Глава 103
Катерина
Во время перерыва попросила Диму прогуляться со мной по парку. Мы уселись на дальней скамейке. Он пьёт сок, я грустно смотрю на травинку, которая пробилась через асфальт.
– Говори, что хочешь. Наверное, будешь утешать? – спрашиваю его.
– Мои слова тебя не утешат. С тобой такое впервые, да?..
Я молчу, и Жильцов продолжает:
– У меня так было дважды.
– Спасибо, – вздыхаю. Хотя бы это сказал, уже хорошо. А то постоянно молчим. Звонит телефон. Вижу, что это отец. Но отвечать не хочу. Даже знаю, зачем ему понадобилась. Ручку, наверное, ищет. А может быть и нет. Наплевать. Дедушку вот только жалко.
Ладно, если уж я так отцу нужна, пойду.
Когда захожу в его кабинет, не узнаю ни родителя, ни помещение. За время поисков кабинет превратился в поле битвы. Все вещи разбросаны. Жуткий бардак. В эпицентре него – папа со всклокоченной головой и съехавшим набок галстуком. Он уже по несколько раз, видимо, проверил все ящики, перетряхнул все папки. Даже цветам на окне досталось.
Увидев меня, он быстро приводит себя в порядок.
– Как сейчас дела у Полины? – спросил неожиданно.
– Ты позвал меня, чтобы спросить об этом? – удивляюсь.
– Макаров нанёс удар прямо в лицо. Я должен сидеть спокойно? Если увидит, как тяжело ей приходится из-за СМИ, он выучит урок, – злится отец.
– Как же ты натравишь на неё СМИ?
– У меня была запись, но она исчезла. Надо найти её.
– Я уничтожила её, – признаюсь равнодушным голосом.
– Что?! – отец бледнеет.
– Я встала на твою сторону, когда узнала о смерти бабушки Полины. Потому что ты мой отец. Я хотела избежать этого, поскольку мне казалось, что вина на мне.
– Я не сделал ничего плохого. Это она переигрывает. 13 лет назад они пошли на мировую. Думаешь, нормально приходить сюда из-за этого? – возмущается отец.
– Она не ненормальная. На её месте я бы убила врача в тот же миг. Почему ты так поступил? Если ошибся, нужно было извиниться. Почему нужно было ранить её чувства?
– Знаешь, как много людей попытаются выжать деньги, если будешь извиняться?
– Как ты жил всё это время? Ты встречал только таких людей? Добрых не видел? Думаешь, население только из таких людей состоит? Как ты судишь о них? Мне стыдно за тебя! Стыдно! И за себя… стыдно, – со злостью бросаю ему в лицо.
– Не слушай, что говорят люди, – отец пытается говорить спокойно, у самого голос дрожит. – Скоро всё закончится. Дедушку скоро выпустят под залог.
– Знаешь, какая была мечта у Полины? – возвращаю его к прежней теме, которую он явно хочет сменить. – Она хотела, что её бабушка жила спокойно. Хотела управлять её ресторанчиком после выпуска. Единственной мечтой было жить с бабушкой и дальше. Почему ты не можешь сочувствовать? «Я сделал всё, что мог. Мне жаль, что так вышло. Сожалею вашей утрате», – что, язык бы отвалился это сказать искренне? Всё не зашло бы так далеко.
Отец потирает лоб. То ли делает вид, то ли в самом деле у него голова разболелась. Да наплевать. Ухожу. Что толку с ним разговаривать? Ничего, кажется, не понял.
***
Полина
– Пациент Свиридов в реанимации? – спрашиваю Костю, придя в регистратуру. Когда он кивает, даю задание. – Сделайте КТ и сообщите мне, когда он очнётся.
– Хорошо.
– Привет, – подходит Алёша.
– А вы зачем к нам, Алексей Петрович? – удивляется Парфёнов и тут же поправляется. – Ой… Здравствуйте.
– Мне что, нельзя приходить? – поднимает брови Макаров.
– Конечно можно. Вы же пришли к доктору Озеровой, – улыбается Маша.
– Я? Кто так сказал? – нарочито удивляется Алёша.
– Да мы все уже знаем, – сверкает зубами медсестра.
– Что это вы знаете?
– Вы двое… – начинает Парфёнов, но я его прерываю.
– Алексей Петрович, мне нужно вам кое-что сказать.
– Да? Ну, пошли поговорим, – соглашается Макаров.
– Они же не думают, что мы не знаем, – слышится позади голос Маши.
– Да нет. Если так, то до них очень долго доходит, – тихонько смеётся Парфёнов.
Мы с Алёшей выходим в парк.
– Люди скоро догадаются, – говорю ему.
– Они уже знают. Неужели ты не видишь по их лицам?
– Ну да. Если знает доктор Артамонов, значит, знают все. Но разве не стоит притворяться, что мы не в курсе?
