В мае 1903 года в петербургском журнале «Научное обозрение» появилась статья с необычным и далеко не для всех понятным названием «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Фамилия автора — Циолковский — многим читателям журнала тоже ничего не говорила. И никто в то время не мог предположить, что эта статья — историческая. Именно она сохранила за Циолковским приоритет в области теории космонавтики и дала ему право называться великим ученым, основоположником звездоплавания.
Космические грезы
Предыстория этого труда была долгой. Началась она в глухом городке Боровске Калужской губернии, где Константин Эдуардович Циолковский, тогда еще молодой учитель, преподавал арифметику и геометрию в уездном училище, а воскресные и праздничные дни посвящал научным исследованиям, расчетам и опытам.
Весной 1883 года он закончил работу «Свободное пространство» — своеобразный научный дневник путешественника, побывавшего в космических просторах. «Каким мертвым, ужасным представляется это звездное небо, блестящие звезды которого совершенно неподвижны, — писал Циолковский. — Страшно в этой бездне, ничем не ограниченной и без родных предметов кругом: нет под ногами Земли, нет и земного неба!» Удивительно, как ясно он представлял себе космическую пустоту — странный, непривычный мир, где нет ни верха, ни низа, где «целые горы и дворцы произвольной формы и величины могли бы держаться в пространстве без всякой поддержки и связи с опорою».
Но как же передвигаться там, где не на что опереться, где не найти даже следов воздуха? Циолковский рисует (а рисовальщиком он был, надо признать, неважным) шарообразный космический корабль с реактивными устройствами: мирными пушками, стреляющими шарами. Такие устройства, по его мысли, дали бы возможность космическому «снаряду» перемещаться в «свободном пространстве». Но это уже в космосе. А как добраться туда с поверхности Земли? В рукописи «Свободное пространство» ответа на этот вопрос Циолковский не дал. Может показаться невероятным, но тогда ученый еще не знал способа преодолеть силу земного притяжения. Позже он признавался: «Долго на ракеты я смотрел, как все, — с точки зрения увеселений и маленьких применений. Они даже никогда меня не интересовали в качестве игрушки».
Конечно, Циолковскому было известно, что для освобождения от земной тяжести нужна огромная скорость — около восьми километров в секунду. Но как ее достичь? «Вот вопрос, который всю жизнь меня мучил, — вспоминал ученый, — и только с 1896 года был мною определенно намечен как наиболее осуществимый». Произошло это уже в Калуге, куда Константин Эдуардович был переведен учителем математики в уездное училище.
Однажды в каком-то журнале Циолковский прочел, что в Петербурге была издана книга некоего Федорова. Название ее вызвало интерес. Оно было длинным и по-научному точным: «Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу как опорную среду». Циолковский заинтересовался: о каком, собственно, «новом принципе» полета идет речь? И выписал книгу.
Не один в поле воин
Книга оказалась брошюрой карманного формата объемом в шестнадцать страниц. Бегло просмотрев ее, Константин Эдуардович заметил несколько схем и почти полное отсутствие математических выкладок. Но текст! Ученый читал его с огромным вниманием. Начиналась книга коротким вступлением — вернее, горячим обращением автора к обществу. Циолковский понял, что столичному изобретателю тоже было нелегко, тоже приходилось бороться за свою идею.
«Целью настоящей брошюры, — писал Федоров, — является желание ознакомить с сущностью моего изобретения всех интересующихся делом воздухоплавания и найти среди этих последних поддержку в осуществлении моего проекта.
Лишь худое дело боится света, а для хорошего — чем больше его, тем лучше. И потому я с благодарностью приму всякое указание на ошибки и темные места в моем проекте. Я буду глубоко признателен каждому, кто выразит желание поддержать мое дело своим авторитетом, влиянием, познаниями, опытностью, материальными средствами или даже простым выражением сочувствия, так как и оно даст уверенность, что результат, достигнутый многолетним упорным трудом, не пропадет бесплодно и что я — не один в поле воин.
