МАРК
Это не женщина - беда ходячая. С тяжёлым вздохом роняю голову в ладони и протяжно стону. Королёк сидит рядом и будто не замечает этого моего страдальческого вида. Отвернулась, смотрит в окно. Нет, подумать только, будто это я к Артуру целоваться лез, а потом с кренделем каким-то зажимался. От злости сжимаю кулаки. Твою мать, такой вечер мне обломала. Кидаю на неё быстрый взгляд и тоже отворачиваюсь к окну. Так и едем молча. В машине Леднёва.
Вовремя он подоспел, успел до наряда полиции. Как узнал только? Хотя. Дёргаю бровью. Наверняка дед подсуетился. Дотрагиваюсь до разбитой губы и морщусь от боли, а ещё глаз болит и плечо. Хорошо хоть зубы целые.
Автомобиль сбавляет скорость. Приехали.
- Ну, как ты? - поворачивается ко мне дядя Лёня.
- Нормально - отвечаю и снова морщусь. Больно, сука. Снова трогаю разбитую губу. Печёт.
- Ну, раз нормально, давай по-шустрому - туда и обратно - командует, сдерживая смех - Чак Норрис, блин.
- В смысле обратно? - не врубаюсь.
- Девушек проводи – говорит уже серьезно - И спускайся. Я жду.
- Спускаться-то зачем?
- Виктор Владимирович распорядился - бросает через плечо.
- Понятно - вздыхаю - ночь обещает быть бессонной, а так хотелось завалиться спать. Открываю дверь и нехотя выхожу из машины.
Следом Королёк, и эта с ней... подруга. Настя кажется. Саша хватает её за руку и они быстро, почти бегом, направляются к дому. Иду следом.
- Марк, не нужно нас провожать – натянув на лицо улыбку, просит Саша, когда мы оказываемся у парадной.
- Ну, уж нет - говорю - зная о притягательности... тьфу... притяжении твой пятой точки... - кашляю, намеренно не закончив фразу и решительно делаю шаг в её сторону.
- Доброй ночи, Марк – жестом останавливает меня. Быстро прикладывает ключ к домофону и, дёрнув на себя дверь, впускает сначала подругу, потом пытается улизнуть сама.
- Доброй - успеваю взять её за руку.
Она разворачивается и впивается в меня взглядом. Смотрит так, будто испепелить хочет. Дергаю её на себя. Дверь вырывается из ее руки и плавно скользя за доводчиком, примагничивается на свое место. Мы остаёмся с Сашей наедине.
- А как же попрощаться, Саш? - притягиваю девочку к себе.
- Мы попрощались уже. Разве нет? – и пытается разжать мои пальцы у себя на запястье.
- Разве так прощаются влюблённые? - шепчу ей в ухо.
- А мы влюблённые? – удивленно распахивает глаза и я слышу, как учащается ее дыхание.
- Для всех именно так – вздыхаю, а сам прячу от нее довольную улыбку. Нравится мне ее реакция - давай отыграем этот спектакль блестяще? - и впечатываю ее в себя.
- Здесь нет никого, Марк – нервно смеётся она и снова пытается вырваться - для кого играть?
- А мы порепетируем просто... - не сдаюсь я и, не дав ей опомниться, впиваюсь в эти сладкие губы – мм… кайф какой...
Саша толкает меня в грудь. Мычит что-то. А мне пофиг. Меня до дрожи пробирает. Вот никогда не любил целоваться. Все эти мусляканья, только пустая трата времени. А с ней нравится. Трындец, как нравится. Оторваться не могу.
Королек продолжает мычать мне в губы, но уже слабее. И вроде это как протест звучит, но, долю секунд всего. А потом... потом она обмякает вся и позволяет мне этот поцелуй. Ну, нравится же ей, вон, как дрожит, как дышит. Чего сопротивляется? Не понимаю.
Отпускаю её и делаю шаг назад.
- Вот теперь доброй ночи - усмехаюсь. Разворачиваюсь и ухожу.
Саша так и стоит. Смотрит мне в след. Спиной это чувствую. Сажусь в машину и наблюдаю за ней. Леднев молчит. Без слов будто понимает все. Дожидаемся, когда Королек скроется в парадной и только после этого уезжаем.
Спустя минут сорок, Леднёв привозит меня к деду.
Захожу в дом и тут же получаю подзатыльник. Искры из глаз. А дед-то у нас в форме еще. Потираю ударенное место.
- Ты что творишь? - шипит на меня и толкает в свой кабинет.
Запинаюсь за что-то и буквально влетаю в логово деда. Тут же встречаюсь взглядом с отцом. Вид у него... затравленный какой-то. Едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Похоже, не я один подзатыльник получил. И это немного обнадеживает.
