Я думала написать статеечку про занятный фантастический роман князя Владимир Фёдоровича Одоевского "4338 год", но отвлеклась на сопутствующие сюжеты, связанные с эпиграфом к роману про комету Биэлы.
Похоже, и сейчас мы не продвинемся дальше авторского вступления к роману, где объясняется, каким образом в 1830-х годах стало известно о том, что будет происходить в невообразимо далеком 4338-м, да еще и не в России.
Итак, повествователь в романе - некий сновидец, "сомнамбул", способный входить в сновидческий транс с перенесением души и тела в другие сущности и эпохи. В данном случае
...он во время сомнамбулизма был китайцем XLIV столетия, путешествовал по России и очень усердно переписывался с своим другом, оставшимся в Пекине.
Моя основная профессия заставляет меня внимательно читать тексты и вдумчиво относиться к словам. Музыковедение в данном случае - сестра (или брат) филологии, поскольку мы тоже имеем дело с разными текстами, и нотными, и словесными. Если текст провоцирует на вопросы, нужно с ними разбираться. Вопросы, правда тоже нужно уметь ставить.
Проще всего сказать себе - ну, писатель так нафантазировал: герой - китаец 44-го столетия, примем это как данность и скорее перейдем к сути дела.
Да ведь в сообщенном факте тоже скрывается суть дела, причем весьма любопытная, с какой стороны ни посмотри.
Почему - китаец?
С какой стати князь Одоевский, никогда не бывавший в Китае, отослал туда своего повествователя?
Экзотизм и ориентализм в русском искусстве XVIII века присутствовал весьма активно, однако Китай был представлен условно-декоративными мотивами "шинуазери", "китайщины" - красиво оформленные "кабинеты" царских и аристократических дворцов, китайские вазы, лакированные столики и шкатулки, и прочее.
Со стилем «шинуазри» в России связаны восточный и западный китайский кабинеты в Большом Петергофском дворце; Голубая гостиная в царскосельском Екатерининском дворце; Китайский театр (1778–1779) в Царском Селе; Скрипучая (Китайская) беседка (1778–1786) в Екатерининском парке и Китайская деревня (1782–1796) в Александровском парке Царского Села; Китайский дворец в Ораниенбауме (1762–1768).
(цит. по статье: Крюкова О. С. КИТАЙСКАЯ ТЕМА В РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ).
В русской литературе до Одоевского китайские мотивы тоже либо декоративны, либо сказочно-условны (как и в сказке Андерсена "Соловей").
Китайского языка, насколько я знаю, никто из столичных литераторов не знал и знать не стремился.
Между прочим, в 1805 году в Китай отправилось русское посольство во главе с графом Юрием Александровичем Головкиным (1762—1846), однако по ряду причин миссия не увенчалась успехом: делегация добралась лишь до Монголии и вернулась обратно, поскольку в Китае ее принять... отказались (см.: О посольстве в Китай графа Головкина / Сообщ. В.Н.Баснин [Москва, 1875]. - издание есть в сети).
Так что выбор героя у князя Одоевского весьма нетривиален - это ВТРОЙНЕ "попаданец":
- Попаданец в будущее
- Попаданец в тело представителя крайне далекой от России культуры
- Попаданец из географически и хронологически отдаленного локуса в Россию, причем тоже двоякую: конца 1830-х годов и 44 века.
Удивительно, не правда ли?..
Структура времени оказывается закрученной чрезвычайно затейливо - не всякий нынешний фантаст додумается.
"Письма в древний Китай": причуды хронотопа
В литературе 20 века мне вспоминается лишь один роман с подобной, хотя куда более простой, хроно-географической интригой: "Письма в древний Китай" Герберта Розендорфера (1934-2012), написанный в 1983 году и издававшийся у нас в переводе на русский язык. Мне он очень понравился, и я его раза три перечитывала.
В этом романе высокопоставленный китаец, мандарин Гао Да, изобретает вместе со своим другом машину времени и решает испытать ее на себе. Из средневекового Китая он мгновенно переносится в Мюнхен 1980-х годов. Вернуться назад он не может, однако между эпохами и странами существует канал связи - почтовый камень, через который друзья обмениваются письмами.
