Я не хотела говорить о его карьере. Для меня умер не музыкант, а мой муж, отец моего ребенка. В каком-то смысле поначалу я возмущалась этим. Дело не в том, что кто-то сделал что-то не так. Это была моя проблема, и мне потребовалось некоторое время, чтобы снова захотеть разделить его с миром".
"Но," – возражает она, – "я знала, что он не закончил. Мы все знали, что он не закончил. Я просто не знала, что именно у нас есть. Знаете, я доверилась Роджеру и его видению [Heal My Soul]. Он – настоящая движущая сила этого проекта. И как только он начал показывать мне, что у него на уме, я все поняла".
Никто не знал каталог покойного гитариста лучше, чем Коста: "Я всегда неофициально исполнял роль архивариуса. Когда Джеффа не стало – и я думаю, что отчасти это был механизм психологической защиты – я начал искать то, чего не было в моем личном архиве. То, что заполнило бы пробелы".
"Недели сменялись месяцами, и это всегда было у нас на уме," – продолжает он. – "Мы начали собирать все записи, какие только могли найти, следить за тем, чтобы все было на месте. И именно тогда я обнаружил, что у Джеффа остались черновые миксы большинства песен с "Heal My Soul". Честно говоря, я был удивлен. Я думал, что он избавился от них за время своих многочисленных переездов. Но они были перенесены с DAT на CD-ROM. И тот факт, что он хранил эти вещи, говорил мне о том, что они все еще имели для него значение".
Материал "Heal My Soul" относится к деликатному периоду в карьере Джеффа, о котором и Коста, и Кристи, похоже, не хотят распространяться. Все 12 песен были записаны в период с 1996 по 1998 год, когда отношения между лидером группы, басистом Джо Рокманом и барабанщиком Томом Стивеном начали разваливаться. "Группа распадалась," – вспоминает Коста.
"У Джеффа было много личных проблем. В тот период он устал от внимания. Он был вымотан десятилетием гастролей. Группа находилась на распутье, было много старых обид и плохого менеджмента. Просто много враждебности внутри компании. Деловая сторона музыки Джеффа больше не прельщала его. К тому моменту это стало вызывать у него горечь".
"Отношения накалились во время записи этих песен," – пишет Рокман в аннотации к "Heal My Soul", – "что сделало процесс написания, записи и исполнения невероятно сложным. Наше партнерство, которое хорошо работало в первые годы, позволив нам заключить контракты со звукозаписывающими компаниями и отправиться в мировое турне, начало рушиться. Товарищество и единое видение неумолимо раскалывались. Со временем Джефф почувствовал, что он служит нашей управляющей компании, а не наоборот. Старая история".
"Это было ужасно," – говорит Траут. – "Он не называл их имен и до конца своих дней не хотел о них говорить. Он говорил: "Сделай одолжение, не поднимай тему моей старой группы, я не хочу о них говорить". [Коста опровергает это, отмечая, что Джефф "всегда поддерживал хорошие отношения с Джо Рокманом". – Прим. ред.]
"Джефф был недоволен своей жизнью," – говорит Кристи. – "В нем было столько всего подавленного, и я думаю, что написание песен было единственным способом выплеснуть это наружу".
Даже когда его группа приближалась к распаду, Джефф был невероятно продуктивен в своем творчестве. "Забавно," – говорит Коста, – "потому что именно этот период в карьере Джеффа был самым плодотворным в плане написания песен. Он не любил писать песни. Играть – для него это было как дышать. Джефф мог играть где угодно, когда угодно, для кого угодно, по первому требованию. Он гастролировал, потом заканчивал концерт и отправлялся на поиски джема, к которому можно было бы присоединиться".
"Писать – он считал это скорее работой. Но в тот период песни просто лились из него рекой. Думаю, отчасти это было связано с переживаниями, которые он испытывал, и со всем этим стрессом. Существует множество историй о том, как артисты находят настоящую красоту в невзгодах".
В таких композициях, как свирепая Daze Of The Night и пронизанная тоской, с налетом кантри It's The Last Time, можно угадать контекст. "Вы можете услышать разочарование," – кивает Коста, – "и те эмоции, которые он испытывал в то время. Его игра просто невероятна. Вы слышите рычание в каждой ноте. Если вы послушаете трек Temptation, и ту часть в начале, где вступает стена гитар, – мы называем это "плавильщиком лиц". Но это также слышно и в его вокале".
"Могу только догадываться, но All The Saints и Moodswing – это о личных переживаниях," – говорит Кристи о текстах песен. – "Put The Shoe On The Other Foot – думаю, здесь все очевидно. Знаете, поставь себя на мое место, и ты поймешь, как это. Так что здесь есть разочарование, и, знаете ли, участники группы были разочарованы друг в друге на тот момент".