– Зачем?
– Развлечь людей.
Макарову эта мысль нравится, он смеётся.
– Да, давай.
– Ты кажешься спокойным. Планируешь остаться в исследовательском центре?
– Всё зависит от главврача.
– Скажи ему, что хочешь вернуться.
– Есть хочешь? Я голодный, – Алёша меняет тему. – Хочу котлету с пюрешкой, пойдём прямо сейчас.
– Не делай так.
– Как?
– Не меняй тему. У тебя связаны руки из-за той записи?
– Ты не сдашься просто так, – замечает Алёша.
– Да.
– Да, я не могу ничего сделать из-за записи. Но когда главврача уволят, придёт другой. Я затаился, потому что сейчас он наверняка в ярости.
– Трусишь? – спрашиваю тихонько, чтобы не обидеть.
Но ответа не получаю: отвлекает телефон. Это Катерина.
– Да?
– У тебя ночное дежурство? Хочу сказать тебе кое-что. Удели мне минуту, – говорит она.
– Прости, я не могу. Я сейчас не одна.
– Это важно, – настаивает Катерина.
Приходится расстаться с Макаровым и пойти к ней. Когда подхожу, Новосельцева протягивает мне шариковую ручку. Узнаю в ней ту самую, которой Виктор Кириллович записал наш разговор.
– Твой отец велел передать это мне? – хмурюсь, предвидя новую подлость.
– Нет. Я её украла. Знаешь, я тогда виделась с твоей бабушкой. Она пришла в больницу, чтобы навестить меня, и принесла сок. Это был натуральный фруктовый сок. Я не считала тебя своей конкуренткой. Я была добра к тебе, потому что не видела в тебя соперницу.
– Эта причина не меняет того, что ты хорошо ко мне относилась.
– Я не хотела признавать то, что ты была лучше меня. Думаю, тогда и началась моя драма.
– Я спровоцировала тебя, – грустно произносит Полина. – Тогда я не знала. Всё случилось до соперничества.
– Прости. У меня было столько шансов. Особенно, когда ты пришла ко мне, чтобы освободить Олю. Я нашла себе оправдание. Надеялась оставить историю в прошлом. Но всё стало… только хуже. Думаю, это мой шанс.
Сказав это, Катя делает такое, что заставляет моё сердце чаще забиться. Она встала передо мной на колени.
– Катюша, ты чего…
– Прости меня. Я хочу извиниться от лица моего папы, – произносит девушка.
В том, что она абсолютно искренна, не сомневаюсь: не может человек так искусно лгать, когда у него слёзы по лицу. Помогаю ей подняться. Но простила ли я? Кажется, да. То есть… мне пока нужно подумать.
Возвращаюсь к Алёше.
– Всё прошло хорошо?
– Да, – достаю из кармана и протягиваю ему ту самую злополучную ручку-диктофон. Макаров делает большие глаза. – Я рада, что не держала зла на Катю все эти годы.
Макаров молчит, смотрит куда-то с загадочным лицом. Потом глядит мне прямо в глаза и произносит буднично, безо всякого пафоса:
– Поля, выходи за меня.
– Что? – настала моя очередь глядеть на него изумлённо.
– Не хочешь?
– Ну… ты не думаешь, что это слишком?
– О чём ты?
– Свадьба – это не шутка. Как можно делать предложение так беспечно?
– Это не беспечность. Я давно думаю об этом.
– И всё же это неправильно. Никакой романтики! – ворчу на Макарова.
– Я думал, ты такое не любишь.
– С чего бы?!
– И верно. Почему я так решил?
– Да кто ж тебя знает.
– Мне попробовать ещё раз? – спрашивает Макаров.
– Да!
– Ничего не хочешь мне сказать?
Молчу, не понимая.
– Нет. Это не попытка заставить тебя признаться. Я уже знаю о твоих чувствах. Но тебе нужно уметь выражать их.
– Я не признаюсь, – говорю упрямо, но с улыбкой.
– Почему?
– Сегодня не время. Хочу, чтобы свет был приглушен.
– Ты забавная!
– Я счастлива, – беру его ладонь.
– Вечно ты меня удивляешь, – смеётся Макаров.
– Я сдерживаю себя, потому что мы на работе.
Стоим, оглядываемся, хихикаем, как двое школьников.
***
Виктор Кириллович
В сопровождении привычной свиты он вошёл в здание больницы. С момента ареста отца ничего не поменялось. Как и прежде, замы привыкли встречать главного на крыльце.
– Виктор Кириллович, – вкрадчиво говорит помощник. – Алексей Петрович Макаров хочет с вами встретиться.
Новосельцев думает некоторое время. Затем нехотя соглашается. Но беседа происходит в галерее. В свой кабинет вести его главврач не пожелал.
