4.
Зима в городе Полярном круглый год. Есть зима слякотная с противным холодным дождём сутки напролёт. Есть зима снежная, холодная и тёмная, так что и солнца не видать. Есть зима посветлевшая, белая, тоже холодная. И, на удивление, есть зелёная зима — солнечная, богатая грибами и северными ягодами, но не без стылых дождей и нежданных скорых снегопадов.
Прощальный печеневич испивали друзья, сидючи на кухне, и провожали перелётное солнце, отбывшее на юга.
— Вэр ис май конь? — дурачился на прощание Сергей, верный лошадиной ноте своего юмора.
— Ит ис пасётся! — отвечал верный Петька. (Удивляться тут нечего, кот Петька и по-английски мог, если что.)
— Нехай пасётся, туморроу в бой! — вжившись в образ Чапая, голосил Серёга. Батарея опорожнённых пивных бутылок выстроилась на полу вдоль стены. А назавтра надо было принимать траулер и уходить в море. Петька оставался дома на этот раз, брать его в рейс в злобный океан смысла не имело. Намучается там животина — шторма и шторма — без передыху.
С полярным утром, тем что даже без малейшей надежды на рассвет и восход солнца, капитан Сергей покинул дом.
Петька, застыв на подоконнике, с грустью провожал Сергея. Он, всматриваясь через стекло, вёл друга взглядом до поворота. Знакомый силуэт скрылся вдали, а Петька долго сидел неподвижно в той же самой позе ожидания. Возможно, кот надеялся, что Сергей вернётся. Хотя вряд ли, он достаточно хорошо знал хозяина.
Потекло время разлуки. Жена Сергея постелила на бетон подоконника многократно сложенную старую пуховую шаль. На этом сером квадрате шерсти Петька и обосновался.
День ото дня отличался мало. День и от ночи не отличался ничем. Последующая ночь сменяла предыдущую ночь. Сон или реальность? Реальность или сон?
В окне Петька видел, как косой снег больно сечёт в лицо каждому военмору на улице. Сгорбившись, втянув руки в рукава шинелек, они, безальтернативно целеустремлённые, бежали налево или направо. А чуть поодаль Петькино внимание приковал к себе крошечный кораблик, который то взбирался на покатую волну, то исчезал в промежутке между водяных валов. Петька всматривался и узнавал знакомую рубку, портал. Его взгляд различал трал, вползающий по слипу, фигурки моряков в блестящих роконах на палубе, заливаемой волнами, светящиеся в темноте экраны гидролокаторов отрисовывали рыбные косяки. Суть в том, что рыбные косяки, к примеру, теперь были доступны взору кота и без локатора, но он об этом ещё не знал.
Зато в темноте рубки Петька увидел знакомую фигуру, склонённую над мониторами.
— Как у тебя рыбалка, Владимир Иваныч? Приём. — По УКВ запрашивал один капитан другого.
— Ничего так, помаленьку, — сдержанно отвечал Владимир Иванович. Ты как, Сергей Александрович? Приём.
— Планирую к Медвежьему подняться, к Андрею Николаевичу поближе, у них там поди рыбалка побойчее. Приём.
— А я снимусь с промысла, в Тромсеевку сбегаю. Приём.
Такой непринуждённый и на первый взгляд малоинформативный разговор в полудуплексе требовался капитанам скорее не ради информации как таковой, а чтоб услышать живой голос старинного друга-однокашника, узнать всё ли у него в порядке, а узнав — порадоваться, успокоиться самому. Петька тоже чувствовал отраду во всю широту своей кошачьей души, глядючи такие сны. Отсмотрев очередной сеанс, он потягивался всеми четырьмя своими лапами, выгибал спину сначала колечком, потом прогибался в обратную сторону. Длины подоконника еле хватало, когда он вытягивался веретеном, выпячивая пушистый живот.
Ночь сменяла ночь. До рассвета, когда золотистая рыбка-солнце выпрыгнет из-за горизонта, оставалось ещё много ночей. Погода царила злая и мрачная, много хуже даже той, что была за петькиным окном, когда Сергей покинул дом. Снег не падал, крупицы его бешено носились в воздухе. Метель прогнала с улицы всех, даже неуёмных военморов. Петька на своём посту, как сфинкс неподвижный и сосредоточенный, округлив глаза, вглядывался в молочную круговерть. Кораблик метался меж двух стихий, между волнами и ветром. Ветер остервенело срывал гребни с волн, и разъярённые валы вздымались до неба. Стихии затеяли дьявольскую игру друг с другом, а между ними погибало судёнышко. Оно, развёрнутое лагом, не выгребало против волны. Волны вал за валом тяжело били в борт, раскачивали, кренили судно. Выловленную ранее рыбу в трюме завалило на один борт, кран-балку на палубе накренило туда же. Волны в моменты максимального крена уже ударяли в днище, сотрясая корпус. Внутри появилась вода и стала прибывать.
Экипаж боролся. Механики шаманили в машине, запускали осушительные насосы. Вода прибывала больше и больше. Сергей подал в эфир сигнал бедствия. Ближайшие промысловики поспешили на помощь, и с ними была связь. Покидать или не покидать борт? Сергей осознал: только покидать. Траулер, спешащий на помощь, был уже на подходе и сообщил, что опознал терпящих бедствие. Но экипажу оставаться на борту далее было опасно. Сергей скомандовал “Покинуть судно”.
Посадка в плоты сопровождалась неудачей. Первый надувшийся плот буквально улетел, подхваченный яростным ветром, его поглотила тьма. Визуальный контакт вне помещения судна между членами команды в темноте был затруднителен. К счастью второй плот принял моряков и удачно отошёл в сторону. На противоположном борту оставалась ещё пара плотов, но их, в силу крена, так просто в воду не сбросить. Сначала следовало перенести плот на накренившийся противоположный борт. Люди в гидрокостюмах с осторожностью проделывали эту операцию. Сергей, последний на борту тонущего траулера, подтягивал и притравливал линь плотика, обеспечивая морякам посадку внутрь. Сам должен был тоже перебраться в плотик, но сорвался и очутился в ледяной воде. Он был совсем рядом с плотом, казалось, так просто перемахнуть через надувной борт, чтоб оказаться рядом с товарищами. Но набежавшая очередная волна отбросила Сергея от плота. Последующие гряды волн дальше и дальше относили капитана от судна и от плота. Вскоре он потерял из виду и огонёк плота, и почти уже полностью погружённый в пучину вод корпус судна. Как траулер ушёл под воду, Сергей не видел.
Кот Петька, который час сидевший в неподвижности, перебрал лапами, сменил позу. Наизготовку, как будто охотиться на мышь, он снова застыл как перед прыжком. Оконное стекло прямо перед его носом. Куда прыгнешь?
06 июня 2024 года.
