Писатель | Ева Женев

Славик! Он сидел в тени, спиной к стволу – на том самом месте, с которого Мирка начала обход тополя. На нем была та же белая майка с космическим кораблем-или-подводной-лодкой и потертые красные кеды, что и всегда. Похоже, Славик никогда не изменял единожды выбранному стилю, в отличие от Мирки, которую «хлебом не корми, дай во двор принарядиться» – так говорил папа. – Ты тоже слышишь? – шепотом спросила Мирка. Славик поднял к Мирке веснушчатое лицо, спрятанное под гнездом волос и непонимающе наморщил лоб...

Например, была запись под кодовым названием «Клатбище». Она означала, что огороженная площадка с торчащими из земли трубами и закрытыми на амбарные замки люками, была вовсе не кладбищем. И даже не местом, где можно зайти в Подземный мир мертвых через отдельный вход. Там были «ямки» жильцов двора, где они хранили свои соленья-варенья и всякую картошку. Как подпол в «деревяшке» у Светы, только прямо посередине двора. Эти запасливые-на-зиму жильцы спускались в свои «ямки» через те самые загадочные люки...

Мирка раскрутила над головой свое лассо и захватила в петлю сразу несколько голов, торчавших из зарослей лопуха. Она была опытным ковбоем, и головы врага только так летели на землю. Когда их нападала целая гора, Мирка полезла под лопухи, чтобы собрать все. Она отбросила в сторону скрученную петлей скакалку, которая и служила ей лассо – теперь она только помешает, и присела на корточки. Мирка приподнимала огромные, размером с зонты, листья лопуха и заглядывала под них. Там, у самых корней, валялись все сбитые скакалкой-лассо головы...

– Вот! – зашептала Света в ухо Мирке, показывая пальцем на маленький деревянный домик, спрятанный за «деревяшкой». Собачья будка – сразу поняла Мирка, которая уже видела такие в «частном секторе». Они со Светой смотрели на будку из-за поленницы, заполненной дровами. Подсматривали в щелку между березовыми поленьями, сложенными друг на друга. Через круглое отверстие будки было видно немного. Грязный собачий зад с хвостом и шерстяные комочки в темноте, которые видимо и были щенками. – Пока нельзя, но немного подрастут, и можно будет гладить...

Шарк-шарк. Шарк-шарк. Оказалось, этот звук издавала метла из прутьев, которую держала в руках какая-то незнакомая девочка, примерно Миркиного возраста. Она мела двор, поднимая над собой тучи пыли. Трехголового Цербера нигде не наблюдалось. А девочка была худенькой, с темной жиденькой косичкой до лопаток, в домашнем фланелевом платье на пуговках – зеленом, с мелкими цветочками. Загорелые ноги-спички, торчавшие из-под платьица, были обуты в огромные черные калоши. Они тоже шаркали, когда девочка переставляла ноги, двигаясь спиной в сторону Мирки, висевшей на заборе...

Мирка уже слышала, что «деревяшкой» ребята называли бревенчатый двухэтажный дом на углу. Окна в этом доме всегда были закрыты резными деревянными ставнями. По крайней мере, со стороны двора – там, где проходил «периметр». А дальше тянулся высокий деревянный забор, полностью закрывавший прилегающую к дому территорию. Вдоль него росли те самые "буярышники", из-за которых Мирка чуть не лишилась зуба, еще в начале лета. Вот здесь, в траве, Славик тогда нашел осколок, отлетевший из-за удара ключом. А ведь он опять куда-то запропастился, этот Славик...

С тех пор она обходила это место стороной. Про Свету-с-того-света тоже больше не спрашивала, хотя это имя и мелькала иногда в разговорах ребят. Чаще всего Светой-с-того-света пугали. Примерно так: – Вот придет за тобой Света-с-того-света, тогда узнаешь, как жизнь любить. Или: – Чтоб тебя Света-с-того-света к себе забрала! Или вообще: – Света-с-того-света сживет тебя со света! Мирка представляла себе, что где-то под землей ходит страшная беззубая старуха. Роет землю скрюченными пальцами с черными ногтями и тихонько стучит клюкой по трубам, которые торчат из земли на дворовом «кладбище»...

Шел уже последний месяц лета, а Мирка так и не раскрыла тайну той самой огороженной площадки с разномастными люками и торчащими из земли трубами. В самый первый день, когда они только переехала сюда, Мирка приняла эти люки за входы в катакомбы, где пришельцы прячут похищенных детей. Потом выяснилось, что дети просто разъехались на выходные по дачам, вместе со своими родителями. И никто их, на самом деле, не похищал. Но ведь Мирка собственными ушами тогда слышала, как под землей кто-то скребется и дышит...

Сначала они посмотрели «Кузьку», потом «Крокодила Гену». Потом «Мальчика-с-пальчика» и «Волшебную лампу Аладдина». Потом «Леса-чудеса» и «Сказку о потерянном времени». Потом снова была очередь Славика доставать из коробки диафильм, и он вытянул что-то из папиной фантастики. Да, у папы были свои взрослые диафильмы, которые Мирка ни разу не смотрела. «Затерянный мир», «Девятая планета Тайи», еще что-то, как он называл, «из Стругацких». Папа говорил, Мирке это будет пока непонятно. Поэтому они их не смотрели...

– Что это? – Славик заворожено смотрел на квадратный сложенный аппарат на столе. – Фильмоскоп, – ответила Мирка. Он остался на Миркином столе после вчерашнего сеанса – просмотра диафильмов во время «прогревания ног». Рядом стояла еще и коробка, в которой хранились баночки с диафильмами. – Хочешь, диафильмы посмотрим. Какие любишь? Славик пожал плечами и засунул руку в гнездо из волос на голове. Мирка даже подумала, что он сейчас начнет жевать волосы, как она. По ее прикидкам, длины Славиковых прядей должно было хватить, чтобы дотянуть до рта...

– Когда закончишь, мой руки, – прокричала Мирка из кухни запертому в туалете Славику. – Ванная рядом с туалетом! Когда Славик нашел Мирку на кухне, стол у нее был накрыт. Мирка уже достала из шкафа два вида варенья: малиновое, которое мама заставляла ее пить на ночь, чтобы «пропотеть как следует», и вишневое с косточками, которое она любила больше всего. Обгрызать со всех сторон круглые вишневые косточки, а потом выплевывать их горкой на блюдечко – вот, ради чего было создано вишневое варенье. Еще она поставила на стол вазочку с печеньем «Зоологическое»...