Письма прошу адресовать: Санкт-Петербург, Сергиевская улица, дом 77, квартира 29, Александру Петровичу Федорову».
Нет, не напрасно Циолковский заинтересовался брошюрой петербургского изобретателя. В ней предлагался проект ракетного летательного аппарата. Схема, приведенная в книжке, поясняла, как он должен быть устроен.
Двигатель состоял из генератора газа и камеры — трубы. Сжатый газ из генератора поступал в трубу с одного конца и вырывался из другого. «Стало быть, наша труба, как и ракета в полете или оружие при отдаче, получит стремление двигаться по своей оси», — заключал Федоров. В аппарате предусматривалось несколько таких труб. Одни заставляли его подниматься ввысь, другие двигали вперед, третьи служили реактивными рулями. Изобретатель писал, что уже не раз успешно испытывал ракетный аппарат, пока что вдали от посторонних глаз, но «в непродолжительном времени» собирается повторить опыты уже публично.
Судя по всему, о межпланетных путешествиях автор не думал. Свой аппарат он предназначал только для полетов в атмосфере, над землей. Циолковский же, прочтя брошюру, ясно увидел в федоровском аппарате совсем другое — космическую ракету. Вот что вынесет землян в мировое пространство! Долгожданный ответ был наконец найден. Константин Эдуардович всегда с благодарностью вспоминал Федорова и его книжку. «Она толкнула меня к серьезным работам, как упавшее яблоко — к открытию Ньютоном тяготения», — писал он.
Циолковский трудился вдохновенно. Впервые в мире разрабатывая теорию космического полета, старался учесть все его особенности, обдумывал устройство двигателя и других аппаратов небывалой ракеты. И к концу 1898 года большая работа, заложившая основы теоретической космонавтики, была закончена. «В результате получился обширный труд, — писал ученый, — который указал мне на нечто великое, чего я никак не ожидал».
Покушение на основы
Пять лет рукопись с теорией космической ракеты лежала неопубликованной. Циолковский не раз возвращался к ней, уточнял расчеты и выводы. Много времени и сил в эти годы отнимали у него постройка аэродинамической трубы и опыты по сопротивлению воздуха. Была еще одна причина, по которой ученый не спешил обнародовать свой труд, — он предвидел проблемы, которые неизбежно должны были возникнуть при публикации: стремление вырваться за пределы Земли цензура могла расценить как покушение на основы религии. Циолковский подготовился к такому повороту дела. «Я придумал для статьи, — вспоминает он, — темное и скромное название: “Исследование мировых пространств реактивными приборами”».
Только очень прозорливый издатель мог по достоинству оценить столь смелую статью и напечатать ее. Таким был Михаил Михайлович Филиппов — ученый-энциклопедист, писатель, общественный деятель, издатель журнала «Научное обозрение».
В письме, приложенном к рукописи, Циолковский объяснял Филиппову: «Я разработал некоторые стороны вопроса о поднятии в пространство с помощью реактивного прибора, подобного ракете. Математические выводы, основанные на научных данных и много раз проверенные, указывают на возможность с помощью подобных приборов подниматься в небесное пространство и, может быть, обосновывать поселения за пределами земной атмосферы».
Еще автомобили были в диковинку, еще многие сомневались, можно ли создать аэроплан — летательную машину тяжелее воздуха, а в статье калужского учителя говорилось о проникновении человека в космическое пространство. Поэтому Циолковский постепенно подводил читателя к главной теме. Начинал с аэростатов и пушек, говорил об исследовании воздушной оболочки Земли. И лишь потом становилось ясно, о каких «реактивных приборах» идет речь.