По всем правилам эти песни должны были стать хитами грядущего альбома группы Get Me Some. "Я очень хорошо помню, как Джефф дал мне послушать Daze Of The Night и Baby Blue," – говорит Коста. – "Они только что были записаны. Это были очень сырые миксы: я даже не помню, были ли закончены вокальные партии. И я был просто поражен. Я не мог поверить, насколько хороши были эти треки. Когда дело касалось его собственных вещей, Джефф мог быть немного сдержанным. А тут он был на седьмом небе от счастья. Я уже тогда решил, что это нужно выпустить. Это были одни из моих любимых вещей, которые Джефф когда-либо записывал в жанде рока. Но эти треки, как вы знаете, так и не были выпущены".
Когда в 2000 году вышел альбом Get Me Some, ни одной из этих песен в трек-листе не оказалось. "Тот факт, что Baby Blue так и не попала на пластинку," – говорит Кристи, – "не укладывается у меня в голове. Но когда решения о том, что будет выпущено, принимает группа из трех человек, это часто приводит к конфликтам. Думаю, если бы Джеффу предоставили самому принимать это решение, выбор был бы другим".
Коста: "Многие решения, которые принимались в компании группы, были, на мой взгляд, неразумными. Джефф терпеть не мог название альбома Get Me Some: он считал его очень ребяческим, учитывая содержание пластинки. Но это были те решения, в которые он больше не вкладывался. Он был просто подавлен и измотан бизнесом. Это было не лучшее время ни для кого. Некоторые вещи не улажены до сих пор".
Когда в 2002 году Джефф начал сольную карьеру с альбомом Among Friends, выдержанным в духе традиционного джаза, казалось, что момент упущен, и материал был отложен в долгий ящик. "Если бы группа продолжила свое существование, я уверен, что Джефф вернулся бы к некоторым из этих треков," – говорит Коста, – "но, думаю, он сознательно дистанцировался от того, что было раньше".
Траут: "С него было достаточно мира блюз-рока. У него был неудачный опыт в музыкальном бизнесе, он разочаровался, перестал играть на гитаре и играл на трубе в диксиленд-бэнде в своем клубе. Это есть на YouTube – поищите".
Кристи: "Он хотел уйти. И он хотел сосредоточиться на чем-то новом, чем-то другом. И этим "новым" для него стало старое: традиционный джаз. Думаю, когда группа окончательно распалась, напряжение спало, и он почувствовал облегчение. Думаю, в Джеффе была часть, которая хотела отбросить все это – включая и музыку, которую он записал. Он хотел начать все с чистого листа".
"Но он не хотел полностью отказываться от этого," – возражает она, – "потому что хранил все, что записал. Он хранил копии. Он очень гордился этим. И это было невероятно, то, что я услышала, то, чего никогда раньше не слышала. Знать, что все это время это хранилось... мы просто обязаны были это выпустить".
Коста вспоминает, что было "много юридических вопросов, некоторые препятствия, которые нужно было преодолеть", прежде чем работа над "Heal My Soul" началась всерьез. Как только проект получил зеленый свет в начале 2015 года, ему был вынесен первый вотум доверия. "У меня были копии черновых записей в iPod. Это было еще до того, как мы начали работать с мастер-записями. В январе 2015 я был в гостях у друзей в Ирландии, и мы встретили много поклонников музыки Джеффа. Как-то вечером мы сидели и немного играли. Я поставил им несколько этих вещей. Это было еще до того, как они были сведены и отредактированы. Это были просто черновые записи. Но одна из вещей, которая постоянно всплывала, – это то, насколько живым казался Джефф. Насколько непосредственным был его вокал. Как будто он был рядом. Он был очень живым в этих записях. Это не было чем-то, что достали из ящика на дне шкафа".
Коста назвал "Heal My Soul" "делом любви". Он кивает: "Это был процесс, который занял около года. Много исследований. Потом нужно было решить, какие песни мы ищем, какие дубли. И, наконец, получить доступ к хранилищу, где все хранилось, перерыть его и найти нужные двухдюймовые мастер-ленты. Запечь их и оцифровать. Потом не найти нужного дубля и вернуться в хранилище".
"Потом нужно было все просмотреть," – продолжает он, – "и решить, что нужно исправить, потому что записям было 20 лет, и некоторые вещи деградировали. Что-то было не закончено. То есть все партии Джеффа были целы: все, что он делал, было на пленке. Но, например, большая часть дублей ударных была не закончена. Так что были своего рода временные ударные, или электронные ударные, и о них нужно было позаботиться".
"Когда мы впервые послушали All The Saints," – добавляет он, – "то были потрясены. Это были всего лишь две вокальные партии и две гитарные, и это было великолепно. Так что мы прошли через всю эту дилемму: стоит ли нам "доделывать" трек? В конечном счете, мы решили оставить все как есть. Только немного электропианино на заднем плане, чтобы поддержать некоторые гитарные партии Джеффа".
