У Любеча, от которого до Чернигова, где засел со своими воинами Мстислав, оставалось рукой подать. Здесь Ярослав решил подождать свое войско, по большей части спешившее к нему на встречу из Новгорода, а частично из Киева. В дни вынужденного безделья он предавался горьким своим думам, которые никак не желали выпустить его душу из своих цепких лап.
До тошноты, до зуда телесного не желал снова воевать с тем, в чьих жилах течет одна с ним кровь - кровь великого его отца, который как ожерелье по бусинкам собрал воедино русские земли и дело которого он, Ярослав, мечтал продолжить. К тому времени, как войско его воссоединилось и готово было тронуться к Чернигову, он твердо уверился завершить дело миром, как с Брячиславом и оттого ему немного полегчало.
-Мстислав у Листвена с войском стоит, тебя поджидает! - доложил воевода, посланный Ярославом в разведку.
Ярослав остановил свое войско, велел ставить для себя шатер, чем удивил своих людей. Послал к брату гонца с тайным посланием, о содержании которого не знал никто. Ярослав звал Мстислава толковать наедине. "Пусть возьмет себе, что желает! Пусть скажет, чем обидел я его, на что заимел он сердце!" - думал Ярослав, глядя на вечереющее небо, которое затягивали черные тучи. Вдалеке глухо заворчало. "Будет гроза!" - мелькнула в голове князя равнодушная мысль. Будь на его месте отец его, князь Владимир, счел бы надвигающеюся стихию плохим знаком, Перуновым упреждением, ибо в его сердце еще жили укорененные веками верования, хоть он и крестил своей волей всю Русь. Ярослав же, исцеленный новым Богом и всецело внимавший только его заветам, лишь перекрестился, принимая погоду, как дар, ибо ничего в этом мире не вершится без Божьей воли. Ни тени сомнения не было у Ярослава в том, что Мстислав примет его предложение, а потому спать лег почти со спокойной душой.
Гроза нарастала. Далекое ворчание превратилось уже в оглушительный грохот, все ближе и ярче вспыхивали молнии, озаряя на миг шатер князя призрачным светом. Первые, тяжелые капли дождя застучали по туго натянутому, кожаному пологу его укрытия. Сон, сразу принявший Ярослава в свои объятия, мгновенно испарился. Он лежал и считал всполохи молний, стараясь угадать с какого боку она сверкнет в следующий раз. Внезапно, когда не надолго стихли все звуки, князю показалось, что он слышит далекий боевой клич. Он приподнялся на локтях, напрягся. Гром снова заворчал, но теперь вызывал лишь раздражение тем, что мешает услышать важное.
-К оружию! - вдруг заорал кто-то снаружи и Ярослав вскочил, теперь уже не сомневаясь, что Мстислав вероломно напал на него среди ночи, не приняв его предложения...
Ярослав не мог знать, что гонец, посланный им, до князя Мстислава добраться не смог. Хазарские наемники Мстислава, караулившие подходы к Листвену, едва завидев тень, мелькнувшую за далеким деревом, разом вскинули луки и сразу три стрелы вонзились в гонца. Хазары дружно расхохотались, будто пристрелили зайца на охоте и бросились наперерез ошалевшему от испуга коню, ибо конь для хазар был дороже золота и упустить его никак нельзя! Догнав коня, они сбросили наземь мертвое тело русича, заглянули в его седельную суму и, не найдя в ней ничего заслуживающего их внимания, сразу позабыли об убитом, вернувшись на свой пост.
Между тем, князь Мстислав, как и по другую сторону широкого поля у селения Листвены брат его Ярослав, наблюдал за приближением грозы. Но думы его были далеко не так миролюбивы, как у Ярослава. Кровь воина, ратная наука владели им и внезапно пришла в голову хитрость, к какой мог прибегнуть, пожалуй, лишь его воинственный дед, князь Святослав. Мстислав решил, что прикрывшись грозой, застанет врасплох Ярослава, ибо никто не выбирал для нападения ночь, да еще и такую, как эта.
