30 тыс подписчиков

Хромоножка. Часть 18

11 июля 202411 июл 2024

12,5 тыс

6 мин

«Люба впервые подняла глаза на того, с кем познала любовь, ласку, нежность, слезы горя и блаженства выступили на глазах, по телу прошла теплая волна.

Вот он, ее радость и боль, стоит перед ней. Такой же ладный, красивый, в плечах раздался еще шире, на виски подступила седина. Желанный!»

НАЧАЛО*

Часть 18

Больше Федя никого не приводил, и сам никуда не ходил. Как разрешить ситуацию с Любой, он не знал. Впервые в жизни он оробел перед бабой. Позвать ее жить к себе? «Пойдем, Любаша, к мене на печку!»

Он не представлял, как ляжет с ней туда, где у него были жаркие ночи с Лизой. Ему совсем не хотелось Любашу как женщину. В госпитале после бесед с Иваном Петровичем все казалось таким простым и ясным, но на деле мужику было тяжело. Он был растерян. Днем Любаша была ему вроде как самой настоящей женой: приглядывала за детьми, стряпала, стирала, обговаривала с ним разные семейные вопросы, но ведь были еще и ночи. Федор маялся, решение не приходило. Хотел поговорить с теткой Фросей, но тоже не решился, понимая, что она тут же все выложит Любаше. А Люба, напротив, внешне была совершенно спокойна, но нутром чувствовала: что-то происходит.

Как-то, когда уже марток подоспел, и появились первые признаки весны, Фрося и Люба принесли в артель обед. Любаша, как всегда, стала деловито раскладывать еду, вдруг ее кто-то окликнул. От этого голоса у нее обомлело все внутри, и мятный холодок прокатился по всему телу, половник выпал из рук, плюхнулся в кастрюлю и обдал фартук янтарными брызгами.

— Любушка, а ты как здесь?

Люба стояла, боясь шевельнуться.

— Живу я тута таперича. Вот, в артелю стряпаю. Здравствуй, Савелий.

— Здравствуй, Любаша. Я у бабки Севостьянихи на постой. А ты где живешь?

Люба впервые подняла глаза на того, с кем познала любовь, ласку, нежность, слезы горя и блаженства выступили на глазах, по телу прошла теплая волна.

Вот он, ее радость и боль, стоит перед ней. Такой же ладный, красивый, в плечах раздался еще шире, на виски подступила седина. Желанный!

— Ты до меня дойдешь, или мне к тебе прийти? — не отступал Савелий.

— Някто ня к кому! — покачала головой Люба.

— Почему? — искренне удивился мужик. — Я тебя не обманывал, не сбегал, ушел открыто, ничего не обещал.

Тут к столу стали подходить и другие мужики. Подоспел и Федор, он сразу приметил, что Любушка вела разговор с пришлым мужиком, который в артели появился сегодня утром. Федор еще даже его имени не знал. Он тихонько спросил у Любавы:

— Знашь яво ишть?

Люба кивнула и опустила голову, покрепче затянула платок и засуетилась:

— Давайтя, мужаки, севодни пироги вама с кислой капустой. Доедать квашенку надоть! Глядишь, и до новай доживем.

Мужики радостно загалдели и посыпали шутками:

— Доживем, а то как жа! На зло тебе и доживем!

— Будешь так справно кормить, так и точно доживем.

— А ты знай себе готовь нама щи да пироги!

Любу немножко потряхивало, но она не подавала виду: посмеивалась над шутками.

Когда шли домой, она еле слышно спросила у тетки Фроси:

— Помнишь Савелия маво?

— Ну, — лениво протянула бабка Фрося.

— Тута он.

— Ентот, што вкруг тебе вилси?

— Он.

— Справный парень! Тьху ж ты на няво! — спохватилась бабка. — А чавой таперича-та?

— Ня знай! Спрошал, приду аль я к ему, аль он к мене. Я отказаласи.

— От и правильно, Любаня. Ушел тогдать, ну и скатертью яму дорога.

Люба кивнула, но слезы полились по щекам женщины.

— Ты жа вродя Федьку любишь? — растерялась бабка.

Люба покачала головой:

— Я робят яво люблю, а ихнева отца уважаю. Ох, тетя, чижало мене. Как успомняла усе я, што у мене с Савелием было, так мене душу рветь…

— От што, Любаша, я тебе кажу! Ты чичас решай! С ним ты аль с Федей.

— Да што с Федей? Он што мене предлагат? Замуж зоветь? Мене што самой к яму на печь увалитьси? Да и ня хочу я…

— А ентот, как яво, Савка, што, позвал? — с пренебрежением спросила Фрося.

— Ентот тожа ня позвал, но он свиданку предлагат мене. А Федька? Столько ден рядом, и ничаво ня предлагат. А я хочу, штоба мужик мене целовал, ласкал, понимашь?!

— Понимаю, моя лебедушка! Ой, как понимаю! Я жа старая бабка, и то — нет, нет, да и тожа хочу, штоба кто-нябудь приласкалси. Ой ня знай, Любушка! Ой, ня знай! Время покажеть. Ты яму чавой чичас казала? Отказала! От и усе на ентом пока.