Коста объясняет, что процесс ремастеринга был хождением по канату: нужно было сохранить дух оригинальных записей Джеффа и при этом сделать так, чтобы они звучали современно. "Многое из того, что в итоге попало на [его предыдущие студийные альбомы], звучало, на мой взгляд, слишком сдержанно, слишком контролируемо и продуманно – по крайней мере, для меня. Во многом это было связано с продакшеном того времени. Эти пластинки создавались не для того, чтобы их слушали 20 лет спустя, они создавались для того, чтобы быть успешными в то время. Что совершенно нормально и понятно. Но в некоторых случаях это наложило на них отпечаток того времени, когда они были записаны. Примечательным исключением, на мой взгляд, является альбом Hell To Pay".
"Так что одной из наших задач было сделать эти записи вневременными. Мы должны были убедиться, что в них нет никакого налета устаревших эффектов, что все, что было наложено в то время, было удалено. Справедливости ради, там и так почти ничего не было. Все было очень непосредственным. Я говорил это другим людям, и это очень громкие слова, но я поддерживаю их на 100% – это лучшая рок-запись Джеффа Хили за всю историю. Точка".
Это действительно громкие слова, но "Heal My Soul" подтверждает их. Этот пламенный и проникновенный альбом – это не просто подарок для поклонников Джеффа, но и отправная точка для новичков, которые слышали имя музыканта, но не слышали его музыку.
"Думаю, это вдохновит людей," – говорит Сонни Лэндрет, который познакомился с Джеффом в конце 80-х. – "Это цикл. Молодые люди знакомятся с его музыкой, с тем, кем он был, как играл. Мы не хотим забывать великих музыкантов только потому, что их больше нет с нами. А он – один из величайших музыкантов, которых я когда-либо знал".
"Я так рада, что мы, наконец, сделали это," – размышляет Кристи. – "Мы хотели осуществить этот проект с 2009 года. Это был долгий путь, но он того стоил. Я очень рада видеть, как любят Джеффа. Мне нравится это знать. Мне нравится это слышать".
"Я много лет работал над этим проектом," – заключает Коста, – "и у меня до сих пор мурашки бегут по коже, когда я слушаю его. Музыку на "Heal My Soul" нужно услышать. Те, кто в курсе, и так все знают, и они будут в восторге. А те, кто не знает, услышат эти вещи и будут потрясены. Они услышат Джеффа таким, каким никогда его не слышали..."
"Его чувство юмора сводило с ума!"
Уолтер Траут о своей долгой дружбе с Джеффом Хили.
"Мы были в туре по Канаде с Джоном Мэйоллом – не могу сказать, в каком году – и на разогреве у нас был Джефф Хили. В то время он был еще подростком и выступал только в Торонто. Первые пару вечеров я его не слышал. Но примерно на четвертом концерте я стоял за кулисами с Коко Монтойя, и мы были просто поражены. Типа: "Какого черта мы здесь видим? Нам точно нужно выходить после этого парня?"
"Мы провели тур вместе, стали очень хорошими друзьями, и я ходил на его концерты всякий раз, когда он бывал в городе. Помню, как наблюдал за ним, когда у него было трио, – он вставал и начинал ходить по сцене. Басист шел за ним, и если Джефф подходил слишком близко к краю сцены, он слегка толкал его, чтобы тот остановился, и как бы направлял его по сцене. Это было невероятно интересно наблюдать".
"Джефф был отличным парнем, а его чувство юмора просто сводило с ума. Однажды я был в Хитроу и ехал по траволатору, а навстречу мне едет Джефф со своей группой. Они проезжают мимо меня на этой движущейся дорожке, и я кричу: "Эй, Джефф, это Уолтер Траут!" А он кричит в ответ: "Эй, Уолтер – отлично выглядишь!"
"У него был клуб в Торонто, и на входе висела большая фотография, на которой Джефф сидит на улице на скамейке с акустической гитарой и самодельной табличкой с надписью: "Слепой музыкант: Пожалуйста, помогите". И стаканчик для денег, как у уличных музыкантов".
"Он играл на Full Circle. Куплеты, которые он должен был петь, он не мог прочитать, поэтому я говорил ему слова. И вот наступало время ему петь, он доходил до середины куплета, потом забывал слова и начинал придумывать свои. Это были какие-то грязные сексуальные намеки – очень фривольные тексты – и они рифмовались, и это было невероятно смешно, мы все падали со смеху. А я говорил: "Боже, как бы я хотел оставить это на записи..."
"Мне не хватает его дружбы. Мне было очень тяжело, когда его не стало. Он был таким молодым. Было бы очень интересно посмотреть, чем бы он занимался сейчас, как бы играл. Он был единственным в своем роде, мужик".
