Армия, ГСВГ. В одной из прошлых публикаций я рассказывал, что довелось мне несколько раз побывать на работах на немецкой ферме по выращиванию овощей. Вообще-то правильнее сказать «теплицы», потому что в них мы и работали, но говорили «ферма» – следовательно и я так указываю. Впрочем, немец-фермер выращивал также бычков на мясо, но мы к ним близко не подходили и видели их лишь со стороны. Как мы поняли, у фермера было семейное предприятие, вот со скотом его домочадцы и арбайтали. А мы – военнослужащие СА – были заняты работой в теплицах (их у фермера было несколько штук).
Впервые там увидел воочию и попробовал на вкус брюссельскую капусту, представляющие из себя множество маленьких шариков-кочанчиков на высоком стебле. Кстати, вкус хоть и капустный, но всё же заметно отличается от белокочанной – он более нежный. Когда были на уборке урожая, привозили в казарму экзотический овощ своим сослуживцам. Поставлялась ли она в воинскую столовую, ничего определённого сказать не могу, потому как в рационе мы её не видели. Фермер уверял, что помимо магазинчиков в городе также часть урожая он отправляет военным. Если и так, то скорее всего все ящики с брюссельской капустой «уходили» семьям офицеров.
Выращивал немец и обычные овощи – та же белокочанная капуста, а также зелёный лук, свёкла... Морковь не помню, чтобы была. Может, и была, просто-напросто я на неё не попал.
Овощи выращивались круглогодично. Одна культура отходит, высаживается другая. И так далее. Одна небольшая теплица была отведена под рассаду – заходил в неё один раз, когда искал фермера, но мы там не работали. С рассадой возились женщины, мужчины трудились со скотом. В нашу обязанность входили сбор урожая и подготовка теплицы под следующую культуру – убирали ботву, меняли грунт.
Привозили нас на ферму обычно часов в 10 утра – в это время там уже кипела работа. Фермер отводил нас в одну из теплиц, говорил что надо делать и показывал объём работы. И особо отмечал, что спешить никуда не надо, работа абы как не нужна. Мы понимающе кивали и приступали к работе.
Честно говоря, если хорошо постараться, то в трудовом порыве наряд можно сделать за полдня. Но немец сказал, что спешить не надо, то мы особо-то и не урабатывались.
Работали без соглядатаев, т.е. без надзирателей – за нами никто не следил. Так, иногда кто-нибудь зайдёт, что-то возьмёт из садово-огородного инвентаря и уходит. Правда, фермер периодически к нам заглядывал – оценивающе посмотрит на нашу работу, с довольным видом кивнёт, поднимет вверх большой палец – Gut, Kameraden! – и уходит.
И всё же мы работали по-своему. Мы же не немцы! Взялись и в поте лица сделали какой-то объём работы, далее сидим отдыхаем, болтаем о чём-нибудь. Потом встали, жахнули ещё и снова отдыхаем. В целом и работа наша продвигается, и вроде мы никуда не спешим.
Однажды работаем мы вчетвером – грунт из одной теплицы перевозим в другую. Двое лопатами грузят грунт, двое тачками грунт увозят. Я на тачке.
Толкаю перед собой гружёную тачку, на выходе из теплицы появляется фермер и машет нам руками, показывая на часы:
– Stop Arbeit! Mittagessen! Komm zu essen! (Прекратите работу! Обед! Идёмте обедать!)
Немец встал у меня на пути, мне невольно пришлось остановиться. Показываю на гружёную тачку:
– Ich bin jetzt. Ich muss entladen. (Я сейчас. Мне нужно выгрузить)
Немец вскинул руки и перекрестил их у себя над головой:
– Nicks Arbeit! (Никакой работы!)
Кстати, в Тюрингии, где я служил, был местный диалект, отличающийся от литературной речи. Слова nicks нет в немецком языке, но есть nichts, означающий ничего. Немцы же употребляли его во всех случаях, когда что-либо отрицалось – категоричное НЕТ, предлоги НЕ и НИ. Имея багаж школьных знаний по ин.язу, поначалу было непривычно, но потом быстро привык к данной форме отрицания.
Итак, я пытаюсь объехать немца, однако фермер не даёт мне завершить работу. Говорит мне:
– Bleibe hier. (Оставайся здесь)
Что ж, нет так нет – невыгруженную тачку ставлю на прикол, время ровно два часа дня. Идём в просторную комнату-столовую с длинным столом, на котором уже накрыт обед – салатик, первое, второе и к чаю на десерт пачка печенья нам на четверых. В принципе, обед сытный, но есть одно НО – на каждого едока положили по два тоненьких ломтика хлеба. Наверно, один ломтик с супом, второй – с толчёной картошкой в подливе. Однако мы не привыкли к хлебному ограничению и он у нас закончился ещё задолго до того, как опустели наши тарелки с супом.
Спрашиваю у немцев:
– Gibt es noch Brot? (Есть ещё хлеб?)
Нам принесли ещё по два тонюсеньких ломтика, которые закончились так же быстро, как и первые. Фермер посмотрел на нас, улыбнулся:
– Noch Brot? (Ещё хлеба?)
Мы закивали. Фермер ушёл на кухню, вернулся с круглой буханкой подового хлеба и вручил её нам. Вот это по нашему! Не долго думая, разрезали её на четыре части и уже нормально продолжили обед.
Через полчаса мы готовы вновь идти на работу, однако фермер не пускает и показывает на часы – отдых до трёх часов. Мы спорить не стали – нет так нет. Нам-то что? Наша служба идёт. В одном из таких отдыхов после сытного обеда немец рассказал про своего отца во время войны на восточном фронте (ссылка ниже).