- Сядь! - кивая на кресло, рявкает дед и достает вискарь.
- О, нет - морщусь - я пас…
- Цыц! - затыкает меня. Берет стаканы, разливает на троих – пей! – толкает мне один. Стакан скользит по дубовой поверхности и останавливается четко около моей руки.
- Дед, ну… - тяну недовольно – фух… - и снова морщусь.
- Цыц! Я сказал! – смотрит строго.
А я впиваюсь глазами в отца. Поддержки ищу. А тот сидит, обреченно опустив голову и нервно покручивает в руках хрусталь с виски.
- И в кого вы такие…? – пытаясь подобрать нам определение, злится дед и залпом выпивает янтарную жидкость – занюхивает виски рукавом - у меня в твоем возрасте он уже был – обращаясь ко мне, тычет пальцем в отца. Когда ты повзрослеешь, Марк? И ты тоже хорош – не дожидаясь моего ответа, поворачивается к отцу.
- А что случилось-то? – развожу руками.
- Что случилось?! – бьет кулаком по столу. Так, что стаканы подскакивают – бросить свою девушку, без пяти минут жену, в день ее рождения, и отправиться прощаться со свободой... это по-твоему обычное дело?
- Дед, ты отстал от жизни – продолжаю нарываться – это обычное дело на кануне свадьбы. Про мальчишник слышал? Нет? – и снова смотрю на отца.
Отец, понимая всю бесполезность этой перепалки, сидит, молча, скрестив руки на груди и смотрит на бутылку. Ждет, когда закончится виски.
- Ты, мне... - сотрясая воздух указательным, продолжает распылятся дед - брось эти западные замашки! Одна грязь там... разврат один. Тьфу! Отродясь не было на Руси этих… мальчишников ваших! Собрался жениться, женись! – режет ладонью воздух – все, никакой свободной ебли! Странно, что тебя еще на других баб тянет! С чего бы это, Марк?!
Молчу.
- Я тебя спрашиваю! – выкрикивает мне в лицо. Вздрагиваю от неожиданности – или... подожди - прищуривает левый - ты, это все… из-за кресла генерального..?
- Нет – мотаю головой, пытаясь развеять его догадку – ну, что ты, дед? - и делаю серьезное лицо, на сколько возможно - я Сашу... люблю… - произношу запинаясь и голос срывается от собственного признания. Внутри щелкает что-то, щекочет. Сглатываю внезапно подкативший к горлу ком. Да что со мной? Трясу головой, пытаясь прогнать незнакомое чувство.
Дед наблюдает за мной. Внимательно так. Замолкает даже. Потом берет бутылку и снова наполняет бокалы.
- Любишь, говоришь? – улыбается хитро – тогда за любовь - и поднимает стакан.
Мы выпиваем и слушаем, выпиваем и слушаем... долгий монолог деда. О силе любви. О лебединой верности. О семейных ценностях. А потом, их с бабулей историю… Блять, в сотый раз. Рычу мысленно. Отец клюет носом, подпирая голову рукой. Спит почти. Бутылка пустая, а дед все говорит... говорит...
Чувствую, как после его нравственной тирады у меня начинает вырабатываться стойкая нелюбовь к клубам. Уже мутит от одного слова. В итоге, не выдержав жесткого словесного натиска, падаю головой на стол и закрываю глаза.
- И с этого дня… – слышу отдаляющийся голос Виктора Владимировича – всегда вместе, Марк. Всегда вместе. Только она и никаких прошмандовок. Ты, меня понял?
- Угу – бормочу и окончательно проваливаюсь в сон.
Утром просыпаюсь от легкого прикосновения к плечу. Открываю глаза. Бабуля. Осматриваюсь. В кресле храпит дед, рядом отец. Фокусирую взгляд на пустой бутылке и чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. То ли от выпитого, то ли от воспоминаний.
- Маркуш, а что же это вы...?
- Тсс - прикладываю палец к губам - пусть поспят и на цыпочках выхожу из кабинета.
- Завтрак стынет - обиженно шепчет бабуля - идем, я хоть тебя накормлю.
- Дома позавтракаю - успокаиваю ее и перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь к себе.
Надо линять от сюда. Сегодня выходной, а у деда винотека большая. Ну, его нафиг.
По-быстрому привожу себя в порядок и домой. К Саше. По дороге просматриваю афишу Мариинки. Выбираю время и покупаю два... нет три билета на "Спящую красавицу"
Автор Ника Лаевская
Копировать и распространять текст без указания автора и источника произведения запрещается.
