Продолжаю неторопливые разговоры о романе князя Владимира Фёдоровича Одоевского "4338 год", написанном в 1830-е годы и оставшемся не законченным.
Получается нечто вроде сериала - ну, так роман того стоит. Вряд ли его можно считать литературным шедевром, зато пищи для размышлений он дает много.
Сегодня поговорим о воздушном сообщении, неизбежное развитие которого довольно уверенно предсказывается во вступлении к основному тексту.
...может быть, XIX столетие еще не кончится, как аэростаты войдут во всеобщее употребление и изменят формы общественной жизни в тысячу раз более, нежели паровые машины и железные дороги.
Исторический контекст
Хм... Давайте вспомним, что пассажирская железная дорога к моменту написания романа "4338 год" в России существовала ровно одна. Коротенькая. Между Петербургом и царскими резиденциями в Павловске и Царском Селе (открылась в 1837 году).
Формы общественной жизни наши железные дороги изменили лишь во второй половине 19 века, хотя новинка произвела сильное впечатление и была воспета Глинкой и его другом Нестором Кукольником в чудесной "Попутной песне" (где паровоз называется пока еще пароходом, потому что речных пароходов в России тогда не было).
И в те же самые 1830-е годы Пушкин и его герои тряслись кто на почтовых лошадях, кто на собственных (это дешевле, но дольше - лошадям нужен отдых!), слушали песни ямщиков и сочиняли про них свои песни...
Летали у Пушкина и Лермонтова только птицы, ангелы, демоны и оторванные от веток листочки. Об аэростатах или монгольфьерах никто не помышлял.
Представляете себе Татьяну, прибывающую в Москву "на ярмарку невест" на воздушном шаре?..
Гальваностат - не роскошь, а средство передвижения!
При этом про аэростаты в 1830-х годах знали уже все мало-мальски образованные люди. Более того, еще в конце 18 века опыты их запуска производились даже в России, не говоря о Франции, Англии и Германии.
И, хотя при Екатерине II развитие воздухоплавания в России оказалось искусственно приторможенным, поскольку государыня воспринимала изобретение братьев Монгольфье как бесполезную и притом опасную забаву, позднее оно все-таки проникло и в Россию. В 1837 году в Петербурге даже планировался фестиваль (выставка) воздушных шаров из разных стран. Мероприятие не состоялось, но разговоров было немало.
А теперь оценим смелость футуристических прогнозов князя Одоевского, который, находясь среди всех перечисленных историко-транспортных реалий, не просто заставил своих героев путешествовать по воздуху, но даже описывал этот способ перемещений как абсолютно привычный, естественный и удобный.
Сами воздушные аппараты, присутствующие в романе Одоевского, называются по-разному - очевидно, они отличаются и устройством.
Аэростаты - видимо, обычные воздушные шары, поднимающиеся в воздух благодаря нагретому газу;
Гальваностаты - судя по словоупотреблению, движутся с помощью электричества (тогда нередко называвшегося гальванизмом).
Герой-китаец с удивительным именем Ипполит Цунгиев пишет своему другу Лингину, оставшемуся в Китае, о путешествии в Северное царство, то есть, в Россию, и преисполнен восторга перед технической продвинутостью русских (простим князю неумеренный патриотизм - это из лучших побуждений).
В воображаемом 4338 году в России отлично развит воздушный транспорт, Китай же заметно отстал из-за консервативных установок и страха перед несчастными случаями.
Ужас подумать, что не более двухсот лет, как воздухоплавание у нас вошло во всеобщее употребление, и что лишь победы русских над нами научили нас сему искусству!
Ипполит Цунгиев констатирует это не без зависти, смешанной с восхищением:
Воля твоя, — летать по воздуху есть врожденное чувство человеку. Конечно, наше правительство поступило основательно, запретив плавание по воздуху; в состоянии нашего просвещения еще рано было нам и помышлять об этом...
Но в России совсем другое; если бы ты видел, с какою усмешкою русские выслушали мои опасения, мои вопросы о предосторожностях… они меня не понимали! они так верят в силу науки и в собственную бодрость духа, что для них летать по воздуху то же, что нам ездить по железной дороге.