– Вы мне нравитесь, Алексей Петрович, – говорит Виктор Кириллович. – Не ожидал от вас удара ножом в спину.
– Я хотел бы вернуться.
– Кажется, вы думаете, что у вас есть некая власть. Но не льстите себе.
– У меня есть запись вашего разговора с доктором Озеровой.
Новосельцев меняется в лице.
– И нет причины вам повиноваться, – добавляет Макаров. – Но я буду проявлять уважение, пока вы останетесь главврачом. Мне стоит вернуться. Когда вы сложите полномочия?
– Тогда вы не вернётесь никогда, – запальчиво говорит Виктор Кириллович.
– Последнее время всё идёт не по вашему плану. Тем не менее, надеюсь, что всё будет хорошо.
После Макаров ушёл, оставив Новосельцева в полном изумлении. Ещё больше он удивился, когда зашёл в свою приёмную и увидел там доктора Озерову. Скрипнув зубами, пригласил в кабинет.
– Я только что виделся с Макаровым. Вы действуете сообща, чтобы отомстить мне?
– Я увольняюсь, – сказала Полина. – Забираю назад все проклятия, обрушившиеся на вас.
– Что это значит? – удивляется Новосельцев.
– Это было трудное решение. Я хочу жить жизнью, свободной от вас. Поэтому пришла, чтобы закончить то, что мы начали.
– Хочешь, чтобы я тебя поблагодарил?
– Нет, не стоит. Вам ничего не нужно говорить. Я пришла, чтобы поставить точку. Вы многому меня научили.
Полина встала, поправила ремешок сумочки на плече и вышла.
– Кем она себя возомнила? – с восхищением произнёс вслух Виктор Кириллович.
Раздался стук в дверь, вошёл помощник.
– Кирилл Максимович освобождён под залог. Его привезли сюда. Просит с вами встретиться.
– Хорошо, идём.
***
Катерина
После ночной смены устала очень. Прилегла на диванчик в нашем с Полиной кабинете. Но тут же помешал Жильцов.
– Что ты здесь делаешь? Ищешь Полину? – спрашиваю его.
– За тобой пришёл. Пойдём обедать, – предлагает Дима.
– Не хочу.
– Ты никогда не ешь, когда расстроена. Поднимайся.
– Если ты просто платишь мне добром за добро, то не утруждай себя.
– Думаешь, я долг возвращаю? – усмехается Дима. – Я пришёл, потому что хочу этого.
– Катя… – в кабинет входит Расторгуев. Увидев Жильцова, замирает.
Мужчины после короткой неловкой паузы здороваются.
– Я пришёл, чтобы пообедать с Катей, – говорит Олег.
– Хорошо, идём, – тут же соглашаюсь и встаю.
– Эй, значит, мне ты отказала, – поднимает брови Жильцов.
– Я имею право выбирать, с кем идти на обед.
– Да, верно, – хмыкает он. – Иди обедать с Олегом. Но… это грубо.
– Это пустяк по сравнению с тем, что сделал ты сам.
– Да шучу я. Шучу! – улыбается Дима. Смотрит на нас. – Теперь я спокоен. Угости её чем-нибудь вкусным. Возьми что подороже, я заплачу, – говорит он Расторгуеву. Тот широко улыбается.
Жильцов уходит.
– Ишь какой! – говорю, когда дверь за ним закрывается. – Пытается выглядеть крутым.
– Не пытается. Он и есть крутой, – говорит Олег. – Ничего удивительного в том, что он тебе нравится.
– Не в этом дело. Мне становится грустно, когда думаю о том, какой была глупой.
– Глупой? – интересуется Расторгуев.
Объяснить не успеваю: телефон. Звонит мама. Приглашает на семейный ужин.
Вечером, когда сидим за столом, дедушка говорит:
– Давно не виделись, Катюша.
– Да, дедушка. Тебе было трудно?
– Всё в порядке. Давай есть.
– Отец, попробуй вот это, – говорит папа. Протягивает деду салатницу, но она падает у него из рук. Выглядит так, будто он попытался схватить нечто страшно тяжёлое, да не сумел удержать.
– Что с тобой? Я говорила тебе пройти медосмотр, – ворчит мама.
– Это из-за стресса. Почему смотришь на меня, как на пациента? – хмурится отец.
– Ты всё ещё не прошёл медосмотр? – спрашивает дедушка.
– Я всё сделаю, раз уж ты вернулся.
– Катя, запиши отца на приём, – просит мама.
– Хорошо.
– Сейчас начнётся война, – тяжело говорит дед. – Ты должен быть в форме.
– Понял, – соглашается папа.
– Катюша, давай есть, – предлагает глава клана.
Продолжаем ужинать, но на душе остался неприятный осадок.
***
Полина
На следующее утро, в регистратуре, ко мне подходит Жильцов.
