1 ноября 1898 года искусствовед Бернард Беренсон по заданию Изабеллы Стюарт Гарднер приобрел эту картину у флорентийского торговца Константини.
Хотя он записал картину как работу Мазаччо (1401-1428), мы знаем, что он сомневался в его авторстве, как впрочем и другие критики.
Это во много связано с плохим состоянием картины — изменившихся цветов краски — нижнее бельё и фон потемнели, из-за чего красный цвет тюрбана (mazzocchio) стал слишком насыщенным.
Кроме того, лицо утратило большую часть детализации, так что прорисовка нижнего века, призванная добавить сходства с моделью, теперь выглядит несколько преувеличенной и схематичной.
Несмотря на проблемное состояние, портрет обладает необычайной выразительностью.
Фигура не в строгий профиль – мы видим дальнее плечо, и это значительно усиливает эффект объемности, чему способствует и многослойность в одежде.
Отсылка к скульптурным портретным бюстам очевидна. Лицо строго очерчено, а наиболее сохранившиеся участки, такие, например, как ухо, кажутся сделанными по объёмному шаблону.
Трехмерный эффект тюрбана подчеркивается его обрезкой у правого края картины: эффект, который, должно быть, был задуман самим художником, поскольку панель не могла быть намного больше.
Большое внимание также было уделено проработке прически натурщика и меховой отделке его плаща.
В совокупности это всё указывает на Мазаччо как на автора и предполагает сравнение с различными его портретами на фресках капеллы Бранкаччи в церкви Санта-Мария-дель-Кармине во Флоренции, особенно со свидетелями в сцене проповеди Святого Петра.
Драпировка и остатки бликов на щеках напоминают фрагменты Пизанского алтаря Мазаччо 1426 года (основная часть находится в Национальной галерее, Лондон), а внимание к мельчайшим деталям схоже с тем, что можно увидеть на некоторых из его более поздних картинах.
Сравнение с фресками капеллы Бранкаччи и сохранившимися частями Пизанского алтаря указывает на дату около 1426/27 годов, что делает его самым ранним сохранившимся независимым портретом во Флоренции пятнадцатого века.
Таким образом, можно считать, что Мазаччо сыграл новаторскую роль в установлении традиции профильного портрета во Флоренции, сначала для мужских портретов, а затем и для женских.
