Подбадриваемые ощутимыми ударами, волы начали набирать скорость. Перед речушкой они не остановились и с разгона влетели в воду. Остановились, напились воды и блаженно прикрыли глаза. Выходить из воды они, похоже, не собирались.
Глава 3
На берегу речушки сидел Василий. Корова зашла в мутную воду и стояла, помахивая хвостом. Телушка в воду заходить боялась и стояла на берегу, жалобно мыча.
- Заходи, не бойся, - попытался уговорить тёлочку хозяин. – Всех волков созовёшь своим ором. Заходи уже, - попытался затолкать дрожащее животное, но не тут-то было. Марта упиралась и вырывалась.
Начало здесь
Глава 2 здесь
Подошла Таиска с дочками. Увидела, чем занят муж и прикрикнула на него:
- Перестань. Видишь, боится животина! Счас Кольку дождёмся, на бричке перевезёт. Вымочился весь, измазался.
Василий ничего не ответил. Виновато наклонил голову и глянул исподлобья на дочек. Они присели на траву и делали вид, что ничего не видят и не слышат. Даже отвернулись и смотрели в другую сторону.
Таисия скользнула взглядом по понурым фигурам и ничего не сказала. Васька был хорошим отцом и мужем, но очень уж мягкотелым. Махнула рукой и поднялась на взгорок. Волы еле ползли по разбитой после дождей дороге. Колька сидел в телеге и во всё горло распевал какую-то песню. Таисия рассердилась и побежала ему навстречу, сломила по пути орешину и принялась хлестать ею по бокам ленивых волов.
- Да двигайтесь же вы быстрее, скоро снова дождь и тогда куковать нам на этом берегу до вечера. Колька, погоняй.
- Мама, Вы уже здесь? А я смотрю, никого не видно, и не тороплюсь.
- Ага! Горлаешь, как чокнутый. Подгоняй правого, я левого, так, может, быстрее пойдут. Дождь снова заходит.
Подбадриваемые ощутимыми ударами волы, начали набирать скорость. Перед речушкой они не остановились и с разгона влетели в воду. Остановились, напились воды и блаженно прикрыли глаза. Выходить из воды они, похоже, не собирались.
Вдалеке грянул гром.
- Распрягай, - приказала Таисия сыну. – Выводи по одному на берег. Васька, давай выгружать барахло с телеги. Быстро! Пойдёт ливень, ни телеги, ни вещей не найдём. Всё смоет. Девчата, переходите на тот берег. Будете вещи оттаскивать дальше от берега. Да шевелитесь вы, сонные курицы.
- Мама, дождя, может, и не будет, - встал на телеге в полный рост Колька и приложил ладонь козырьком ко лбу.
- Ах ты, собачий сын! Волов и телегу утопить хочешь?! Быстро слезай, кому говорю!
Василий уже тащил первый тюк к берегу. Мотька помогла сестре переправиться без приключений. Они схватили вдвоём тюк с подушками и одеялами и потащили его подальше от реки.
Колька снял ярмо с быков и повёл первого на берег. Второй пошёл следом сам. Привязал их к кустам и вернулся в речку, помогать таскать вещи. Дождь приближался. Жала молний прорезали почерневшее небо. Грохотал гром.
Зорька вышла из воды и принялась вылизывать Марту, которая, наконец, замолчала.
Когда последние вещи были перенесены на берег, пришёл черёд телеги. Сын с отцом ухватились за оглобли, Таисия толкала изо всех сил сзади. Глинистое дно начало размываться. Люди копошились в грязи. Поэтому речушку и прозвали Грязнуха. Пока люди были заняты и не обращали внимания на корову, Марта плотно перекусила мамкиным молочком.
Когда Таисия собралась в обед подоить свою кормилицу, в ведро упало всего несколько капель.
Женщина рассердилась и накричала на дочек, будто они были виноваты в том, что пришлось таскать вещи, и оставить без присмотра хитрую Марту.
Громыхало всё ближе. Василий закинул тёлочку на плечи и перешёл на другой берег. Зорька спокойно перешла, следуя за горбушкой хлеба, которой поманила её хозяйка.
Снова погрузили скарб в телегу, Николай впряг быков.
