C Олей молодой человек познакомился. Совсем молодой он, студент и спортсмен.
Подошел к Оле прямо на улице. И телефон попросил. “Очень, - сказал, - вы мне симпатичны. От самого метро за вами иду. Любуюсь легкой походкой и кудрями. Давайте встретимся вечером. В кино сходим. Или еще куда. Меня Гришей звать. Вы на мою мечту ужасно смахиваете, не отказывайте же в знакомстве, молю”.
И улыбался хорошо. И сразу было ясно: порядочный это молодой человек, а не оболтус. Одет аккуратно, пахнет хорошо, взгляд ясный и волосы причесаны.
Студент Гриша очень Оле понравился. Хоть и не думала она отношений заводить никаких. Имелась сердечная рана - в прошлом месяце с мужем развелась.
Нашел этот муж себе любовницу. А Оле так сказал на прощание: “Тянет к молодости. Спасу нет. Как сорок шарахнуло, так и потянуло. Нам, мужчинам, природой положено. Мы от юности заряжаемся и хорошеем. Этот юный блеск в глазах и мордашку свежую ничто не заменит. А ты Оля, не обижайся. Хороший ты человек, товарищ и брат. Но на пороге увядания стоишь. Детей у нас, к счастью, нет. Страдать особенно некому будет. Ухожу к мордашке. А ты к соседу Захарычу присмотрись. Он вдовец давно, рукастый, дети-внуки далеко”.
А Оля обиделась, разумеется. И в зеркало на себя все время теперь смотрела. Искала следы увядания. Находила, конечно. С каждым днем будто увядание с ней приключалось. И даже на девушек юных смотрела сердито. Ах, блеск у них в глазах! Ах, мордашки свежие!
"Ничего, - думала она про девушек, - никто от увядания не сбежал. Все, как говорится, однажды увянем. И вам недолго скакать осталось. Тоже скоро на Захарычей претендентами будете".
И вот - студент. Хотя возраст Гришин смущал. Двадцать два ему всего. А Оле - тридцать пять. И осенью еще добавится. Тринадцать лет разницы, получается. Но Гриша про разницу не догадывался.
Стали они на первом свидании про всякое друг друга выспрашивать. Кто живет где, чем занимается, хобби какие интересные имеет. И до возраста добрались.
- А тебе, - Гриша спросил, - сколько лет полных?
- А ты, - Оля его тоже в ответ спросила кокетливо, - сколько дал бы?
А Гриша плохо в женском возрасте разбирался. Он еще молодой совсем человек и не научился. Посмотрел он на Олю с внимательно.
- Двадцать два, - сказал, - или даже меньше.
А Оля обрадовалась. Приятно это - когда тебе двадцать два или меньше.
- Двадцать один с половиной, - призналась.
- Старше я тебя, - Гриша обрадовался, - и это замечательно. Мужчина и должен быть чуток постарше. Я модных тенденций не придерживаюсь. Я за обычную семью выступаю. Не понимаю я такого: с бабушками встречаться.
И вот так завязались у них отношения. И довольно успешно. Каждый вечер видятся. Оля Грише про институт свой рассказывает, где никогда не училась. И про прочие радости юности. Тут главное - помнить, что тебе чуть за двадцать. И не попадать в ситуации. Год рождения в голове крутить и взгляд сияющий делать.
А Григорий страшно влюбился. Даже жениться намерение имеет. “Скоро, - мечтает, - учебу окончим. И поженимся сразу. У меня бабусина однушка имеется под рукой. Распишемся и начнем наше молодое счастье строить. Детей нарожаем три штуки. Про деньги не беспокойся совершенно. Я к бате в контору трудоустроюсь сразу. Голодать или еще как нуждаться юной моей девочке не позволю”.
Милые, таким образом, это были отношения. Пока Григорий с мамой своей познакомиться Оле не предложил. Мамой, и другой родней.
- В субботу, - сказал он, - у меня день рождения. И праздновать на даче станем этот прекрасный день. Вся родня моя соберется. И желаю я тебя с ними познакомить уже. С мамой, с батей, с сестрами да тетками. Они давно на тебя полюбоваться хотят. Расспрашивают постоянно, приветы передают. Знают, что серьезные у нас отношения. Знают, что жениться хочу.
А Оля призадумалась тут не на шутку.
“Эге, - размышляет, - это чего будет-то? Гриша, конечно, в возрасте плохо разбирается. Но мама его да тетки - прекрасно, небось. И увидят они, что не студентка я. А тетенька уже на четвертом десятке. И могут вопрос этот на повестку дня рождения поставить. И правда страшная тогда откроется. Хоть и выгляжу я хорошо, но не двадцать два мне давно уж. Ох, что же делать, что же делать. И сам Гриша виноватый, никто за язык не тянул. Сам сказал, что двадцать два мне и меньше. Он ляпнул, а мне расхлебывай!”.
И решила Оля больной в субботу сказаться. Будто голова у нее болит невыносимо. В институте переучилась. И с родней этой не встречаться ни при каких условиях. А позже, как Гриша полюбит ее уж окончательно, то и рассказать мимоходом. Небось, простит он ей разницу эту несчастную.
Если разобраться, то и небольшая разница-то. У многих-то куда она больше. А после пятидесяти, Оля читала, мужчины и вовсе старятся в один присест. Женщины еще молоды, еще собой хороши, а мужчины уж всё: запалу нет, борода седая, на диване лежать хотят и чтобы никто их не трогал. А лучше простокваши подал им и таблетку для пищеварения.
Решила пока такого Оля плана придерживаться. В конце концов, тоже она к Грише неравнодушная. И может его еще очень счастливым сделать.