Кто такие декабристы? Это группа дворян, в первую очередь офицеров – участников Наполеоновских войн, которая в начале XIX века готовила в России государственный переворот с целью свержения (вариант: ограничения прав) царизма. По известному выражению, «узок их круг», потому они потерпели поражение. В советские времена нам о них рассказывали как о романтиках, которые не понимали значения классового характера революций… Ну, в общем, понятно: хорошие люди, но ещё не дозрели…
Владимир Чивилихин о самом восстании рассказывает не так много. Прежде всего потому, что задачу перед собой ставил другую. Да и потом, не имелось в том нужды: всё о восстании и так известно.
Но… Только ли поэтому?
Владимир Алексеевич свою книгу писал в эпоху, когда политические оценки революционных событий не подлежали ревизии. То есть, само по себе восстание декабристов рассматривалось исключительно как этап, ступенька в общем поступательном революционном движении. Сегодня трудно судить о том, что на самом деле думал Чивилихин о бестолковом декабрьском вооружённом восстании 1825 года. Быть может, он и в самом деле искренне сопереживал повстанцам?.. Во всяком случае, такое впечатление складывается из его произведения. Соответствующе выглядят и сами декабристы – рыцарями без страха и упрёка.
Сегодня отношение к тому восстанию у нас в значительной степени поменялось. Разумеется, у тех, кто ещё думает о нём – большинству наших сограждан до такой степени оно всё равно!..
По сути, выступление на Сенатской площади являлось попыткой осуществить государственный переворот в угоду Западу. Слов нет, Пестель, Рылеев и их соратники действовали, во всяком случае, хочется верить, из самых благих побуждений!.. Ну так ведь большинство революционеров по всему миру идут на баррикады с самыми возвышенными побуждениями! Другое дело, чем эти революции завершаются! Задумывают их Преображенские, осуществляют Швондеры, а плодами пользуются Шариковы. Это не я придумал, но частенько прибегаю к этой замечательной по образности формулировке.
Так вот, Владимир Чивилихин акцентирует внимание не на политических целях восстания, не на моральной стороне вопроса (как ни говори, а декабристы пошли против своих, против среды, которая их взрастила, против власти, с рук которой они кормились). Владимир Алексеевич заострят внимание вот на чём.
Состоялось восстание. Оно разгромлено, участники сосланы в Сибирь. И вот судьбы ряда повстанцев автор и прослеживает. Он рассказывает о тех каторжанах и ссыльных, которые не сложили руки, а продолжили жизнь в новых условиях, суровых. О том вкладе, который внесли декабристы в развитие Сибири. О том, как они способствовали развитию промышленности, как вели метеонаблюдения, как изучали местную природу и описывали её в научных трудах… Как обучали местных детей грамоте.
Особенно меня зацепила судьба ссыльного Дунцова (Выгодовского). Он оказался единственным среди декабристов не-дворянин. И опять же, едва ли не единственный, кто не получил систематического образования. Так вот, оказавшись в ссылке в отрыве от единомышленников, этот человек в течение нескольких лет писал огромный труд, полторы тысячи современных книжных страниц – философские и политические (впрочем, это тоже философские) размышления об устройстве мира, о государстве, об экономике… Обо всём! Полицейский чиновник назвал эти записи «дерзкими и сумасбродными» и повелел их предать огню…
Друзья мои, это не для интернета, который настолько стремительно и прочно вошёл в нашу жизнь, что мы просто не представляем сегодня жизни без Паутины! Этот человек и мечтать не мог, что его произведение хоть когда-нибудь увидит свет, что кто-то его прочитает, кроме, разве, полицейского чиновника!.. Но он писал, и писал, и писал, гусиным пером, на плохой бумаге, самодельными чернилами, при тусклом гуляющем свете от лучины, долгими северными вечерами, страницу за страницей… Что это было? Потребность высказаться? Стремление заставить свою голову мыслить, чтобы обезопасить себя от деградации или сумасшествия? Надежда на то, что слово написанное обязательно будет кем-то прочитано? Предвосхищение знаменитого булгаковского тезиса, что «рукописи не горят»?..
Между тем, не горят они только у Азазелло, а в реальности флогистон с удовольствием лакомится даже самыми бесценными рукописями – тому в истории примеров сколько угодно.
…Какую ж нужно было иметь силу духа, чтобы, будучи навечно заброшенным в болотистый комариный край, без надежды на спасение, не имея поддержки товарищей, писать, писать, писать…
Павел Дунцов (Выгодовский)… Запомним эту фамилию, друзья мои! Этот человек заслуживает того, чтобы о нём помнили, чтобы его упорством и стремлением донести свои мысли до человечества восхищались!
Впрочем, вся книга «Память», и, в частности, раздел о декабристах, заслуживает того, чтобы ею восхищались.
Повторюсь, повторюсь и повторюсь. Сегодня у нас есть интернет. Сегодня у нас есть возможность заказать и быстро получить ту или иную справку из библиотеки или архива едва не всего мира. Это не значит, что речь идёт о любой информации, но во всяком случае, получить её гораздо легче и значительно быстрее, чем это мог сделать Чивилихин.