- Цоб, цобе, - раздалось над лесной дорогой. Быки нехотя сдвинулись с места и медленно поплелись вперёд. Василий усадил дочек сзади в телегу, а они с Таиской, коровой и телушкой побрели сзади.
Дождь их обминул. Прошёл впереди, прошёл сзади, Грязнуха вспучилась и заревела, а здесь над лесом и еле заметной тропинкой не упало ни капли.
Все устали и хотели есть, поэтому Таисия не выдержала и принялась снова хлестать волов ореховым прутом. Она злилась на себя и на весь мир. Надо же было позавтракать, а потом пускаться в дорогу. Но время повернуть вспять ещё ни у кого не получалось.
Наконец, дошли. Колька привязал волов за толстые ветви кустов и полез в землянку.
- Колька, вернись, - заполошно закричала Таисия. – Вернись, кому говорю! Там могут быть змеи.
При слове «змеи» парень выскочил обратно, точно ошпаренный. Единственное, чего он боялся, были змеи.
- Куда ты полез? Видишь, припекает, в землянке могут прятаться от жары гадюки. Проверь сначала, а потом суйся!
- Мама, проверьте сами, я воды лучше принесу из родника и костёр разожгу. Йисты хочится.
- Васька, я пойду в землянку, а ты тут смотри, если полезут гадюки, не трогай их. Убивать рядом с жильём нельзя. Мы тут потом кошму постелем на входе, и они не заползут. Понял? Следи!
Василий хмыкнул и взял в руки вилы. Отпускать ядовитых тварей он не собирался. Они могут вернуться и тогда никакая кошма не поможет.
Обследование землянки прошло успешно. Змей внутри не было и это немного смягчило Таисию.
Она подошла к костру, где в котелке уже закипала вода, достала свой мешок с припасами и начала выкладывать сало, яйца, пироги с творогом, бутылки с молоком. Отдельно лежали несколько булок хлеба, испечённые насколько дней назад.
- Всем по яичку, по паре кусочков сала и хлеба. Васька, режь. Да считай, чтобы лишнего не получилось, - приказала мужу.
- Мама, почему Вы сами никогда не режете и не считаете? – ухмыльнувшись, спросил Колька.
- Почему ты не ткёшь и не вяжешь? – ответила вопросом на вопрос Таиска.
- Ну, не мужское это дело, во-первых. Во-вторых, я не умею, - признался сын.
- Вот то-то же, что не умеешь! Так и я считать не умею. А всё остальное могу, даже лучше тебя. Беру и делаю.
- Ой, ну и что Вы лучше меня делаете?
- Траву кошу, скирды складываю, коней запрягать умею. А ты не умеешь. Волам научился ярмо надевать, на том и всё.
- Научусь! – уверенно ответил сын . – Обязательно всему научусь.
- Прекращаем разговоры. Давайте есть, - скомандовал Василий, взял кусок хлеба и сала. Пожевал.
- Эх мать, лучку бы сюда.
- Сейчас будет, - ответила Таиса и скрылась в лесу. Через несколько минут она вернулась с пучком каких-то зелёных листьев.
- Оо, черемша! Давай, давай! Пойдёт! – обрадованно закивал Василий.
Костёр прогорел, и Колька пожил в горячую землю 5 картошек, засыпал сверху остывающими углями. Каждому по одной. Попили душистого чая с листьями малины и душицей, без сахара, но с мёдом. Пироги ели вдосталь.
После сытного обеда принялись готовить себе ночлег в землянке. Натаскали на пол свежего сена, застелили ряднами, сверху положили подушки и одеяла. Мужчины накосили и принесли на ночь отавы быкам и корове. Телушку решили на ночь забирать в землянку, отгородили ей закуток за печкой. Крупных хищников летом можно не бояться, они сыты и к человеческому жилью не подойдут.
Зимой совсем другое дело. Волки заходили прямо в станицу, таскали собак, вырезали скот. Всё- таки в первую ночь решили дежурить и поддерживать огонь в костре. Мало ли!
Ночь прошла спокойно. Рано утром Василий с Колькой вырубили несколько небольших верб у родника, связали их, и получилась волокуша. Затаскивали её на гору, нагружали влажной травой и стаскивали вниз. Легче было бы использовать для этого быков, но, зная их своенравный характер, даже пробовать не стали.
