Сначала они посмотрели «Кузьку», потом «Крокодила Гену». Потом «Мальчика-с-пальчика» и «Волшебную лампу Аладдина». Потом «Леса-чудеса» и «Сказку о потерянном времени».
Потом снова была очередь Славика доставать из коробки диафильм, и он вытянул что-то из папиной фантастики.
Да, у папы были свои взрослые диафильмы, которые Мирка ни разу не смотрела. «Затерянный мир», «Девятая планета Тайи», еще что-то, как он называл, «из Стругацких».
Папа говорил, Мирке это будет пока непонятно. Поэтому они их не смотрели.
Славик, по всей видимости, случайно выбрал как раз такой диафильм. Но менять его на другой было поздно: Мирка уже зарядила пленку в фильмоскоп.
Названия у диафильма почему-то не было. И текста под картинками тоже. Поэтому Мирка просто крутила ручку, и они смотрели из темноты на картинки, возникающие из луча на дальней стене кладовки.
Сначала там была то ли пустыня с барханами, то ли поверхность какой-то другой планеты.
Потом вдалеке, в глубине этой песчаной пустоши, появилась красная точка и стала приближаться к глазам.
По мере приближения Мирка разобрала, что это был цветок. Красный мак.
Когда красный мак еще приблизился, Мирка поняла, что это уже не цветок, а чьи-то ярко-рыжие волосы. Почти такого же цвета, как у нее, просто на солнце они горели ярко-алым.
Это был человек. Он стоял спиной, и, кажется, что-то копал. В руках у него была лопата, как у мамы, когда она разгребала авралы на работе.
Человек копал землю. Или песок.
Потом изображение приблизилось, и человек повернулся.
Это был Славик, только постарше, чем сейчас. Подросток.
Он усмехнулся, самым краем губ, и вдруг бросил в лицо Мирке горсть песка.
Мирка зажмурилась и стала тереть лицо. Но было поздно. Песок уже впитался в кожу и не оттирался.
«Так вот откуда взялись мои веснушки,» – только и успела подумать Мирка.
Она потерла глаза и осторожно разлепила веки.
Повернулась назад, к сидевшему за спиной Славику. Но там была только мама.
Она стояла в проеме кладовки и смотрела сверху на Мирку, сидевшую на полу рядом с проектором. За маминой спиной, в прихожей и комнате, возвышались авралы из вещей, которые они со Славиком вытащили из кладовки.
Мама молчала.
– А где Славик? – спросила Мирка.
– Ушел к себе, домой.
Мирка облегченно вздохнула.
– Я заснула, да? – спросила она у мамы.
Мама хмуро кивнула и наклонилась к Мирке – потрогать губами ее лоб.
– Кажется, опять температура, – сказала мама и подняла Мирку с пола, – пойдем померяем.
Она обняла Мирку и провела через горы вещей к кровати. Дала градусник. Мирка засунула его под мышку.
– Ну вот, а я хотела тебя отправить завтра к бабушке с дедушкой. На пару дней, – грустно сказала мама.
– Так отправь, – оживилась Мирка, – я там очень быстро выздоравливаю.
Бабушка ей никогда не ставила банки или горчичники. Она ее лечила, как говорил папа, «старым дедовским способом».
То есть ватрушками с картошкой, блинчиками со сгущенкой и прочими вкусностями.
А это было лучшее в мире лечение. И самое что ни на есть эффективное.
Так что Мирка была только за. За то, чтобы довыздоравливать в гостях у бабушки и дедушки.
– Придется, – вздохнула мама, покусывая губы, – Меня завтра опять на работу вызывают.
– Авралы? – посочувствовала Мирка.
– Авралы, – ответила мама, обводя взглядом завалы вещей, неожиданно выбравшихся из кладовки в ее отсутствие.
