Продолжение первой главы романа гонконгского писателя Юй Эра «Осада Коулуна».
1.1. Чэнь Лоцзюнь и Двенадцатый
1.2. Большой Босс
Время шло, слава Чэнь Лоцзюня среди триад росла.
Он преданно служил Большому Боссу, расширяя его владения. Как ураган, сметающий всё на своём пути, он штурмовал одну территорию за другой и всего за несколько месяцев одержал подряд семь блистательных побед. Таких славных дней его братство ещё не знало.
О Чэнь Лоцзюне из братства "Баоли" в преступном мире были наслышаны все.
И вот в зените славы его постигла беда. Однажды, пока он находился по делам на Тайване, по всему Гонконгу кто-то совершил на его людей ряд нападений, иногда замаскированных под несчастные случаи. Было убито и ранено около сотни людей и захвачено несколько ключевых территорий.
Причём противник явно хорошо знал его владения, раз сумел в столь короткий срок и с такой прицельной точностью разгромить его лагерь и разбить его армию!
Кто мог устроить такую масштабную "чистку" в его рядах? У кого хватило для этого сил и могущества? Кто осмелился перейти дорогу братству "Баоли"? Этому кому-то явно жить надоело!
Чэнь Лоцзюнь толкнул двери бильярдной и вошёл внутрь. Там всё было вверх дном. На полу лежали несколько его людей, все в крови.
При виде вошедшего Чэнь Лоцзюня один из раненых, с трудом передвигаясь, пополз в его сторону.
— Босс... — прохрипел он сдавленным голосом.
Чэнь Лоцзюнь помог ему приподняться. Скорбь по убитым смешалась в его груди с нарастающим чувством гнева.
— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил он, едва сдерживая ярость.
— Знаю... Эти громилы с ножами... люди Большого Босса.
— Как?! — Чэнь Лоцзюнь не поверил своим ушам. — Неужели на нас напал Большой Босс?
Район Яуматэй, Фруктовый рынок.
Под ночным небом пронёсся штормовой ветер, а с ним пришёл ливень.
Объятый жаждой мести, Чэнь Лоцзюнь ступил на вражескую территорию.
Широкую проезжую часть перед Фруктовым рынком перегораживали татуированные верзилы с остро заточенными ножами, вперив хищные взгляды в одинокого гостя. А тот при виде сотни громил, похоже, ничуть не смутился и продолжал твёрдым шагом ступать по свежезаасфальтированной мостовой.
Поняв, что Чэнь Лоцзюнь останавливаться не намерен, один из верзил с наколотым на правом плече тигром, спускающимся с горы, сделал глубокий вдох и шагнул ему навстречу:
— Чэнь Лоцзюнь! Босс шкуру с нас спустит, если мы оставим тебя в живых. А мы с тобой всё-таки из одного братства. Если не хочешь, чтобы мы погибли из-за тебя, лучше сам покончи с собой.
— С дороги! — глухо произнёс Чэнь Лоцзюнь.
Татуированный вскипел:
— Сам напросился! Взять его!
Стаей свирепых волков громилы бросились на Чэнь Лоцзюня и вцепились в того, кого раньше называли братом.
Что-то грохнуло: молния рассекла небо напополам, и воздух сотряс раскат грома.
После первого раунда семь или восемь громил оказались разбросаны по мостовой, над ними возвышался устоявший на ногах Чэнь Лоцзюнь. В одиночку он дал уверенный отпор целому вооружённому отряду, преграждавшему путь, и расчистил себе дорогу. Правда, совсем невредимым из битвы выйти не удалось. Его куртка пропиталась чем-то красным.
Разумеется, его собственной кровью. Кровью, кипящей жаждой мести, — самой горячей кровью на свете.
Намокшая куртка стала слишком тяжёлой, и Чэнь Лоцзюнь аккуратно снял её. Свежая рана продолжала кровить. Старый шрам на правой руке, длинный и глубокий, как будто тоже стал ярче. Откуда у него этот "боевой орден", уже совсем другая история. Не кровавая, а любовная.
Но сейчас явно не подходящее время для воспоминаний. Раненый Чэнь Лоцзюнь продолжил путь по залитой кровью мостовой, вошёл в рынок и двинулся по одной из его аллей.