«Предлагаю реактивный прибор, — писал Циолковский, — то есть род ракеты, но ракеты грандиозной и особенным образом устроенной». У нее — каплеобразная форма. В головной части — помещение для людей, аппараты жизнеобеспечения. Сзади расположены баки с жидким топливом — кислородом и водородом, агрегаты ракетного двигателя. Ученый предвидел автоматическое управление ракетой и такие детали, которые появились лишь многие десятилетия спустя — приборы астронавигации, гироскопы, газовые рули, поворотные сопла. Он вывел уравнение движения ракеты, писал об орбитальных станциях, которые смогут летать вокруг Земли «неопределенно долгое время», о высадке землян на другие планеты. Циолковский первым научно обосновал возможность космических полетов при помощи ракет. Публикация в «Научном обозрении» навсегда закрепила это первенство за русским ученым. А началось все с тоненькой брошюры, написанной петербуржцем Александром Петровичем Федоровым.
Несостоявшаяся сенсация
Циолковский впервые упомянул статью Федорова в одном из своих трудов в 1926 году и потом не раз ссылался на нее. Так что имя Александра Петровича Федорова было хорошо известно биографам основоположника космонавтики. Однако только имя — не больше. Федорова называли не иначе как «безвестный изобретатель», «забытый изобретатель». Никто не знал, кто он, имел ли другие изобретения. Никто не знал его биографии.
Автор этих строк давно заинтересовался жизнью и творчеством Циолковского. Понятно, что меня не оставила равнодушным и судьба Федорова, труд которого сыграл такую важную роль в истории космонавтики. Но где можно получить информацию? Помог случай. Однажды мне на глаза попалось письмо, опубликованное в петербургской газете «Новое время» за
4 ноября 1899 года. Стал читать. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это — письмо Федорова, того самого. В подписи указывалось, что он — издатель и редактор газеты «Политехника».
Обращаясь к редактору «Нового времени», Федоров писал: «Позвольте через посредство вашей уважаемой газеты довести до всеобщего сведения о нижеследующем. Инженер Альберт Дюпон письмом из Парижа уведомил меня, что в конце ноября он намерен прочесть в Петербурге лекцию и произвести публичные опыты с изобретенным им «аэродромом». На опытах господин Дюпон произведет эволюции и маневрирование, свободно поднявшись на своем летательном приборе на высоту 50—100 саженей. Прибор этот назван La Russia в честь того, что изобретение основано на тех теоретических положениях, которые были обнародованы мною в книге «Новый принцип воздухоплавания». Мой французский собрат и товарищ говорит в своем письме, что считает своей обязанностью произвести впервые публичные опыты и дать первые объяснения по своему изобретению именно в том городе, где впервые возникла идея нового принципа».
Не трудно было установить, что и другие столичные газеты сообщили о предстоящих «интересных» опытах. «Петербургская газета» писала, что Федоров — «еще молодой человек, получивший специальное образование в Парижском политехникуме». Сообщалось также, что в летательном аппарате, построенном по его идее, используется жидкостный ракетный двигатель, работающий на сернистом углероде и азотной кислоте. «Жидкости помещаются в отдельных резервуарах, — писала газета. — Проходя по особым трубкам, они встречаются в горелке, где сгорают». Но испытания, по-видимому, не состоялись. Никаких сообщений о них в печати так и не появилось. Однако письмо Федорова в газету помогло узнать многое о нем самом.
Почти детективная история
В Российской национальной библиотеке в Петербурге мне выдали подшивку газеты «Политехника» за 1899 год. Эта «еженедельная газета теоретической и практической техники и прикладных знаний» выходила с перебоями и совсем недолго — меньше года. На 12-м номере она прекратила свое существование из-за финансовых затруднений издателя.
Итак, план дальнейших поисков определился: надо было искать дело об издании газеты «Политехника». Оно нашлось в Центральном историческом архиве в Петербурге — тоненькая папка, а в ней, вместе с разными справками, — самое важное: автобиография Александра Петровича Федорова. Оказалось, что он был прапорщиком запаса. Чтобы отыскать послужной список будущего изобретателя, пришлось отправляться в Москву — в Центральный государственный военно-исторический архив. И опять — удача. Послужной список Федорова сохранился. А поскольку он был еще и издателем, следовало посмотреть библиографические справочники. Так постепенно начал вырисовываться жизненный путь «безвестного изобретателя».
