Что такое нирвана? Сегодня я подумала, что, может быть, это те пять минут, в течение которых ты позволишь себе забыть обо всём и упадёшь в прохладный пруд. Упадёшь, потому что каменистый берег так раскалился, что стоять невозможно.
Сбрасываю сланцы и валюсь в воду кулём. Ещё один бонус – мы с подругой одни. Потому шта хитренькие. Кто ещё пойдёт сюда в самое пекло? Вода чистая, прозрачная, стайки уклеек как на ладони. Ложишься на спину и качаешься, как младенец в зыбке. Удовольствие плыть, проваливаясь в густую прохладу воды, ещё впереди. Я берегу его, складываю в сундучок, пусть будет. И вдруг писк.
Господи! Я и забыла! С некоторых пор дикие утки на нашем пруду перестали бояться людей. Зря. Это сделало их уязвимыми и прецеденты уже были. Может, поэтому так сладко было видеть их семейку, чинно следующую согласно какому-то особенному, своему фарватеру. Немногочисленные чёрные комочки послушно скользили по блестящей поверхности, как будто совершенно не работая тельцами. Как наши девочки, которые «Берёзка».
***
Кипящий полдень, яркий свет,
июльским солнцем пруд нагрет,
деля надвое глянец вод,
дикарка-утица плывёт.
Как ночь безлунная, черна
её точёная спина,
глаз насторожен и суров
в извечном поиске врагов,
сама горда, как ледокол,
что путь товарищам вспорол.
За нею следом, не шаля,
четыре юных корабля,
блестящим хвастаясь смольём,
скользят в фарватере своём.
А как средь дочек и сынов
утиный селезень суров,
как режет крепенькая грудь
нагретых волн густую ртуть!
Нет, он своих не подведёт,
он тоже малый русский флот!
А когда-то были гуси. Правда, давно. Гуси и сейчас есть. Это стихи давно были.
***
Палящий зной, ни ветерка.
Терпеть жару ещё доколе?
К воде сползает с бережка
Жарою выжженное поле.
На дне - русалочки пруда,
Сереброгрудые уклейки,
Хранят холодные бока
Лягушки, мокрые плебейки.
Влачатся вяло облака,
Изнемогают в дальней дали,
Глядятся в воду свысока,
Творцы крахмальной пасторали.
Лишь грудь пруда, как грудь морей,
Легка, прохладна и упруга,
И белые ладьи гусей
Скользят по замкнутому кругу.
Жаден человек. Когда ему хорошо, ни к селу, ни к городу становится страшно, что это сейчас закончится. Закончатся пять минут свободы, какая-нибудь сволочь убьёт доверчивую утку, пруд зарастёт тиной и вообще... Хотя утки плывут, потешные и смелые, солнце обеззараживает мир, июль ещё!
***
Ещё июль жарой кровоточи́т,
а мне стерня, колючая до боли,
и мокрая полынь, приснились, что ли?
И сытые грачи…
У края поля толстые грачи
лениво делят золота остатки,
и я сыта, и мне тепло и сладко,
хоть зёрнышко горчит.
Ещё июль. Прозрачны облака,
а где-то в глубине большого сада
уже разбилось яблоко. Не надо!
Зелёное пока!
И голос. Чей-то голос или бред?
Он так далёк, что я его не слышу,
но кажется, что он туман колышет,
хотя тумана нет.
Июль ещё.
