Она открыла глаза, а потом взяла свою Людочку так, чтобы Нине не было видно лица малышки. Какой-то внутренний страх подтолкнул Анну поступить именно так. Ей казалось, что соседка по палате непременно обратит внимание на то, что их малышки похожи. Сама Аня уже успела это заметить. Она бережно взяла свою дочь и приложила к груди. Хоть и родилась Люда раньше срока, но ела с жадностью, словно хотела быстрее набрать вес. Аня боялась пошевелиться, только поглаживала свою доченьку то по головке, то по спинке.

Нина тоже была занята своей Танюшей, но не молчала, а и тихо приговаривала:

- Ешь моя сладенькая, ешь, моя маленькая!

Когда детей унесли и когда молодые мамы сами поели, Нина снова завела разговор:

- Больше детей рожать не хочу. Мечта моя исполнилась: и парнишку, и девчонку на свет пустила. Хоть бы их на ноги поднять. А мой Володька говорит, что детишек должно быть как минимум трое, а ещё лучше пятеро или шестеро. Так что боюсь, что мне снова сюда придётся лечь.

- Значит, вернёшься снова за третьим, - ответила Аня только для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

- Ну уж нет. Я здесь слышала, что скоро снимут запрет на аб...ор...ты. Товарища Сталина нет уже как два с лишним года, а запрет остался. Скорей бы его отменили. Говорят, что скоро именно так и будет.

Анна съёжилась. Хоть она и не была верующей, воспитывали её в духе коммунизма, но жило в в ней глубокое внутреннее убеждение, что зародившаяся жизнь - это уже живой человек. Нине навязывать свою точку зрения и разубеждать её не стала, а только подумала, что разные они с ней слишком.

Хорошо, что долго им лежать в палате вдвоём не пришлось. Уже скоро поступила ещё одна женщина, а затем ещё одна. Нине было теперь с кем поговорить, а Аня больше молчала. Только когда Нина подходила к окну и показывала свою малышку в окно третьего этажа, Анна отворачивалась, чтобы этого не видеть. Она понимала, что в этот момент Володя стоит под окнами и пытается рассмотреть свою дочь. Он и не догадывается, что у него она не одна. Один раз Аня не выдержала и тоже подошла к окну. Ей нужно было убедиться, что это был её Володя, а не какой-то другой. Когда она увидела его, сомнений не осталось. Он и стоял внизу и, подняв голову, смотрел на Нину, но Аню заметил. Она увидела, как улыбка исчезла с его лица и как он нервно начал махать рукой и показывать куда-то в сторону, давая понять, что ему нужно идти.

Аня легла на свою кровать и начала себя ругать. Зачем она так поступила, ведь Володя от неё не скрывал того, что женат? Ответить не могла, но почему-то ей очень хотелось, чтобы он её увидел и чтобы потом спросил о ней у Нины. "Пусть знает, что у него есть ещё один ребёнок", - сказала она себе.

***

Выписали Аню с дочкой немного позже, чем всех остальных рожениц. Хоть и была Люда недоношенной, но хорошо ела и вес набирала быстро. Ане казалось, что её малышка растёт прямо на глазах. Об этом же ей сказал и врач, который наблюдал маленьких детей.

За всё время, пока Анна находилась в роддоме, к ней приезжала только баба Зося. Она же принесла на выписку то, что просила Аня. У неё дома было уже приготовлено приданое для малышки - несколько пелёнок и маленькое одеяльце.

Аня думала, что сейчас приедет домой и останется одна со своей Людочкой, но не тут-то было.

Возле дома возилась баба Зося.

- Я как знала, что вы приедете, хоромы твои протопила, - показала она рукой нга маленький домик, в котором жила Аня. - Так что теперь тепло нашей Людочке будет. Ты не смотри, что сейчас лето. Дитёнку тепло никогда не помешает. Не успела Аня зайти в дом, как увидела самую настоящую люльку, такую, какая была когда-то в доме, где она жила со своей семьёй, когда была маленькой.

- Кто это постарался?

- Аркаша с Параской, им ведь люлька пока ни к чему. Сашка их уже малец большой, как-никак, а три годика уже ему исполнилось, а тебе в самый раз пригодиться. Будешь Людочку колыхать и песенки ей петь. Дети в люльке хорошо спят. Ты посмотри, как придумал Аркаша наш. Рядом с твоей кроватью люлька, чтобы ты ночью руку протянула - и сразу же Люду свою успокоить могла.

Сами Аркадий и Прасковья пришли вечером после работы, принесли пелёнки.

- Лишними не будут, - сказала Параска. - Вот, возьми, а я потом ещё и рубашку тебе отдам, только отбелю её. Сашка уже из неё вырос, - сказала она и ласково погладила своего сына по беленькой головке. - Ничего, Анечка, вырастут наши детки. Смотришь, вместе будут играть, вместе в школу ходить, а там, как знать, может, и породнимся мы с тобой.

