Павел Крусанов — современный писатель-прозаик, редактор, техник звукозаписи, инженер, садовник, печатник (вик). Уже интересно.
Книга "Игры на свежем воздухе" про охоту. Какое-то время я противилась тому, чтобы её прочитать. Ибо где охота, а где я, кормящая уток в парке и вешающая приоконные кормушки для синичек. Но уж больно автор меня заинтересовал. Но какое же счастье, что я всё-таки открыла эту книгу. Да, это именно оно, настоящее читательское счастье.
С недавних пор я приклеиваю стикеры в книгах, которые читаю. Выделяю интересные куски в тексте, цитаты, фразы. Иногда во вроде бы неплохой книге, стикеров нет вовсе. Здесь же стикеры — сплошь. Язык, диалоги, персонажи, говор, ударение в словах — всё восторг и удовольствие!
Как я уже сказала, книга об охоте. Но о чëм же кроме? О людях, конечно. Городских, деревенских. Каждый со своими заботами, со своим представлением о прекрасном, со своей жизненной философией и со своим ви́дением охоты.
Главы книги объединены общими действующими лицами, но почти не связаны хронологически. В одной главе, например, мы читаем об охоте на Псковщине, а в другой уже — перуанская сельва. По сельве гуляет персонаж, любитель долгоносиков (хобби у него такое, коллекционирование долгоносиков). Но он ещё и поэт.
Однажды в лужу плюнул я.
Был удивлён, замечу, —
Оттуда копия моя
Плевала мне навстречу.
Вот такое гремучее сочетание — поэзия и долгоносики. Так бывает.
Пал Палыч — один из персонажей (мой любимый). Деревенский житель, который и организует охоту для городских гостей. У него замечательный говор (Псковщина). Он говорит "ня надо" вместо "не надо" и "пчалáми" вместо "пчëлами". Просто песня. Читаешь и наслаждаешься.
— Пëтр Ляксеич, пригнитесь, — тихо сказал Пал Палыч, сам уже пригнувшийся и державший ружьё на изготовку (здесь якали, вместо "что" говорили "кого", подрезали глагольные окончания и чудили с падежными: "по голове дярëтся", "кого говоришь?", "пошла к сястры ", "Мурка приде и тябе поцарапае", а слово "студень" и вовсе было тут женского рода...)
В книге замечательные диалоги, живые, с акцентами, с интонацией.
— Что-то вы, Пал Палыч, не весëлый, — заметил Пëтр Алексеевич. — Случилось что?
— Ня бярите в голову, — отпустив тут же прижавшееся к борту лодки весло, махнул рукой Пал Палыч. — Домашние заели. Один в телевизоре человеческий канал остался — и тот про животных. А эти придут и давай щëлкать...
— Что поделать — семья. Сами говорите: надо ладить.
— Надо, да. Только иной раз терпелка хрустит... Всякий день жана воспитывает, никак не иссякнет. — Пал Палыч мрачно усмехнулся. — Живëшь, стареешь, и нужды в тябе, им кажется, уже нет. А как помрëшь — сразу всем тебя станет ня хватать.
("Никак не иссякнет". Ну прелесть же! Надо взять на вооружение).
О многом люди говорят на охоте, не только об утках и о ружьях и не только о том, что "гуси гогочут, лебяди кличут, кулик с чибисом пишшат". А, например, о диалектическом матеарилизме, или о конвергентной эволюции... А то.
Хочется цитировать и цитировать бесконечно. Скажу два слова — читать всем!
И ещё. Хочу погрозить пальчиком тем скептикам, которые бросаются камнями в современную литературу. Дескать, нет её, вот раньше, что ни писатель, то прям классик. То ли дело давешние, не то, что нынешние. Уважаемые (нет) скептики, почитайте Павла Крусанова и пересмотрите уже свои оценки современной русской литературы. Глядишь, и количество классиков у вас увеличится.
И ещё цитата от Пал Палыча.
... Я так думаю и так для себя хочу, что бы с теми, с кем жил на зямле, с ними жить и там, — взгляд Пал Палыча снова скользнул вверх, — чтоб ня стыдно было, чтоб сказать им при встрече: "Ну как, есть претензии?" И они меня поцалуют, а я — их.
P.S. "Речь идёт ни много ни мало об изменении всей парадигмы современной русской прозы".
Это цитата из Литературной газеты. Она о книге Павла Крусанова "Укус ангела". Стóит ли говорить, что она уже куплена.