Родился Александр Петрович Федоров 4 февраля (по старому стилю) 1872 года. Происходил из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии и воспитывался в Александровском кадетском корпусе. Службу начал в 1890 году в пехотном полку вольноопределяющимся рядового звания. Оттуда был направлен в Московское пехотное училище. Дальнейшая жизнь Федорова полна внезапных перемен. Из Москвы он уезжает в Киев — в юнкерское училище. Через год переводится обратно в Москву, а еще через пять месяцев возвращается в полк. Прослужив там около года, Федоров был уволен в запас и позже, после экзамена, произведен в чин прапорщика запаса армейской пехоты.
Уже говорилось, что инженерное образование будущий изобретатель получил во Франции. Затем служил в технической конторе — как он писал, «устанавливал двигатели и машины на фабриках и заводах». В технике Федорова больше всего интересовали электричество и воздухоплавание. Он разработал «проект электрической обороны крепостей», изобрел новый источник электроэнергии — пьезогенератор. И вот — ракетный летательный аппарат, ставший знаменитым.
Как популяризатор науки и техники (это было его вторым призванием), Федоров печатается во многих петербург-ских журналах и газетах, со временем сам становится издателем и редактором. В начале прошлого века переезжает из Петербурга в Москву, работает секретарем в газете «Московский голос». Пять лет спустя возвращается на берега Невы. Издает и редактирует газеты «Петербургский кинематограф» и «Петербургский кинемотеатр».
Загадочное письмо
На этом сведения о жизни и деятельности Александра Петровича Федорова обрываются. Что было с ним дальше — неизвестно. Впрочем, есть одна важная зацепка. В архиве Российской академии наук в Москве среди тысяч писем, полученных Циолковским, хранится одно, пришедшее в Калугу в июле 1932 года из Детского Села под Ленинградом. Автор его — Александр Петрович Федоров. Из текста письма ясно, что оно не первое, что Федоров интересовался реактивной авиацией, и ученый отвечал ему.
«Уважаемый Константин Эдуардович, — пишет Федоров в сохранившемся письме. — Книжку вашу «Стратоплан полуреактивный» получил. Очень вам благодарен за то, что вы меня не забываете. Правда, книжку вашу получил случайно, так как я переменил квартиру, а книжка пришла по старому адресу.
Я посылал вам для отзыва изобретение «Центральный винт». Сейчас я почти ничего не изобретаю, так как материальные условия не позволяют.
Мне бы хотелось узнать ваше мнение по поводу моего изобретения «Коловратный двигатель внутреннего горения», на который я имею патент. Если позволите, то пришлю вам чертежи и описание.
Адрес мой: Детское Село, улица Карла Маркса, дом 50, квартира 2.
С уважением, А.Федоров».
Не автор ли знаменитой брошюры о реактивном аппарате написал это письмо? Вполне мог. В справочнике «Весь Петербург» за 1910 год говорится, что в Царском Селе (позже оно будет переименовано в Детское Село, а затем — в город Пушкин Ленинградской области) проживал некто Александр Петрович Федоров, литератор. В 1932 году ему должно было исполниться шестьдесят лет. Но вот что смущает: автобиография 1898 года и письмо 1932 года написаны разным почерком, а главное, сильно отличаются подписи под ними. Правда, надо учесть, что разделяет эти два текста промежуток более чем в три десятилетия.
Обращаясь к людям «с широким взглядом, не затуманенным никакими тенденциями и предвзятыми заключениями», Федоров выражал надежду, что его работа «не пропадет бесплодно». Роль ее оказалась громадной. Но неужели он так и не узнал, какой замечательный плод принесла его маленькая книжка?
Геннадий ЧЕРНЕНКО
«Секретные материалы 20 века» №12(139). 2004