Аня искоса взглянула на Аркашу и подумала, что с ним точно ей "родниться" не хотелось бы. Был он, конечно, неплохим человеком. Делать всё умел, но уж очень буянил, когда норму свою "перебирал". Параске в такие минуты места дома не было. "Если сын в него пойдёт, то бедная его жена", - подумала Аня, но ничего не сказала. Её мысли озвучила сама Прасковья:

- Сашенька наш в меня уродился. Тихий он и ласковый, хлопот нам особо не доставляет.

- Благодарность вам моя от чистого сердца, - ответила Анна, когда соседи уже уходили.

Оставшись одна с доченькой, Аня принялась быстро управляться по дому. И уже на следующий день всё было так же, как и дол рождения Людочки. Аня вставала ни свет ни заря, чтобы везде успеть. Несмотря на не слишком молодой возраст для рождения ребёнка, у неё словно сил прибавилось. Она летала словно на крыльях из дома в огород и обратно. Успевала доить свою козу, выводить её в поле, бегала за травой для поросёнка. В общем, успевала везде и к бабе Зосе тоже заглядывала.

О Володе Аня уже почти не думала. Благодарила только его частенько, когда на дочку свою смотрела. Иногда могла всплакнуть, но больше от радости, ведь теперь у неё появился смысл в жизни.

Послеродовый отпуск закончился очень быстро. Да и что такое пятьдесят шесть дней? Конечно, можно было взять ещё три месяца, положенные по закону. Но только это время не оплачивалось. Ни Параска, ни Гришина жена, ни другие женщины в окрестных деревнях такой отпуск не брали. Брали детишек с собой на работу в поле, если погода позволяла. В основном же просили стариков присмотреть за малышнёй.

Бабу Зосю Ане просить и не нужно было. Она сама вызвалась помочь.

- Я досмотрю Людочку, ты не бойся. Работай себе и только успевай прибегать, чтобы покормить её. А я уже и песенку спою, и сказку расскажу.

- Как же мне повезло, что Вы у нас с Людочкой есть.

- Это ещё неизвестно, кому больше повезло: вам или мне, - многозначительно ответила пожилая женщина, и Аня заметила в её глазах слёзы. Успокаивать соседку не стала. У той всякий раз, когда разговор заходил о детях, глаза были на мокром месте. Вспоминала бабушка своих сыновей, болело её сердце и всё никак не могло успокоиться. Да и разве может сердце материнское спокойным быть, если нет уже её соколиков родных. Так сама Зося называла своих не вернувшихся с войны сыновей.

***

К зиме Людочка подросла. Уже улыбалась, переворачивалась и тянула к маме свои маленькие ручки. Вот только начала покашливать, что очень беспокоило Аню. Она несколько раз звала Никифора Ивановича, их фельдшера, но он только слушал Людочку и говорил, что дыхание нормальное. Температуры нет, а значит, и волноваться тоже нет причин. Баба Зося была иного мнения.

- Перекрестить надо нашу красавицу. Послушай меня старую. Пусть не верите вы сейчас в это, но дитёнку защита нужна, а её только так получить и можно.

- Так церковь далеко. Это же в соседнее село ехать надо или в город.

- Можно батюшку и домой вызвать. Вместе с Параской договоритесь и перекрестите своих детишек.

Уговаривать Анну долго не пришлось. Она очень боялась за свою Людочку и готова была сделать всё, даже и перекрестить её. С Параской договорилась, а вот Аркадия пришлось уговаривать. Считал он, что крещение - это пережиток прошлого. Согласился только крестить Сашу по настоянию всё той же бабы Зоси.

Перед приездом батюшки подготовили ночевки - небольшое продолговатое корытце. В крёстные взяли бабу Зосю и старенького деда Акима. Больше брать было некого.

Батюшка перекрестил Сашу и Люду, сказав, что теперь они рабы Божьи, с чем был не согласен Аркадий.

- Ну и дела! Рабство давно уже отменили, а Вы наших детишек рабами называете.

Завязался спор, перешедший в разговор за столом. Захмелевший Аркадий слушал внимательно батюшку, а тот рассказывал разные удивительные истории. Открыв рот слушала священника и Анна, а баба Зося ей шептала:

- Ты попроси, чтобы благословил он Людочку нашу. Тогда она и здоровенькой будет, и счастливой.

Анна так и сделала, попросив благословить её дочь. Только после этого баба Зося успокоилась, сказав:

- Теперь я за судьбу Людочки спокойна. Что бы ни случилось, всё она выдержит, всё преодолеет, ведь она у нас теперь благословенная.

Аня улыбнулась, подумав, что, наверное, правильно было бы сказать, благословленная, но ничего говорить не стала, потому что слово бабы Зоси звучало как заклинание. Анне подумала, что теперь у её Людочки появился Ангел-Хранитель, который будет с ней всю её жизнь.

Продолжение.

Благословенная (4) Ночной гость

МАРУСЯ из белорусской глубинки12 июня 2024