В честь 46-летия хардкора мы вспоминаем историю этого музыкального направления, зародившегося в подвалах и дешевых барах Америки и ставшего отдушиной для тысяч молодых людей.
Хардкор вырвался из панк-сцены конца 70-х и превратился в самостоятельное явление с бешеными риффами и текстами, полными злости и отчаяния. Эта музыка создавалась обездоленными и разочарованными детьми Америки, которые отказывались проживать свои жизни по чужим правилам. Для многих бунтарский дух хардкора перерос в агрессию по отношению ко всем, кто не разделял их взглядов. Но в большинстве своём хардкор был о музыке, породившей десятки культовых групп, таких как Black Flag, Minor Threat, Gorilla Biscuits и Dead Kennedys.
Сегодня ветераны сцены, такие как Bad Brains и нью-йоркские Gorilla Biscuits, наслаждаются плодами своей многолетней работы, отправляясь в реюнион-туры, а молодые группы подхватывают знамя хардкора, гарантируя, что он останется с нами надолго. Во многом это стало возможным благодаря таким группам, как Biohazard и Dog Eat Dog, которые сумели проложить мостик между ранним хардкором и новой волной команд, появившихся спустя почти 30 лет.
Хардкор-матине в CBGBs: церковь для изгоев
В начале 80-х многие нью-йоркские подростки, разочарованные в мейнстримной культуре и пресытившиеся помпезностью глэм-метала, нашли утешение в гостеприимной атмосфере воскресных хардкор-концертов в легендарном нью-йоркском клубе CBGBs. Одним из таких подростков был Пит Коллер, гитарист культовой хардкор-группы Sick Of It All...
«Хардкор-концерты в CBGB были моей церковью. Именно там я научился дружить и защищать своих друзей», — говорит Коллер о сцене, изменившей его жизнь. «В [настоящей] церкви мне говорили, что всё, что я делаю, — это плохо, что я попаду в ад, но Бог любит меня. Какого чёрта это вообще значит?»
Хардкор был не просто музыкой, это был образ жизни для тысяч американских подростков. Это независимое андерграундное движение было полной противоположностью раздутому миру коммерческой музыки, и именно эта индивидуальность привлекала так много людей. Для изгоев это была та самая «банда», которую они так отчаянно искали, пропагандирующая единство, а не насилие и разделение.
«CBGBs был дружелюбным местом», — вспоминает Коллер о ныне несуществующем клубе. «Даже если группы играли не очень, ты всё равно ходил туда, потому что там можно было потусоваться с друзьями. Всю неделю ты ходил в школу, полную людей в дорогих шмотках, разъезжающих на крутых тачках. У нас не было денег на всё это дерьмо, и нас бы стошнило, если бы мы жили такой жизнью. CBGB был местом встречи. Мы жаловались друг другу на то, как отстойно прошла неделя, но потом выходили на танцпол, выплёскивали свою ярость, и все хорошо проводили время».
Слэм вместо моша: танцы на грани
Хардкор-музыка не провоцировала типичные беспорядочные столкновения тел, которые можно было увидеть в метал-моше. Хардкор-концерты характеризовались «слэмом» — стилем танца, зародившимся в Южной Калифорнии, который заключался в том, чтобы бегать по толпе, размахивая руками и стараясь ударить как можно больше людей. Сегодня «круг» и «стенка на стенку» являются традиционными элементами слэма.
«Хардкор был началом моей жизни», — продолжает Коллер. «До этого я просто слонялся без дела и ничем особо не увлекался. Дети на хардкор-сцене были такими же, как мы. Никого не волновало, как ты выглядишь. Была толика опасности, но мы вписывались. Вся наша жизнь вращалась вокруг музыки».
Большинство групп, возникших на сцене, были созданы подростками, у которых было полно злости и желания высказаться. Гастролировать по миру с метал-группой было несбыточной мечтой, но играть хардкор мог любой, у кого было нужное мировоззрение. Коллера, чья группа недавно отметила 36-летие, привлекла доступность сцены: «Я смотрел, как играют такие группы, как Cro-Mags», — говорит он. «Играли разогревающие группы, потом ты видел вокалиста Cro-Mags Джона Джозефа в слэме, а через две секунды он уже был на сцене. Не было никакого разделения. Эти ребята не были звёздами; парни из Cro-Mags и Agnostic Front были бездомными. Им не везло, но музыка помогала им выжить и давала им смысл жизни. Мы с братом Лу [вокалистом SOIA] видели это и думали: "Мы тоже можем этим заниматься!". Я не умел играть на гитаре, но я купил её и научился играть, сочиняя хардкор-песни».