Мстислав собрал старшин. У хазар войско строилось по другим принципам, нежели у русских. Никакого четкого деления на десятки и сотни, никаких воевод. Лишь старшие рода или смелые, отличившиеся во многих боях воины имели право голоса. И они приняли идею князя с восторгом.
-Мы не зря пошли за тобой, князь! - скупо улыбнувшись сказал один из них, - Ты великий воин и через тебя возвеличимся и мы! Веди нас, сегодня твоя ночь! Ночь твоей победы!
Мстислав и войско поставил странным образом. Вместо того, чтобы укрепить центр, он лучшие отряды отвел по бокам, оставив там, куда неизбежно придется основной удар врага, а черниговцев, бравших в руки оружие и бывавших в битвах гораздо реже, чем хазары, поставил в центре. Хазары, усмехаясь, молча наблюдали за действиями князя, довольные от понимания, что князь таким образом желает сберечь их и жертвует теми, кто должны быть для него ближе, да видать не стали.
Ночь, черная, шумная от грозы, опустилась на землю, словно рухнула. И в этой темноте, Мстислав повел свое войско прямо на стан Ярослава. План его удался вполне. В темноте, озаряемой лишь всполохами молний, кое-как собравшиеся в кучу новгородцы, смогли построиться и пошли нахрапом прямо в центр вражеских сил, где были Мстиславом поставлены черниговцы. Они дрались яростно, враг отступал назад. Не сразу поняли, что за сила вдруг налетела на них со всех сторон тогда, когда ряды противника уже дрогнули и развалились. Размышлять над тем было некогда, русские из всех сил отбивались от жестоких, бешеных хазар.
Ярослав, схватив меч, рванул было за вслед своем воинам, стремясь в самую гущу внезапно начавшейся битвы, но тут кто-то схватил его за руку, потянул на себя.
-Куда! Погибели ищешь, князь? - прокричал ему в ухо знакомый голос, с сильным северным акцентом.
Ярослав обернулся. Перед ним стоял ярл Якун, предводитель варяг, состоявших на службе в Новгороде.
-Пусти! - замахнулся на него Ярослав, выдирая руку и намереваясь ринуться в бой.
-Да послушай ты, князь! Здесь все безнадежно - можешь мне поверить! У тебя будет шанс отомстить только если останешься жив!
Ярослав не желал его слушать. Где-то совсем недалеко, в темноте, гибли его люди. Гибли из-за вероломства его брата, из-за его собственной глупой надежды! И ярл Якун понял сомнения Ярослава и прибегнул к последнему доводу, который имел в запасе. Знал, видел, как смотрит князь на Ингигерду, принцессу с его, Якуна, земли. Сердце воина могло иметь лишь одну простительную слабость - любовь! И именно этой слабостью князя воспользовался хитрый Якун, сказав:
-Подумай о княгине, Ярослав! Кто оградит ее и дитя твое в ее чреве, если не станет тебя! Вспомни судьбу своих сестер! Представь невинную кровь твоего, еще нерожденного сына, которую неизбежно прольет твой брат, освобождая дорогу своим детям!
Ярослав остановился, заскрежетал зубами, крепко сжал кулаки, а Якун уже подводил к нему коня. С маленьким отрядом уезжал Ярослав прочь от Листвены, бросал своих. Он не скрывал злых слез, не желал ни с кем говорить, ни кого не мог видеть. Лишь пришпоривал коня, гнал его в ту сторону, где его ждала та, ради которой он готов был отказаться от всего. Он спешил к Ирине, терзаемый страхом - сможет ли она любить побежденного?
Новгород, как и княгиня Ирина, принял князя безропотно, сдержанно, без упрека. Разгром войска Ярослава новгородцы приняли, как личное поражение, ибо большинство его войска состояло из них, и значит именно они подвели своего князя, заставив спасаться бегством. Но разве такое впервые?! В любой битве есть победитель и проигравший, и в этот раз не повезло им, как когда-то тысячам побежденных до них. Эта простая мудрость, придавала сил Ярославу, как предавала ему сил и Ирина, молча прижавшая голову мужа к своей груди и гладившей по ней, как мать гладит свое расстроенное дитя.