Фруктовый рынок представляет собой двухэтажное строение. Вдоль аллей по обеим сторонам жмутся друг к другу прилавки, а на втором этаже находятся жилые помещения и бухгалтерия с довоенным интерьером.
На пространстве в конце аллеи прямо по центру восседал здоровяк в надетом на голое тело меховом пальто, с толстенной золотой цепью на шее и со стальными мускулами. Перед ним стояла кипящая кастрюля, из которой здоровяк подцеплял палочками готовое мясо и с аппетитом отправлял в рот.
Даже не произнося ни слова, одним своим видом он внушал удушающий ужас и вызывал дрожь.
За спиной здоровяка стоял, опустив голову, тощий тип в сером, с длинными волосами, закрывающими лицо.
Было во всём этом что-то сюрреалистичное.
Здоровяк невозмутимо продолжал свою трапезу и поднял голову, лишь когда Чэнь Лоцзюнь подошёл вплотную.
Сквозь клубящийся над кастрюлей пар, насыщенный мясным ароматом, смутно проглядывали грубые черты квадратного лица с играющими на нём мышцами и большие уши. На макушке лысой, как коленка, головы виднелась искусно выполненная татуировка. В общем, здоровяк имел внешность классического злодея, какими издавна пугали детей и каких обычно, завидев издали, обходят стороной.
Кличка у него была не менее внушительная и наводящая ужас: Большой Босс!
— Лоцзюнь! А ты смельчак! В одиночку заявился в логово дракона! — воскликнул Большой Босс, обнажив два ряда золотых зубов.
— Всё это время я верой и правдой служил братству, беспрекословно, ни о чём не спрашивая, выполнял все ваши приказы. Я устранял каждого, кто представлял для вас угрозу, я расширял владения братства и укреплял его позиции. — Чэнь Лоцзюнь подступал всё ближе. — Я делал всё во имя славы и авторитета братства. И вот чем вы отплатили мне за мои старания!
Его пятерня крепко сжала рукоятку ножа, так что между пальцами проступила кровь.
— Воспользовавшись моим отсутствием, вы отобрали мои территории и поубивали моих людей! За что?! — В его голосе смешались возмущение и недоумение. — С потерей территорий я ещё могу смириться, но я обязан отомстить за убитых братьев!
Грудь переполняли чувства скорби и гнева. От ярости бросало в дрожь, которую удалось унять, лишь крепко стиснув зубы.
— Во имя братства? Нет-нет-нет! Ты всё делал во имя собственной выгоды! — возразил Большой Босс с набитым ртом. — Ты был никем, а когда выбился в люди и дорос до главаря, слава вскружила тебе голову. Ты стал наглым и заносчивым. Раньше был таким вежливым мальчиком, каждый день желал мне доброго утра! А прославился так и глаз не кажешь, хоть бы раз позвонил, пожелал мне спокойной ночи! Я как глава братства "Баоли" обязан тебя наказать, выбить из тебя это высокомерие, сбить эту спесь! Вот ради чего все мои старания!
Этот абсурдный монолог лишь подлил масла в огонь ярости, полыхавший в груди Чэнь Лоцзюня.
Тем временем Большой Босс вдруг начал задыхаться — видимо поперхнулся костью. Упершись одной рукой в стол, другой он схватился за горло. С горем пополам прокашлявшись, он выплюнул то, что застряло в горле.
— Кхе-кхе-кхе.... Не зря придумали правило: когда я ем, я глух и нем... Ух, чуть не задохнулся... К счастью, за мои добрые дела Небо меня бережёт... Был бы кто другой — уже оказался бы на том свете!
Чэнь Лоцзюнь уже не слушал. Всё его внимание было поглощено предметом, который только что вылетел из глотки Большого Босса. Предмет приземлился аккурат у ног Чэнь Лоцзюня, тот поднял его и, приглядевшись, изменился в лице.
Это было кольцо. Юноша узнал его: то самое кольцо, которое он подарил маме на день рождения!
"Бездушное чудовище! — пронеслось в голове у Чэнь Лоцзюня. — Убил мою мать, приготовил из её останков суп и наслаждается своей жуткой трапезой!"
Каждый сантиметр его тела пронзила мучительная боль, всё внутри как будто оборвалось.