Звук злости и отчаяния
Звучание хардкора вобрало в себя черты панка и металла. Упрощённый стиль написания песен был унаследован от панка, потому что подростки не были профессиональными музыкантами, в то время как мощь пришла от метал-групп, таких как Judas Priest. «Я не мог понять, как играть песни Iron Maiden», — вспоминает Коллер о первых днях, — «поэтому первая песня, которую я написал, была "Friends Like You", в которой используется один баррэ-аккорд от ноты ми. Мы играем эту песню по сей день, и все сходят с ума. Хардкор очень прост, почти первобытен. Он инстинктивен, и ты должен выпустить его наружу».
Большинство представителей сцены вели DIY-образ жизни, организовывая собственные концерты, создавая собственные лейблы и выпуская собственные фэнзины. В основном это было вызвано необходимостью, потому что никто не хотел связываться с хардкорщиками; их музыка считалась асоциальной, а одевались они так, чтобы пугать: бритые головы, тяжёлые ботинки, цепи и самодельные футболки.
«В ранние годы все, кто был вовлечён в сцену, жили этим», — говорит Доктор Ноу из Bad Brains. «Все группы, все, кто приходил на концерты — это была атмосфера дружной семьи. Мы все были подростками, жили в одних и тех же домах, с трудом наскребали деньги, нам негде было играть, не было инструментов, поэтому мы пользовались чужими».
Борьба с системой и рождение Straight Edge
Как и всё, что бросает вызов мейнстриму, хардкор был встречен скептически, и власти стремились запретить концерты, которые считались опасными. Изоляция и дискриминация были популярными темами для хардкор-песен, особенно для Bad Brains, талантливой группы, состоявшей исключительно из чернокожих музыкантов, на которых оказали влияние как Боб Марли, так и Ramones.
«Вот почему мы написали песню "Banned In DC"», — говорит Доктор Ноу о классическом треке с дебютного альбома Brains 1981 года. «Дело было не только в нас, это касалось всей сцены. Власти не могли понять сцену; так происходит с любой новой музыкой. Они думали: "Эти дети сходят с ума, эта чёртова панк-музыка, мы должны это остановить, запретить эти концерты"».
«Мы были против них», — добавляет Коллер. «Крутость хардкора заключалась в том, что он зарождался примерно в то же время, что и хип-хоп. Хип-хоп и хардкор были уличной музыкой. В то время все ладили — на концертах можно было увидеть чернокожих и латиноамериканских ребят. Нас было меньшинство. Мы все тянулись друг к другу и заботились друг о друге».
То, что началось в Нью-Йорке и Вашингтоне, быстро распространилось по всей Америке, и очаги хардкора возникли в Бостоне, Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Каждое из этих сообществ породило свою группу монументальных команд с немного разным подходом к хардкор-звучанию.
Одной из определяющих групп Вашингтона была Minor Threat во главе с идеологом хардкора Иэном Маккейем, который положил начало движению Straight Edge. Оно подразумевало добровольный отказ от алкоголя, наркотиков, беспорядочных половых связей, а в некоторых случаях — приверженность вегетарианству или веганству. Вот текст песни группы с одноимённым названием: «Я такой же человек, как и ты / но у меня есть дела поважнее / чем сидеть и убивать свой мозг / тусоваться с живыми мертвецами». Этот образ жизни нашёл отклик у многих подростков, которые стали свидетелями роста наркомании. Straight Edge рисовали крестики на тыльной стороне ладоней на концертах в знак своей приверженности движению, и этот символ, как и сама идеология, до сих пор можно встретить на хардкор-сцене по всему миру.
Хардкор жив
Сегодня дух хардкора начала 80-х всё ещё жив в некоторых уголках Европы и Америки, а также в Великобритании, но в более широком смысле сцена была разбавлена MTV и музыкальной прессой, которые вешают ярлык «хардкор» на многие группы, выходящие из металла или панка. «Такие группы, как Comeback Kid, постоянно гастролируют, выпускают отличные альбомы и не поддаются никаким тенденциям», — говорит Коллер, завершая свой рассказ о хардкоре в современном мире. «Если ты сдаёшься, когда тебя не подписывают на лейбл или ты не играешь на огромных площадках, значит, у тебя нет сердца. Ты должен гореть этим и быть готовым к куче дерьма».
«В настоящем хардкоре должен быть элемент андерграунда и бунтарства», — заключает Доктор Ноу. — «Термин "хардкор" сегодня мигрировал во все музыкальные жанры... в рэп, в регги. Моё определение хардкора — это оставаться собой, и есть много людей, которые до сих пор это делают».