Запланированное «шоу» организовали, кассу собрали, поделились с братвой. Смотрящий города нежно пожимал ладони и заглядывал в глаза. Впрочем, как и мэр. Все – одно и то же. Игорь чувствовал спиной их вороватые взгляды. Разъезжать без охраны стало опасно, разгуливать по улицам – опасно вдвойне. В его положении гораздо удобнее руководить из-за границы, как делали почти все благоразумные люди. Зачем он вылез из машины? Охота на Сёгуна давно началась. Туповатым руководителям многочисленных ОПГ давно хочется отжать все то, что создал своими руками Игорь.
А так тут принято: отобрать и «усе поделить». Удивляться нечему.
Но почему-то Сёгун захотел пройтись по этому красивому, какому-то домашнее-провинциальному городку.
На импровизированном рынке (с официального городского гоняли – плата за место была взвинчена неимоверно) местные старушки продавали огурцы, саженцы и собственноручно связанные варежки. Они расселись на картонках и наперебой вызывали прохожих:
- Брусника! Брусника! Грибы-ы-ы-ы!
- Носки, варежки, шапочки! Носки, варежки!
- Пирожки! Пирожки! Пирожки горячие!
До смерти захотелось теплого, ароматного пирога. Аж зубы свело. В Японии пирогов не пекут. Их там варят. Держат над паром. И на вкус такие пироги напоминают разварные пельмени. А у старушки из ее огромной плетеной корзины, заботливо прикрытой чистеньким вафельным полотенцем так одуряющее вкусно пахло… Игорь купил сразу десяток, с капустой и с картошкой. Толик «заточил» сразу парочку, не отходя «от кассы». Бабулька, обалдевшая от выручки, равной ее пенсии за три месяца, поблагодарив покупателей, бочком-бочком, сразу испарилась. Вдруг передумают и деньги отнимут.
Улицы утопали в зелени, белые церквушки дремали под их сенью, в лужах барахтались драчливые воробьи. Сонно, солнечно, благодатно. Совсем не так, как в каменно-стеклянном муравейнике Токио. Хотя и там, вдруг, среди шума мегаполиса, находится незаметная дверца. Открываешь ее и оказываешься в тишине маленького дворика, в саду камней, и каждый камешек окружен песчаными волнами несуществующего источника. Старый японец сидит, не шевелясь, и смотрит внутрь себя. Где-то свистит невидимая птаха. Журчит невидимый ручей. Гармония и абсолютный дзен. Познавай самое себя и думай о сущности грешного мира.
«Меч самурая поразит врага
А мудрость слова оживляет душу
Гармония и тлен неразделимы»
Сейчас, если посмотреть на русский дворик, где тоже среди густых сиреневых кустов спряталась калитка, тоже можно найти дзен в глубине прохладной, чуть припыленной сверху листвы. Украшенные узорчатой резьбой наличники, ленивая муха бьется в окошко. Герань в горшке. И кружевная занавеска. Скамейка под яблоней и черный горох на красном поле крылышек божьей коровки.
Здесь столько смыслов - можно заблудиться.
И философий непочатый край.
Вся жизнь в борьбе
Вся жизнь в ленивой неге
И нищета воспета, как богатство…
Так бы и сидел тут, у старенькой церкви. Так бы и прятался тут.
И вдруг – Толян.
- Ого! Я бы в этой баньке попарился!
Игорь даже не удивился, когда увидел эту девушку. Она смотрелась очень органично, как часть окружающего пейзажа. Даже старомодная авоська с хлебом не вносила в общую картину диссонанса.
Высокая, ростом с Толика, и широкая в плечах и бедрах. Она не выглядела толстой, скорее – увеличенной копией крепкой в костях и мышцах обычного человека. Сильная спина, стройные ноги. Ладно сидящий спортивный костюм. Ровная и плавная походка, уверенность в себе сквозила в каждом движении. Авоська даже не шевелилась в такт движению.
Большие, красивого славянского разреза глаза на круглом, хорошей, крупной, чуть грубоватой лепки лице смотрели спокойно и немного удивленно – девушка обернулась на возглас Толика. Посмотрела и презрительно сощурилась. Даже брезгливо – шуты гороховые прицепились. Румяные губы тронула легкая усмешка: ухажеры выискались: штепсель с тарапунькой… На мгновение она предстала перед Игорем в отороченном мехом душегрее и цветастой дорогой шали, а вместо смешной авоськи – коромысло на сильных плечах. Русская красавица. Царь-девица, Марья-Моревна…
Не пойми, где затерялся твой Илья-Муромец, бродяга непутевый, в каких лесах…
А у Толика отчаянно-заинтересованный блеск в глазах. Что, брат, хороша? Куда там до нее крашеным визгливым девкам ценой в руб двадцать в базарный день. У них и капельки такого достоинства нет.
В «баньке» он попарится. А вот шиш, дуля с маком, хрен, а не банька! Не про тебя девица!