Во многом роман Розендорфера является сатирой на современное ему немецкое общество (впрочем, как и роман Одоевского считается отчасти сатирой на русское общество первой трети XIX века).
Но меня интересуют другие вещи - рассуждения о времени и взгляд на другую эпоху глазами как бы инопланетянина.
Одоевский (из предисловия):
Вам кажется странным их понятие о нашем времени; вы полагается, что мы более знаем, например, о том, что случилось за 2500 лет до нас; но заметьте, что характеристическая черта новых поколений — заниматься настоящим и забывать о прошедшем; человечество, как сказал некто, как брошенный сверху камень, который беспрестанно ускоряет свое движение; будущим поколениям столько будет дела в настоящем, что они гораздо более нас раззнакомятся с прошедшим...
То есть, вектор времени в этих рассуждениях направлен скорее вниз, чем вверх (камень падает сверху, согласно закону Ньютона), и получается, что будущее расположено... внизу, причем след прошлого довольно быстро рассеивается в тумане равнодушия и неведения.
Розендорфер (из первых писем Гао Да):
...будущее - это бездонная пропасть. Повторить свое путешествие я бы ни за что не решился. Даже мрачнейший хаос - ничто по сравнению с тем, что предстоит многострадальному роду человеческому.
...осмелюсь утверждать: тысяча лет - это нечто большее, чем сумма прошедших лет. Это настоящая гора времени, такая огромная, что преодолеть ее не в силах даже самые отважные птицы нашего
воображения.
Тысяча лет - это не промежуток между "сейчас" и "тогда". Это именно
"здесь" и "там". Поэтому я буду писать "здесь".
Стало быть, на больших отрезках время (по крайней мере, в человеческом восприятии) время превращается в пространство, ибо пространство необратимо меняется по мере течения времени.
Одоевский настаивает на том, что измениться непременно должны любые внешние обстоятельства, но человек, его натура, ум и свойства, всегда остаются одними и теми же. Так действительно думали в ту эпоху, когда понятие "менталитет" еще не изобрели, да и сейчас некоторые считают его фикцией. И именно эта неизменность человеческой натуры кого-то вгоняет в пессимизм, а кого-то, наоборот, обнадеживает, ибо только благодаря общности неких когнитивных и психологических констант люди прошлого и будущего смогут найти общий язык.
Собственно, ради спасения человечества от гибели, которой угрожает Земле смертоносная комета, и был затеян роман "4338 год".
А до самого романа я по-прежнему здесь так и не добралась. Ну, в другой раз.
--
Сочиняя свою космооперу, я тоже никак не могла обойтись совсем без китайцев. Но я китайского языка не знаю, с культурой знакома фрагментарно и поверхностно, поэтому упоминания Китая и китайцев в "Хранительнице" встречаются лишь эпизодически.
В "Тетради с Энцелада" девочке Юлии историю цивилизаций преподает китаец, с упором, конечно, на Китай, и от него она набирается разговорной речи на мандаринском диалекте, хотя выучить иероглифы ленится.
Доля китайской крови имеется у феерически яркой дамы-профессора Лори Кан, присутствующей во всех романах, начиная с "Тиатары".
В романе "Двойное кольцо" Юлия и ее учитель Ульвен Киофар Джеджидд выбираются тайным ходом из подземелья через люк с китайскими надписями, содержащими инструкцию, как выйти: в отличие от Юлии, принц-профессор освоил иероглифы, при том что по-китайски не говорит.
В общем, будущее без китайцев представить себе трудно. Но я, честно говоря, не рискну датировать время действия "Хранительницы" какой-то определенной эпохой. В любом случае, это не 4338 год, а несколько пораньше.
Мои романы из цикла "Хранительница" размещены на Литмаркете и на Литресе, а также на портале Литсовет.
На Литсовете я выкладываю тексты с созданными мною иллюстрациями. В настоящий момент там выложены все романы серии, включая "Возвращение Улисса".