-Тут твой сын, Ярослав! - говорила она, положив его руку на свой большой живот, чтобы он почувствовал шевеление плода, - Ты посеял жизнь и должен взрастить ее!
-Ты не презираешь меня, Ирина? Не винишь в том, что воротился к тебе, как побитый, поджавший хвост, пес? - спрашивал Ярослав у жены почти со злостью.
-Куда ты - туда и я! В горе и в радости- так говорят у вас, когда сочетают души?! - говорила она.
-Так! Но, если только ради этих слов готова ты принести себя в жертву, то не мучь себя! Поезжай к отцу, он сможет уберечь тебя, вырастит нашего сына! - повторял он, мучая и ее, и себя.
-Ты глуп, Ярослав! - гордо вскидывала голову Ирина, - Никто и никогда не сможет удержать меня против моей воли! И если я с тобой - то только потому, что сама желаю этого!
Слова ее бальзамом проливались на душу князя. Жена возрождала его к жизни, побуждала к действию. Заботясь лишь о ее безопасности, Ярослав готовился к встрече Мстислава, полагая, что брат не оставит его в покое и скоро станет под стенами Новгорода, что бы добить его, Ярослава, и взять под руку все города на Руси. Но Мстислав все не шел, а Ярослав продолжал каждый день готовиться. Проверял оборону города и ждал вестей от своих соглядатаев, но они доносили лишь, что Мстислав все еще сидит в Чернигове.
В тот день, он вернулся в терем уже затемно и сразу понял - что-то происходит! Понял не потому, что изменилось что-то в его отсутствие, а по глазам челяди, неслышно сновавшей туда-сюда. Он сразу направился к Ирине, но дорогу ему заступила пожилая женщина.
-В родах княгиня, князь! Нельзя тебе к ней! - строго произнесла она, словно не князь перед ней был, а мальчишка-подмастерье.
Сердце в груди Ярослава заколотилась от волнения, заныла вечно дающая о себе знать в неподходящий момент, нога. Время словно замерло, не желая ускорить свой бег и князь качался в нем, как в патоке. Где-то за дверью, женщина, ставшая для него смыслом жизни, корчилась в родовых муках, а он не мог быть рядом, повинуясь придуманным кем-то давным-давно правилам.
Внезапно Ярослав понял, что не желает сидеть тут и ждать новостей, словно сам он не имеет к происходящему никакого отношения. Он встал, решительно направился к дверям светлицы, где происходило таинство рождения и дернул дверную ручку. В светлице было настолько жарко натоплено, что Ярославу показалось будто не в почивальню попал он, а в баню. Бабы суетились вокруг постели, заслонив собой Ирину, и не замечали вторгнувшегося в их мир чужака - мужчину. Ярослав услышал как застонала, заскулила любимая женщина и он сделал еще шаг, приближаясь к ложнице. Тут он и был разоблачен. Женщины, как одна, замахали на него руками, заохали, загораживали собой роженицу.
-Ярослав! - заметила мужа и Ирина, в тот миг, когда князь уже собрался было ретироваться под натиском женского отряда, - Не уходи, Ярослав!
В голосе жены Ярослав услышал такую мольбу и отчаяние, что теперь никакая сила не смогла бы его заставить оставить ее одну.
Скоро на свет появился ребенок, сын! И Ярослав взял его на руки еще не омытого, отчаянно кричавшего.
-Владимир! - произнес он, хоть до того и не думал, какое имя даст первому сыну, - Владей миром, как дед твой, великий князь!
Ирина улыбнулась устала и глаза ее закрылись, напугав князя.
-Что с ней? - всполошился он.
-Ничего! Устала сердешная! Теперь уж все хорошо будет! И ты иди, князь, отдохни!
Ярослав почувствовал, что и впрямь устал. Он взглянул на спящую сладким сном Ирину, затихшего, уже укутанного в пеленки сына, и вышел...
Поддержать автора:
Юмани карта: 2204120116170354
или донатом по кнопке:
