У нас в стране цензура запрещена на уровне Конституции (статья 29, пункт 5), и несмотря на все более усиливающееся недовольство многих сограждан засильем в СМИ, скажем так, не очень здорового контента, никому и в голову не приходит говорить об отмене или пересмотре этого конституционного положения. Видимо, внушаемое со страниц не только газет, но и учебников истории представление о цензуре как страшном зле, лишающем потребителей информации их законного права на Правду по прихоти творящих беспредел чиновников, несокрушимо, как любой стереотип.
Однако слепо следовать стереотипам означает выполнять волю тех, кто их насаждает. Не лучше ли разбираться в происходящем самостоятельно? Тем более, когда речь идет о цензуре, у нас есть возможность заглянуть туда, куда, казалось бы, простым смертным не добраться: в архив Санкт-Петербургского цензурного комитета и Главного управления цензуры. Как это сделать? Да очень просто!
В этом прекрасном здании по адресу г. Санкт-Петербург, Заневский проспект, дом 36 хранится куча разных исторических документов. На сайте архива есть хороший поисковик. Документы через личный кабинет можно заказывать в читальный зал и там работать с ними. Когда я собирала материалы для своей книги, попутно посмотрела кое-что еще, и сейчас охотно поделюсь.
Как говорили в известном мультике, "Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное". Соответственно, цензорам, прежде чем что-то запрещать, надо было что-то разрешить. И потому значительную часть архива цензурного комитета занимают дела о разрешении на издание газет и журналов.
Это сейчас на регистрацию канала в Дзен уходит несколько минут, а во времена Пушкина потенциальным издателям приходилось попотеть.
В начале XIX века в соответствии с российским цензурным законодательством каждый желающий издавать газету или журнал должен был предоставить в цензурный комитет заявление (а куда же без него!), подобный план издания (когда будет выходить, каким тиражом, какие разделы, что будет в разделах...), а также автобиографию (ха-ха!) и перечень собственных ранее изданных произведений. Думаю, излишне напоминать, что в то время писалось все пером и чернилами, и подготовленная для Цензурного комитета стопка документов получалась достаточно внушительная.
Потом Цензурный комитет собирался на заседание, на котором заслушивал кандидата и выносил свое решение. Причем это решение не всегда было однозначным: вопрос могли передать на уровень министра просвещения или затребовать какие-то дополнительные сведения или документы.
Тогда, в 1823 году, отставному штабс-капитану 25 лет отроду, Михаилу Бестужеву-Рюмину, желавшему издавать "Санкт-Петербургский журнал", не повезло. Несколькими годами ранее вышло предписание замминистра народного просвещения, рекомендовавшее Цензурному комитету не расширять номенклатуру периодический изданий. Насколько это повлияло на вердикт Цензурного комитета, неизвестно, но промурыжив Бестужева-Рюмина почти 9 месяцев, Комитет отказал ему в разрешении на журнал. Среди причин отказа были и такие:
По рассмотрении всего комитет нашел, что печатные сочинения Бестужева-Рюмина не имеют такой степени достоинства и известности, которую должны сперва приносить литературные труды принимающего на себя обязанности Издателя периодического сочинения.
В сей самой программе, писанной рукой г. Бестужева, усмотрены грамматические ошибки, доказывающие, что г. Сочинитель оной не имеет основательного познания в отечественном языке.
В прошении и других бумагах г. Бестужев-Рюмин не называет будущих своих сотрудников, которые могли бы заменить недостаток его познаний и исполнить принимаемую им на себя обязанность в отношении к публике.
Но русские офицеры, пусть даже и отставные, так просто не сдаются!
Несколько лет спустя Михаил Бестужев-Рюмин, получил разрешение на издание литературной газеты "Северный Меркурий", а позднее - блистательного дамского журнала "Гирлянда", с которым читатели моего канала уже немного знакомы.
И вот скажите мне пожалуйста, уважаемые друзья, что бы вы стали делать на месте издателя, который наконец вытащил счастливый билет, пройдя все круги ада Цензурного комитета, и смог наконец приступить к изданию собственной газеты или журнала? Готовить публикации на радость читателям и получать законную славу, развиваться и богатеть или же пытаться протаскивать через тексты какую-нибудь крамолу или непотребства в надежде, что Цензурный комитет не заметит, а читатели прочтут и получат от этого удовольствие? Вопрос риторический...
Ведь для тех, кто желал заниматься вторым, был более действенный способ. Его воплотили в жизнь небезызвестные вам Герцен и Огарев, которые в ранней молодости поклялись в Москве на Воробьевых горах посвятить свои жизни борьбе за свободу.
"...Запыхавшись и раскрасневшись, стояли мы там, обтирая пот. Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас. Постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и, вдруг обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу…".
А. И. Герцен "Былое и думы"
(Уважаемые друзья, мне почему-то кажется, что в сем моменте, описанном практически во всех учебниках истории, есть что-то двусмысленное. Но если это мне одной так кажется, то прошу прощения...)
Короче, эти деятели наточили зубы на российскую "несвободу", уехали за границу, а конкретно, в Лондон, и там издавали журнальчики, наполненные "правдой" до такой степени, что сквозь обложку просачивалось.
На чьи деньги это издавалось, нелегально ввозилось и распространялись в России, я не знаю. Но знаю, что бизнес сей накрылся в 1865 году, когда цензура в России из разрешительной стала уведомительной и ложь яд полился в глаза читателям уже со страниц отечественных СМИ.
Но респект и уважуха все равно настигла героических борцов за свободу. На Воробьевых горах, на том самом месте, где Герцен и Огарев обнимались клялись, установлен неслабый такой памятник этому факту. Шикарный особняк в центре Москвы занимает дом-музей Герцена.
А еще педагогический университет в Санкт-Петербурге носит имя Герцена.
Ладно, хватит об этом. Я полагаю, вы уже поняли, что вылавливание мелкого компромата на страницах печатных изданий если и занимало время Цензурного комитета, то в очень незначительной степени, потому что желающих печатать подцензурные вещи легально и с цензурным разрешением не было.
А откуда же тогда такая жестокая обида на цензуру, передаваемая из поколения в поколение? Подозреваю, что это связано просто с невозможностью легально печатать в России (как и в любой стране, наверное) подрывную литературу, такую, какую печатал Герцен в Лондоне. Да и порнография печаталась подпольно. Ну, не давали красть сосиски... Гады!
А что же тогда все-таки цензура запрещала? Насколько я смогла понять из просмотренных дел, цензоры очень четко отслеживали соответствие изданий заявленному плану, и если в научном или литературном журнале появлялась вдруг статья с какими-то политическими зарисовками или выводами, она запрещалась сразу, полностью и окончательно.
Все виденные мной не разрешенные к публикации статьи попали под запрет именно по такой причине. Возможно, цензоры запрещали что-то из-за каких-то точечных моментов, подобно тому как Дзен забанил мою статью про котиков, но я свидетельств тому в просмотренных архивных документах цензурного комитета не обнаружила.
Могло быть и так, что не получивший разрешения на публикацию автор просто уходил восвояси со своими запрещенными текстами, не оставляя никаких следов в архиве. В связи с этим представляете, сколько произведений впоследствии можно было объявить как бы запрещенными, чтобы повысить к ним интерес?
Отдельной темой в работе цензурного комитета были разборки между авторами, издателями, критиками, словом, всеми теми, кто мог в печати друг про друга писать всякие гадости. Хейта в XIX веке тоже было достаточно, и не имея возможности отправить в бан зарвавшегося оппонента, люди жаловались в Цензурный комитет. А там, в свою очередь, рассмотрев вопрос, могли под угрозой закрытия издания заставить написать опровержение или принести публичные извинения.
А. С. Пушкин, в период своей литературной деятельности находившийся в самой гуще событий, не мог не отреагировать на резонансные дрязги в пишущем сообществе:
(Зоилами называли злобных придирчивых критиков).
Аплодирую любимому автору стоя! "Цензор прав!" Пушкин элегантно указал на недопустимость замечаний с переходом на личности. ("Козел в очках" в устах Пушкина - это нечто!).
А ведь как бы было классно, если бы в Дзен критики в комментариях писали не про то, кто я такая, а что можно в моих статьях улучшить. Но почему-то большинство хейтеров задаются целью рассказать мне о моих личных особенностях и качествах, хотя я за ... лет изучила все это досконально.
Вот на днях был случай. Комментатор под одной моей статьей написала мне про меня много нового, причем такого, что пишут только на каналах 18+. А я, подумав, решила согласиться со всеми ее выводами. Мол, мне ничего, а ей приятно будет, что она так все угадала. Ответная реакция оказалась заслуживающей внимания.
За весь мой опыт общения с хейтерами в Дзен такое случилось в первый раз. В общем, советую всем, кто сталкивается с таким комментаторами: соглашайтесь без всяких возражений со всеми выносимыми ими определениями, и тогда они от вас отстанут и пойдут искать тех, кто подпрыгивает от каждого обзывательства. Не надо переживать из-за того, что заведомо правдой не является.
Для кого-то поддержка Пушкиным цензора может показаться странной, потому что на слуху байки о его запрещенных и непристойных стихах, а также о том, что сам государь императора Николай I был его личным цензором. Эти байки не соответствуют действительности.
Лояльность Пушкина к действующей власти была чрезвычайно высока, и многие его произведения печатались под грифом "С дозволения правительства". Это означало, что произведения публиковались минуя проверку Цензурного комитета. Не верите? На сайте Пушкинского дома есть сканы всех прижизненных публикаций. Можете посмотреть и убедиться. Ну а в то, что государь император, человек чрезвычайно занятый и действующий в основном по протоколу снизойдет вопреки всему этому до какого-то там литератора, может верить только наивный человек. Ну, это примерно как если бы наш Президент мой блог читал... (ха-ха-ха!).
Стереотипы, конечно, очень живучи. Но у нас в детском саду так говорили: "Зачем тебе голова? Чтобы шапочку носить?"
Итак, подведем итог.
Если, согласно архивным документам Санкт-Петербургского цензурного комитета, львиную часть работы цензоров составляла рутина, не связанная с запретами публикаций, а деятели, желающий печатать подрывную литературу и порнографию, делали это нелегально, то почему цензура как таковая предстает в глазах рядового обывателя страшным демоном? Почему люди думают, что из-за цензуры от них была сокрыта правда?
Если "правду" приравнять к подрывной и скабрезной литературе, то все верно: цензура их не пропускала. Сейчас цензуры нет, а "правды" - хоть залейся. Найти книгу или фильм без "идеологически правильных" посылов крайне затруднительно, а постельные сцены в кино, как недавно писал один уважаемый мной блогер, настолько всем надоели, что во время них зрители ходят за пивом.
Александр Сергеевич, ау! Призовите и защитите цензуру своим авторитетом. Вы же "наше все"...
Правда, есть одна загвоздка. В архиве Цензурного комитета я не нашла дела о разрешении А. С Пушкину на издание журнала "Современник".
Вместо стандартного дела "Современник" упоминается в неких документах с явными признаками подлога. Об этом - в книге. Но, как говорится, это уже совсем другая история.
Уважаемые друзья!
Подписывайтесь на канал Смотри в Корень. Здесь будет интересно, я постараюсь.