Писатель-фантаст, однако, проецирует на транспорт будущего привычную инфраструктуру своего времени, только вместо наземных дорог - воздушные, вместо почтовых станций с ямскими дворами - воздушные станции с гостиницами для прилетающих.
Совсем прелестная деталь:
На воздушной станции я застал русского министра гальваностатики вместе с министром астрономии; вокруг них толпилось множество ученых, они осматривали почтовые гальваностаты и аеростаты, приводили в действие разные инструменты и снаряды — тревога была написана на всех лицах.
Тревога, упомянутая здесь, связана с будущим падением кометы, однако как вам нравится министр астрономии?.. Появится ли у нас такой хотя бы в следующем столетии? А может, ну их, министров, без них науке привольнее?..
Мир без лошадей?
С гальваностатами мы разобрались.
А как герои Одоевского перемещаются по суше?
Да запросто: на "электроходах"! Как тебе такое, Илон Маск?..
Чудо-машина упоминается в первом же письме: электроход мчится по туннелю под Каспийским морем; недалеко от туннеля упал метеорит ("аэролит"), но завалил лишь часть дороги, и - "нас ожидал в туннеле новый электроход, великолепно освещенный гальваническими фонарями"...
Не совсем понятно, колесный это транспорт или рельсовый, но факт, что не гужевой, а работающий на электричестве.
Про лошадей в этом мире сохранились лишь смутные понятия.
В третьем письме китаец Ипполит описывает визит в музей, где ему показали
...редкий экземпляр гигантской лошади, на которой сохранилась даже шерсть. Она совершенно походит на тех лошадок, которых дамы держат ныне вместе с постельными собачками; но только древняя лошадь была огромного размеру: я едва мог достать ее голову.
— Можно ли верить тому, — спросил я у смотрителя Кабинета, — что люди некогда садились на этих чудовищ?
— Хотя на это нет достоверных сведений, — отвечал он, — но до сих пор сохранились древние памятники, где люди изображены верхом на лошадях.
— Не имеют ли эти изображения какого-нибудь аллегорического смысла? Может быть, древние хотели этим выразить победу человека над природою или над своими страстями?
То есть, столь привычная для людей 19 века картина - всадник на коне, или лошади, запряженные в карету, - в 4338 году воспринимается как фантастика, и китаец Ипполит строит разные догадки о том, зачем лошадей подковывали, и музейный сотрудник демонстрирует ему раритет: настоящую подкову.
Удивительно, насколько Одоевский опередил свое время. Ведь даже в первой половине 20 века лошади вполне могли соседствовать и с автомобилями, и с самолетами. Я сама в детстве видела лошадок, запряженных в телеги, на улицах Москвы, и это не были потешные покатушки для развлечения детишек - нет, таким образом возили какие-то грузы.
Иногда лошадей использовали на аэродромах для буксировки легкомоторных самолетов.
В общем, картина общественного транспорта в романе Одоевского весьма необычна для того времени (напоминаю, текст писался в 1830-х годах!) и проникнута верой в могущество прогресса.
--
В связи с этим сюжетом не могу не вспомнить эпизод из моего романа "Алуэсса" (пятой книги цикла "Хранительница"). В доме уйлоанского принца-профессора Ульвена Киофара обсуждаются вопросы истории цивилизаций, и заходит речь о древних земных погребениях воинов вместе с боевыми конями. Сестра Ульвена, Иссоа, никогда ни о чем подобном не слышала.
— Кони? Что это? — спросила Иссоа.
— Такие животные. Их запрягали в повозки или ездили на них верхом, — пояснил Карл.
Ульвен порылся в свое девайсе и вывел на общий экран фотографию всадника.
— Ох! — удивилась Иссоа. — А почему не использовать электрокар?..
Мои романы из цикла "Хранительница" размещены на Литмаркете и на Литресе, а также на портале Литсовет.
На Литсовете я выкладываю тексты с созданными мною иллюстрациями. В настоящий момент там выложены все романы серии, включая "Возвращение Улисса".