Судите сами!.. Работая с материалами о декабристах, Владимир Алексеевич обращался к архивам, просматривая километры фотоплёнок – документы ведь в ту пору не оцифровывали, а именно переснимали. Молодым людям даже не представить, как происходил этот процесс. Фотоплёнка заряжалась в прибор наподобие фильмоскопа, включалась лампа, человек припадал к окуляру, и читал через линзу текст. Кадр за кадром, час за часом, день за днём… И не просто читал, а делал выписки, сопоставлял с другими документами, постоянно возвращался к уже прочитанному, отыскивая именно нужный кадр… Адов труд!
Плюс приходилось просматривать множество архивных папок. А ведь там содержались не страницы машинописного текста, а рукописные материалы с «ятями» и завитушками, украшавшими буквы.
К тому же Чивилихин обращался со многими людьми – историками, причём, историками разных воззрений, архивариусами, чиновниками, родственниками декабристов… Ради многих встреч он летал за Урал, совершал длительные поездки по тяжёлым сибирским дорогам…
И всё – ради книги, ради реализации своего замысла, ради удовлетворения того творческого зуда, благодаря которому и рождаются литературные шедевры! На мой взгляд, именно «Память» можно и нужно показывать студентам Литературного института им. Горького как образец того, как следует работать на своё произведение.
А теперь – находка!
В ходе работы над книгой Владимир Алексеевич вдруг выяснил, что один из декабристов, не слишком широко известный, Николай Мозгалевский, является его дальним родственником. Ну кто бы устоял перед соблазном в этой ситуации исследовать судьбу именно его, да через неё, судьбу конкретного человека, да к тому же имя которого известно только специалистам, познакомить нас и с другими декабристами? Вот и автор не устоял. Но насколько замечательно он это сделал!
Следующее.
Мы говорим «русские женщины»… Восхищаемся самоотверженностью одиннадцати добровольных изгнанниц (две из которых, как мы знаем, были француженками), которые отправились разделить с любимыми ссылку. Слов нет – они достойны самых возвышенных слов. О них Некрасов написал свою знаменитую поэму, о них снят фильм, само слово «декабристка» стало нарицательным (и затрепали его нынешние певички).
А Чивилихин и тут нашёл интересный поворот темы: он рассказывает нам о тех женщинах, которые выходили замуж за ссыльных уже там, в Сибири. По сути дела, взваливали на себя тяжкий труд – ведь ссыльные в абсолютном своём большинстве не умели ни пахать, ни сети для рыбной ловли плести, ни избу подлатать… Они выходили замуж за изгоев, у которых в большинстве случаев не имелось средств к существованию, их дети уже по факту рождения оказывались поражёнными в правах…
И об этом тоже книга – о женской любви, о сострадательности, о готовности переносить тяготы…
…Но я в «Памяти» увидел и не слишком привлекательный фактик, бросающий тень на этих «рыцарей». Уж не знаю, сознательно сделал это автор романа, или это у него получилось случайно…
Владимир Чивилихин указывает на то, что декабристам, оказавшимся на каторге, приходилось всё же легче, чем угодившим в ссылку. Как это ни парадоксально! А причина проста: на каторге они держались вместе, помогали и поддерживали друг друга, создали кассу взаимопомощи… К тому же им полагалось какое-никакое содержание. Ссыльные же нередко оказывались в полной физической и моральной изоляции, без какой-либо материальной помощи и психологической поддержки. Кто оказался посильнее духом, как-то держались, а кто и не сдюжил…
Так вот что меня царапнуло. Мы хорошо знаем из учебников и литературы имена князей и представителей знатных фамилий, которые оказались в Сибири. Им помогали родственники, и когда вышла амнистия, оставшиеся к тому времени в живых вернулись в Центральную Россию, и пользовались в обществе ореолом мучеников; кое-кто даже избирался на выборные должности, пусть и в провинции… А ведь параллельно в Сибири проживали декабристы из малоимущих. Если кому из них посчастливилось оказаться близ состоятельного соузника, тот его, разумеется, поддерживал. Но сколько ж ссыльных оказались забытыми товарищами по восстанию!..
Более того: когда большинство декабристов попали под амнистию, даже самые знатные и влиятельные из них не озаботились тем, чтобы вытащить из ссылки своих товарищей, по тем или иным причинам там застрявших. Уже упоминавшийся Дунцов, например, так и упокоился в Сибири, всеми забытый и заброшенный, уже глубоким ослепшим стариком, через четверть века после амнистии. А автор вспоминает о вовсе уж никому неведомом декабристе по фамилии Луцкой – он умер в Сибири последним из ссыльных в полной безвестности.
Сегодня декабризм и декабристы отошли несколько в тень. О них нынче пишут всё больше как о людях, которые пытались повернуть Россию в русло, выгодное Европе, потерпевшей поражение в войне 1812-1814 годов. Признаться, и я склонен думать примерно так же. Впрочем, я вполне допускаю, что у другим может иметься иная точка зрения.
Владимир Чивилихин мечтал о том, что у нас в стране появится музей декабристов. С учётом вышеизложенного, думаю, что этого не случится. А жаль – вне зависимости от того, как относиться к идее восстания, это чрезвычайно интересная страница отечественной истории.