Когда солнце поднялось и стало припекать, пошли к землянке. Таисия готовила еду на костре сразу на весь день. Она выгребла из костра вчерашнюю картошку и положила в сторонку, под кустик. Завтракали яйцами, салом с хлебом и запивали молоком. Съели и запечённую картошку. Танька ела вместе с почерневшей шкуркой и причмокивала.
Таисия глянула осуждающе:
- Заелась, как свинья! Марш на родник, руки помой и умойся. Васька, ты видишь, как она прижарочки любит? Муж чернявый у неё будет. Хоть бы не карачай!
Василий усмехнулся и подмигнул Моте.
- А старшенькая наша за белобрысого замуж пойдёт или за старика седого. Все поджарочки в кучку сложила, - сказала мать и кивнула на аккуратную кучку горелой кожицы.
- Не люблю я горелое, - ответила дочь и отряхнула руки.
- Иди тоже руки помой да ведро воды принеси, - отослала дочь Таисия. Посмотрела на сына и вдруг совершенно не к месту спросила:
- Колька, ты думаешь дальше учиться?
Василий с любопытством уставился на жену. Такие резкие повороты в разговорах случались только при очень большой провинности кого-то. Сидел молча, ждал продолжения, поглядывая на сына.
Тот вздрогнул и покраснел. Прокашлялся.
- Ремесленное закончу и в Москву поеду, на завод устроюсь.
- Год тебе ещё остался, - проговорила задумчиво мать. – А как же Галочка твоя?
Колька поперхнулся молоком и закашлялся. Василий постучал сына по спине и сказал:
- Какая Галочка? Я ничего не знаю.
- Потому и не знаешь, что сидишь постоянно в хате и работаешь. А мне новость сорока на хвосте принесла. Колька-то наш женихается с вдовушкой, Галькой Опанасенчихой, казачкой. Она для него старуха. Ей скоро 30 лет стукнет, а нашему молокососу 17. Вот куда он лезет?
- Мама, не лезьте в мою жизнь. Я Галю люблю. Батя ведь тоже моложе Вас на пять лет и ничего.
Таисия потеряла дар речи. Она молча смотрела на сына и беззвучно открывала и закрывала рот.
Девчата сразу поняли, что назревает скандал, поэтому юркнули в землянку и там притихли.
- Нянька, - обратилась младшая к старшей, - за что мама братку ругают?
Так было принято в приграничных горных станицах называть старшую сестру нянька, а брата – братка. Откуда пошёл такой обычай, никто не знал. К родителям обращались на «Вы». Крёстных родителей называли папанька и маманька.
- Связался Колька с одной вдовушкой. Я тоже об этом слышала, - ответила Мотя и испуганно глянула на сестру. – Смотри, никому не говори об этом.
- Не скажу, - заверила младшая, удобно умостилась на душистом травяном матрасе и закрыла глаза.
Ночью она спала плохо. Было тесно. Дома они с Мотькой спали вдвоём на печке. Было просторно, и никто не толкался.
Мотя прилегла рядом. С утра они наработались, ломили руки и спина. Раскладывали тонким слоем стянутую вниз траву, чтобы досыхала. Теперь каждое утро придётся раскладывать и каждый вечер складывать сено.
***
У Моти была своя личная собственная тайна, которую она не собиралась никому рассказывать. Она влюбилась.
Эта любовь мучила её и мешала спать по ночам. Стоило только закрыть глаза, как появлялся перед нею парнишка по имени Ваня, такой же мужик, как и она. Отец Ваньки был кузнецом, огромным, сильным, чёрным от дыма и копоти горна. Сын же был огненно-рыжим, конопатым и сопливым. К 16 годам соплей не стало, появились мышцы и сила, потому что отец взял его в кузницу подмастерьем. Зато прозрачные зелёные глаза остались прежними и рыжие брови, и ресницы, и даже конопушки остались прежними.
Когда сегодня мать заговорила о белобрысом женихе, Мотя испугалась. Подумала, что мать узнала каким-то образом её тайну и запретит даже думать о Ванюшке. Но нет. То была очередная шутка и дальнейших распоряжений не поступило.