Игорь разозлился на брата. Девица-то была как раз «про него», про Анатолия. И ростом и статью подходила. Как раз для тихой деревенской жизни, для Толика, для свекров, для луга, напоенного росой. Для речки и елового леса с морошкой и дикой смородиной. Для большой деревенской печи и пышного кислого хлеба. Для крепких детишек, рожденных в простой семейной, без вздохов и стихов любви, которая случается один раз и навсегда. И, Бога ради, причем здесь Игорь, мелкотравчатый мужичонка с мальчиковой фигурой, «японистый» сенсей, картонный сёгун и начальник шапито на восточный лад?
А притом! А вот так!
Мал клоп, да больно кусает!
Эта женщина никогда не будет спать с колхозным «Ваньком».
Господи, как на маму похожа? И взгляд – мамин, полный гордости и покоя. Так редко среди женщин сейчас встречается этот взгляд. Все больше – затравленный. Или – зазывающий, хитрый, отдающий блеском советского юбилейного рубля или иностранного пятицентовика, холодный, змеиный, алчный.
Быстро, улыбку на лицо!
- Боже мой, какая девушка!
***
Она была поражена незнакомой ей техникой. Раскраснелась, разволновалась. Плевать ей на комплименты, на «званый ужин в кафе», на то, как расступались перед «Сёгуном» люди. Она даже на это внимания не обратила.
- И вы – тренер по карате? Точно? Вы обучаете людей? – сказала, не сказала, выдохнула…
Игорь понял, чем ее зацепить. Дето в глубине души горячей струйкой обожгла, обрадовала надежда.
- Да, Антонина.
Она на мгновение задумалась, и спросила.
- Обучите меня.
Он не стал задавать лишних вопросов: зачем ей это надо, зачем такая красивая девушка мечтает совсем не о том, о чем мечтают все красивые девушки… В общем, не стал раздражать Тоню словесной шелухой. Просто спросил:
- У боевого искусства должна быть высокая цель. Не ради денег, не ради славы и желания возгордиться перед славой…
- Я хочу открыть школу для женщин. Чтобы те умели за себя постоять, - ответила Тоня, будто давно ждала вопроса, - их все время бьют.
Она посмотрела на кисти своих рук, тряхнула челкой и наконец-то улыбнулась:
- У меня есть деньги. Я копила.
***
Толик уже целых три дня не разговаривал с братом. Нет, он не бросил его, добросовестно исполнял свою работу. Но – молча. Обиделся? Конечно. Эти двое: Игорь и Тонька, совершенно его не замечали. На целый день арендовали зал на новенькой базе отдыха и пропали в нем на вечность. Нет, не для «любовных утех». Для занятий. Начального курса. Заниматься нужно годами. Игорь ведь не будет тратить на нее свое драгоценное время. Да? Правда? Ну зачем она ему? Не «роскошная герла», не элитная пота*куха, обычная спортсменка без роду и племени. И уж тем более, не гражданка Японии.
Но он вцепился в девчонку мертвой хваткой, как клещ. Она, вся она, целиком, отражалась в его глазах. И это жутко злило. Игорь не подпускал к ней Анатолия, сразу дав понять, что нечего пялиться и наматывать круги около Тони. Что он собирается с ней делать – в постель затаскивать, а потом бегать по Тониному телу и кричать: ура, это все мое?
Девчонке Игорь был не нужен, Толик заметил по взгляду Тони. У ней своя цель. Своя мечта. Хорошая девка, боевая. С такой бы рядышком по жизни идти. Нет, у Толика никаких таких похабных мыслей, ни задних, ни передних. Толик готов жениться, с мамой, с батей познакомить. Детей нарожать. Это он бахвалился тогда, на улице. Сдуру ляпнул, не подумавши. А она посмотрела так… И правда, дурак!
А Тоня была на седьмом небе от счастья. Игорь оценил ее потенциал, и ничего страшного в том, что она такая большая. Мастером Тоне не стать, это правда. Но хорошим женским тренером – можно. Как бы, мастер понарошку… У нас ведь не Япония, и харакири делать не обязательно из-за невинного обмана. Можно просто обучать девушкам приемам защиты. Игорь ласково уговаривал ее, увещевал, и Тоня кивала согласно. «Да-да. Слышу-слышу». Он научил ее поклону, короткий поклон, ладони сложены домиком. Знак уважения. Так теперь будет всегда.
Игорь настаивал на приезде в Москву. На учебу нужны годы. Ничего, жить Тоня будет в его доме. Или даже он квартиру купит. Ничего такого он не предлагает. Он – порядочный человек. И денег ему не надо…
Тоня была счастлива. Мечта ее сбывалась. Откуда ей было знать, что она, из-за которой ни разу не билось ни одно мужское сердце, теперь – муза, единственная любовь и причина ненависти сразу для двоих. Тоня ведь не ясновидящая…
Автор: Анна Лебедева