— Я тебя на куски порву! — прорычал он.
Глаза у него налились кровью. Это чудовище поплатится жизнью!
— Лоцзюнь, это уже слишком. Никакого почтения к старшим! Как ты смеешь размахивать передо мной оружием и угрожать мне? — Большой Босс вскинул брови: — У меня нет иного выхода, кроме как наказать тебя "тремя проколами".
"Три прокола" — вид наказания, принятый в братстве "Баоли". Провинившегося протыкают остриём трижды насквозь, так чтобы остриё вышло с другой стороны, оставив в теле шесть кровавых отверстий.
Пропустив слова Большого Босса мимо ушей и сжав рукоять ножа обеими руками, Чэнь Лоцзюнь занёс оружие над его головой.
— Ван Цзю, приступай, — произнёс Большой Босс.
В тот же миг лязгнуло железо. Вспыхнув серебристой молнией, толстая железная цепь отбила резкую атаку Чэнь Лоцзюня. В следующий миг Чэнь Лоцзюнь обнаружил, что стоявший за спиной Большого Босса тип в сером теперь стоит прямо перед ним.
Лицо Ван Цзю было пепельно-серого цвета, в тон его серому одеянию, и выглядело осунувшимся, будто после тяжёлой болезни. Но ещё больше бросался в глаза железный ошейник, как у собаки, с пристёгнутой к нему толстой железной цепью.
Ван Цзю по-собачьи водил носом, как будто принюхивался.
— Ну-ка, ну-ка, убей меня, если сможешь! — сказал он, выставив указательный и средний пальцы правой руки.
Чэнь Лоцзюнь замахнулся ножом и бросился на него, но в тот момент, когда лезвие должно было коснуться Ван Цзю, оно почему-то пролетело мимо, а сам Ван Цзю оказался у него за спиной, вплотную к нему, и уже обнюхивал его затылок.
Чэнь Лоцзюнь замер. Ладони вспотели. Он резко обернулся и снова рубанул ножом.
Нож замер на полпути.
Ван Цзю крепко зажал лезвие смертоносного оружия двумя пальцами.
— Нет, ничего у тебя не получится, — разочарованно протараторил он, снова потянув носом.
Казалось, нос его способен учуять и оценить возможности противника. Ван Цзю, просто принюхавшись, понял, что Чэнь Лоцзюнь не сможет его убить.
Ван Цзю шевельнул пальцами, и нож выпал из рук Чэнь Лоцзюня. Примерно в тот же миг юноша почувствовал, как правую часть груди пронзило что-то острое, и на его израненном теле появилось ещё две раны.
"Как же так?" — подумал Чэнь Лоцзюнь и не успел опомниться, как острая боль пронзила живот. Ещё одна атака Ван Цзю, это понятно, но когда он успел нанести удар? Его движения были неуловимы, и Чэнь Лоцзюнь не успевал их блокировать. Единственное что оставалось нашему герою — это неподвижно наблюдать за противником, чтобы не пропустить следующую атаку.
Казалось воздух вокруг сгустился, падавшие с неба капли застыли в воздухе — будто кто-то поставил происходящее на паузу.
Единственное что двигалось в этом стоп-кадре — человек в сером по имени Ван Цзю.
А тот снова выставил указательный и средний пальцы, сложив их "мечом".
До Чэнь Лоцзюня наконец дошло, что четыре кровавые дырки в нём проделало не какое-то сверхмощное боевое оружие, а пальцы Ван Цзю.
Пальцы, которые были острее меча и мощнее пули!
Последовала третья атака: пальцы-меч неумолимо приближались к левой части груди Чэнь Лоцзюня. На сей раз он предпринял контратаку.
Его кулак устремился навстречу пальцам Ван Цзю. И не встретил никакого препятствия. Вроде бы и столкнулся с ними, но противника не отбросил, а противник не отбросил его.
Ван Цзю атаковал с такой скоростью, что Чэнь Лоцзюнь успевал заметить лишь промелькнувшую тень.
Когда нацеленные в грудь Чэнь Лоцзюня пальцы-меч достигли цели, всё вокруг снова пришло в движение. Хотя, конечно, в действительности никакого стоп-кадра не было, это была лишь иллюзия, создаваемая молниеносными движениями Ван Цзю.