– Доктор Озерова, Алексей Петрович вернётся? – спрашивает.
– Существует процедура. Главврач должен её одобрить.
– Сегодня придёт ваш отец.
– Отец?
– Он записан на приём к Вениамину Новосельцеву. Два дня назад я был у вашего отца в ресторане. Еда очень вкусная. Слышал, что это рецепты вашей бабушки.
– Да.
Мне кажется, Жильцов пытается отыскать ко мне новый подход. Всё не угомонится никак, бедняжка. Ну как ещё ему дать понять, что у него ни малейшего шанса?
***
Артамонов
– Не волнуйся из-за того, что случилось с твоим отцом, – утром следующего дня сказал Катерина Новосельцевой завотделением Артамонов. – Твоя должность по-прежнему за тобой, никто тебя отсюда не уберёт. Ты хороший врач.
– Спасибо, – ответила она смущённо, а потом достала вибрирующий телефон.
– Ответь, – сказал ей Олег Павлович и пошёл в свой кабинет. Вскоре ему тоже позвонили.
– Это из лаборатории. Я звоню из-за результатов проверки главврача Новосельцева.
– Что там?
Услышанная информация заставляет крепко задуматься. Когда получаю снимки, распечатываю и спешу в ординаторскую, куда вызвал Макарова.
– Привет, – входит он.
– Взгляни.
– Опухоли возле третьего и четвёртого позвонка, – тут же замечает он.
– Это либо эпендимома, либо астроцитома.
– Серьёзно. Уже должны быть симптомы. Кто это?
– Главврач Новосельцев. Операция будет сложной. И не думаю, что результат окажется хорошим, – сказал Артамонов.
– Я хороший хирург. Но это сложно даже для меня, – признаётся Макаров.
– Так и есть, – соглашается Олег Павлович. – Но ты единственный, кто справится.
***
Катерина
Когда мне на электронную почту пришли снимки МРТ папы, я, сразу поняв, что происходит с ним, расплакалась. Немного придя в себя, набрала номер мамы.
– Да, Катюша.
– Мам, пришли результаты отца.
– Всё ведь неплохо?
– У него опухоль.
В трубке повисло тяжёлое молчание. Потом я говорю ей какие-то общие слова. Мол, у нас прекрасная больница, отличные врачи… Она не слушает. Тоже плачет. Прошу её перестать, кладу трубку и погружаюсь в медицинскую информацию. Но сколько ни смотрю, а понимаю: шансов на успех оперативного вмешательства почти нет. Снова текут слёзы. Смахиваю их, когда входит Полина.
Спрашиваю её про операцию одного из пациентов. Она говорит, что пока не назначили.
– А что?
– Я хотела попросить доктора Макарова, так как она сложная.
– Доктор Артамонов тоже хороший хирург.
– Думаешь, Алексей Петрович уже не так хороший за перерыва?
– Уверена, что также хорош. Большую часть свободного времени он смотрит видео с операциями. У него быстрые и точные руки, – отвечает Полина.
– Как ты себя чувствовала, когда узнала, что у твоей бабушки рак?
– Я узнала об этом в КПЗ. На меня обрушились небеса. Бабушка была моим убежищем. Я не могла перестать плакать и ненавидела, что ничего не могу сделать. Задавалась вопросом: было бы ей лучше, если бы я хорошо себя вела?
Полина смотрит на меня. Видит слёзы.
– Что случилось?
– Мой отец всегда хорошо ко мне относился. У меня много детских воспоминаний с ним, – говорю, шмыгая носом.
– Что-то с ним случилось?
– Сейчас у нас не лучшие отношения. У него были большие надежды. Я ненавидела его. Не слушалась. Перестала заходить домой.
Полине кто-то звонит. Потом она убегает.
***
Алексей Петрович
На галерею меня позвал Кирилл Максимович.
– Давно не виделись, – говорит он, глядя в окно.
– Как вы себя чувствуете?
– Я в порядке. Часто навещаешь могилу отца?
– Раз в месяц.
– Мне тоже стоит к нему съездить. Мы дружили всю жизнь. Мне грустно из-за того, что он умер, – говорит Новосельцев. Молчит, тяжело вздыхает. – Ты сможешь прооперировать Виктора?
– Сейчас я в исследовательском центре.
– Можешь вернуться. Это не проблема.
– Виктор Кириллович не хотел бы, чтобы я оперировал.
– Оставь это мне.
– И хирург, и пациент должны быть хорошо настроены. Он настроен ко мне враждебно, – говорю, как есть. – Он не может полностью мне довериться. И вероятность успеха снизится. Кроме того, это очень сложная операция. Вероятность успеха сама по себе низкая.
– Прошу тебя, хирург намного важнее пациента, – говорит Кирилл Максимович.
Теперь я смотрю в окно и думаю, что ответить.