Любаша обняла бабку Фросинью, утерла слезы, в избу зашли как ни в чем не бывало.

В этот же день Савелий знал про Любашу абсолютно все, Севостьяниха просветила, поинтересовавшись прежде:

— А пошто тебе Любка?

Савелий ничего не ответил, а словоохотливая Севостьяниха и без его ответа вывалила все, что знала, приукрасив тем, чего не знала.

Утром Любаша обратилась к Фросе:

— Тетка Фрося, пущай Ванятка тебе севодни подсобляет, а я у хате остануси.

— Ишшо чаво удумала — прятатьси от яво. Севодни, завтре, а дальша чаво? Решай сразу.

— Ня знай, чаво решать.

— Значат, итить надоть у артель, как усегда. Усе.

Любаша попыталась противостоять, но старушка показала ей кулак.

Люба ничуть не испугалась, а даже улыбнулась и начала готовиться к выходу.

Савелий будто ее и ждал.

— Я уж не стал вчера вечером беспокоить тебя, Любушка. Поговорить нам надо.

— Слухай, Савелий, полно баб у нас у деревни. Любая рада тебе будет. Могу совет подать обо всех, да хочь Севостьяниху спроси! Ты на скольки здесь? Месяц, два, скольки?

— Любаша, я понимаю, ты обижена на меня. Да только пойми, женат я был.

— А таперича чаво жа? Нету жаны, аль сбегла? — усмехнулась Любаша.

— Померла, — опустил голову Савелий, — ребят двое у меня — мать смотрит.

— А, ну понимаем мы вас, Савелий Кузьмич. Вама нянька нужна в ентот раз, а не просто баба. А наши усе самя с робятами, и токма Любка хромая — одна. Ишть так?

— Ну зачем ты так, Любаша?

— Ну а вы давайте, супротив мене чаво скажете?

Савелий молчал.

Люба подождала пару секунд, хмыкнула и продолжила заниматься своими делами.

НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ

Подошел Федор, снова увидев Савелия рядом с Любой, потемнел лицом и вновь задал вопрос Любаше:

— Чавой нада яму от тебе?

— Замуж мене зоветь, — брякнула Люба.

— Чаво-о-о-й? — протянул Федор.

— Чавой слыхал! На свиданку зоветь!

— Пойдешь? — нахмурился Федор.

— А то как жа!

Федор молча сел и принялся хлебать щи.

Покончив с едой, он вышел во двор и закурил цыгарку.

«Чаво это со мной? Рявную, штоль?»

Федор обратил внимание, что его руки подрагивали, да и внутренняя дрожь была во всем теле. Савелий тоже вышел покурить да забыл спички.

— Дай прикурить, — обратился он к Федору.

Федя без особого желания помог подкурить мужику.

— Отпусти Любашу, — вдруг произнес Савелий.

— Она ня привязана у мене, — заметил Федор.

— Нет, привязана. Погрузил на бабу всех своих детей, а радость не даришь ей.

— Откудава знашь? Ты чавой, под нашей кроватью лежал, штоль?

— Да не спишь ты с ней. Вся деревня знает. Она у тетки Фроси ночует, а ты в своей избе. Ежели не нужна она тебе как баба, отпусти ее. Мне нужна и как мать детям, и как баба.

— Ня держу, — отрезал Федор и зашел в артель.

— Вот и славно, — ухмыльнулся Савелий и смачно сплюнул.

Вечером он пришел до хаты тетки Фроси и тихонько постучал в окошко. Любаша увидела его, накинула шаленку и тулуп, вышла.

Савелий налетел на нее как коршун, впился в губы так, что Любаша сразу обмякла, обессилела. Пальцы Савелия принялись мять ее груди, отыскивая горошинки сосков. Люба даже не пыталась сопротивляться.

— Пойдем ко мне, Любаша! — шептал Савелий, задыхаясь от страсти. — Я так тебя буду любить! Как я мечтал об этом, Любаня, милая моя, хорошая!

— Чичас, только тетке скажу, што погулять пойду, — Любаша вырвалась из его крепких объятий и юркнула в сени.

Выйдя из хаты, Любаша прильнула к Савелию и прошептала:

— К Севостьянихе не пойду.

— А куда же? — растерялся Савелий.

— Дед Гордей помер на той неделе, хата пустая, канешна, ужо остыла.

Савелий махнул рукой, страсть пылала так, что он готов был любить Любаню хоть на растаявшем снегу. До хаты деда Гордея еле добежали.

Когда Любаша ушла, Фрося позвала Федю в сени.

— Проглядел девку, — твердо сказала она.

— Сам вижу, — мрачно подтвердил Федя. — Ну ня могу я с ей. Ня знай, с какой стороны подойти.

— Да ты ня пробовал, — отрезала Фрося как по живому. «Ишть то жа самое Марьюшка мене казала».

Продолжение