Как говорил один мастер ушу, ловивший пули голыми руками, "в мире боевых искусств победителя определяет скорость" [1]. Ван Цзю в этом плане достиг вершин мастерства.
— Тебе не убить меня! Никогда! — выкрикнул он и вновь пустил палец в атаку.
Сокрушительный удар пришёлся прямо в грудь Чэнь Лоцзюню, и тот отлетел на десяток с лишним метров, как выпущенная из лука стрела.
Приземлившись, он почувствовал нестерпимое жжение, будто всё нутро полыхало огнём. Горло саднило, из ран хлестала кровь. Воткнувшись в его тело, палец с усилием провернулся, будто хотел превратить все его внутренности в кашу.
Битва проиграна! Проиграна окончательно, и притом максимально позорно.
Однако Ван Цзю, похоже, было мало. Как необузданный жеребец, он понёсся на Чэнь Лоцзюня:
— Я не наигрался! Дам тебе ещё один шанс, попробуй меня убить!
Похоже, пришёл конец. Даже шансы увернуться от новой атаки у Чэнь Лоцзюня практически равнялись нулю, а о мести вообще не могло быть и речи.
Внезапно Большой Босс натянул цепь, пристёгнутую к ошейнику Ван Цзю:
— На место!
В отношении действий и свободы Ван Цзю всё решал он, а Ван Цзю был только рад ему угодить и беспрекословно слушался его, как верный пёс — хозяина. Будучи грубо одёрнутым, он тем не менее не выказал ни малейшего недовольства. Сделав несколько сальто назад, Ван Цзю встал на прежнее место за спиной Большого Босса.
— Ступай. — Большой Босс махнул рукой. — Сегодня убивать тебя не стану.
Убить Чэнь Лоцзюня для него было не сложнее, чем прихлопнуть таракана, однако этот противоречивый персонаж просто взял и отпустил его.
Чэнь Лоцзюнь, конечно, по-прежнему горел желанием отомстить за своих людей и за мать, но сейчас силы его были на исходе, он полностью выдохся. Упрямство приведёт лишь к тому, что он лишится жизни. Это был бы слишком нелепый финал.
Чтобы отомстить, нужно остаться в живых. А чтобы остаться в живых, действовать надо быстро. Выход один: бежать!
Бежать от Большого Босса, бежать из его поля зрения, бежать как можно дальше!
Ливень хлестал бегущего Чэнь Лоцзюня, униженного и опозоренного.
Сегодня он потерпел полное поражение. Он лишился репутации, лишился достоинства! Зато не лишился главного — возможности отомстить. Это козырь, который он приберёг и обязательно разыграет.
По правде говоря, Чэнь Лоцзюнь вовсе не был уверен, что сумеет собственноручно убить Большого Босса. Бегство было импульсивным порывом. Чэнь Лоцзюнь не из тех, кто тщательно просчитывает каждый шаг и шансы на победу. Впрочем, по-настоящему великие дела на сто процентов не просчитаешь, потому они и удаются лишь великим людям. А в тех делах, которые можно просчитать заранее, нет ничего великого. Как гласит поговорка, если бы каждому было дано вершить великие дела, небо не рождало бы героев.
Только тот, кто не задумывается, насколько велики его шансы, способен совершать подвиги и достигать вершин!
Отпустив Чэнь Лоцзюня, Большой Босс и представить себе не мог, что выпустил на волю тигра и открыл новую страницу повести об одном из самых удивительных героев в истории.
Да и сам Чэнь Лоцзюнь, конечно же, не знал, что это бегство приведёт его в новый, неизведанный мир, откроет для него новых людей и новые чувства, а помимо всего прочего ещё и проложит ему путь к безоговорочному лидерству среди триад.
Что это будет великое бегство, волнующее душу и полное романтики!
Читать продолжение: 1.3. Бегство
Примечания переводчика:
[1] На самом деле это цитата Брюса Ли (который вряд ли ловил пули голыми руками). Но по-настоящему культовой она стала после того, как прозвучала в фильме Стивена Чоу «Разборки в стиле кунг-фу» (2004) из уст персонажа по прозвищу Лучший, который действительно ловил пули голыми руками. Можете освежить в памяти этот момент: