Историческая фантастика. Рассказ.
Это было весной 1829 года…
...Ему предстоял путь через Курск и Харьков; но он своротил на прямую тифлисскую дорогу, жертвуя хорошим обедом в курском трактире (что не безделица в наших путешествиях) и не любопытствуя посетить Харьковский университет, который не стоит курской ресторации. До Ельца дороги ужасны. Несколько раз коляска его вязла в грязи, достойной грязи одесской. Ему случалось в сутки проехать не более пятидесяти верст. Наконец увидел он воронежские степи и свободно покатился по зеленой равнине.
Хороши весенние воронежские степи! Глаз поэта отдыхал при виде зеленых полей, соединяющихся на горизонте с голубым небосводом, быстрых чистых речек и озер. Настроен он был лирически.
- В степи мирской, печальной и безбрежной,
Таинственно пробились три ключа:
Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,
Кипит, бежит, сверкая и журча.
Кастальский ключ волною вдохновенья
В степи мирской изгнанников поит.
Последний ключ — холодный ключ забвенья,
Он слаще всех жар сердца утолит, - Александр Сергеевич вспомнил свои стихи, написанные в 1827 году.
Вот возница остановил тройку у одной из переправ. Коротко переговорил о чем-то с паромщиком.
- Что за речка? - спросил пассажир.
- Осередь, барин! Сейчас переправимся на пароме и остановимся на постоялом дворе. рессору в повозке надо поправить.
Съехав с парома, тройка резво зацокала по булыжной мостовой.
- Постой, это что – гранитная дорога? – удивился пассажир.
- Да, барин, булыжник из гранита, - подтвердил возница – Здесь крепость раньше была. Осеред. Еще царь Петр ее заложил. А теперь город – Павловском зовется.
А вот еще одна речка - чистая, серебристая, быстро бежит, мелькает посреди заливного луга, покрытого свежей майской зеленью. Средь изумрудной травы пестреют бордовые колокольчики. Высоко в небе поют жаворонки.
- Ну-ка, останови! – просит пассажир. – Я пройдусь через мостик пешком.
Александр Сергеевич сходит с повозки и, разминая затекшие в дальней дороге суставы, с удовольствием шагает по небольшому деревянному мосту. За ним ведет под уздцы лошадь возница. А у Пушкина уже готовы новые строчки, навеянные рассказом ямщика.
-Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись ...... о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосьё Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой!
- Почему Кокушкин, барин? Самарка это, – усмехается возница.
- Гм, так рифма ложится лучше…Если я скажу, что перешед чрез мост Самарку, то здесь нужно вставлять не Пушкина, а Петрарку…А он какое отношение имеет к моему Онегину? Вот именно! Никакого! Так что, это пусть будет мост Кокушкин. Думаю, Самарка не обидится. Да, речка? – поэт нагнулся к воде и весело брызнул прохладной водой себе на разгоряченное лицо и, резвясь, окатил водой и несогласного возницу.
- Что правда, то правда! Здесь и колодец недалеко - Дупелец называется! Да и зачем в него плевать-то? Еще пригодится, водицы напиться.. Весь город здесь воду берет.
- Ты поезжай сам на постоялый двор, а я посижу здесь в тени дубов прохладных у речки быстрой, серебристой…Потом за мной вернешься.
- Это не дуб, барин. Ветлы здесь растут, - опять не согласился водитель тройки.
- Поезжай же! – нарочито рассердился поэт. У него уже родились новые строчки:
- Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
- Ну, ну! – непонятно хмыкнул возница и, гикнув на лошадей, умчался в город.
Пушкин с наслаждением растянулся в прохладной тени деревьев на сочной траве, слушая стрекот кузнечиков и сквозь дрему наблюдая за порхающими среди цветущего многотравья бабочек.
Он уснул незаметно для себя, а проснулся посвежевшим и полным сил. Ни тройки, ни возницы еще не было. Стало быть, спал он недолго.
Одним рывком встал, стряхнул с себя травинки и шагнул к речке, чтобы умыться. Но, к удивлению своему, не обнаружил ни мостика, через который они давеча проезжали, ни самой Самарки. Вместо речки бежал лишь небольшой, почти пересохший ручеек.
- Где ты, мост Кокушкин? Где ты, речка Самарка? – удивился Пушкин. – Но решил, что он просто отошел куда-то в сторону от речки, прежде чем предаться своим думам и мечтам в тени шикарного «дуба»-ветлы.
- Но самый главный вопрос – где мой возница? Время - к обеду! Пора, мой друг, пора! – думал поэт, шагая по дороге к городу,
Булыжная мостовая закончилась, и он уже шагал средь богатых кирпичных домов по асфальтированной дороге, дивясь ее гладкости и удобству. Людей на улицах практически не было. А возле дворов кое-где стояли какие-то металлические агрегаты на колесах.
- Интересно, это у местных жителей такие брички, что ли? – дивился Александр Сергеевич. – Любопытно, как они запрягаются в лошадь?
Спросить было не у кого. И где искать постоялый двор, Пушкин тоже не знал. Но, к счастью, он увидел золотые купола каменного храма и зашел в него, сняв котелок с головы и перекрестясь:
- Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Тем временем, в храме заканчивался молебен. Молодой батюшка возносил Господу молитвы, прихожане стояли, склонив головы…
Александр Сергеевич встал недалеко от церковной лавки. Вскоре отец Максим закончил молебен и, по своему обыкновению, радостно окропил прихожан святой водой и поздравил всех с праздником. А также напомнил, что сегодня еще и День рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.
Народ загомонил, на лицах женщин и мужчин появились улыбки.
- Помните, Александр Сергеевич бывал и в наших местах! И написал про наш Дон!
Блеща средь полей широких,
Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.
А приход подхватил:
- Как прославленного брата,
Реки знают тихий Дон.
- От Аракса и Эвфрата
Я привез тебе поклон! - отец Максим улыбался. – Дальше не помню!
А Пушкин, стоя в стороне, недоумевал. Неужели его стихи так популярны и в самой, что ни на есть, глубинке? И вдруг неожиданно выдал себя, продекламировав следующие строки:
- Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже донские кони
Арпачайскую струю.
Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искрометный
Виноградников твоих.
Прихожане оглянулись на говорившего. А отец Максим замер, а потом, придя в себя, сообщил удивленному народу:
- А вот и сам Александр Сергеевич собственной персоной. Здравствуйте, уважаемый!
Поэту ничего не оставалось делать, как поклониться в знак приветствия, но к нему уже спешили радостные павловчане, чтобы поприветствовать поэта лично.
Поэт был приятно удивлен, что его знают не просто по стихам, а и в лицо. И после многочисленных дружеских приветствий наконец выбрался на крыльцо и решил расспросить, где здесь постоялый двор.
- Гостиница, что ли? – поинтересовалась молодая женщина в длинной юбке и платке, державшая за руку маленькую девочку. – Да у нас их много Но самая старинная – гостиница «Дон», - и бойко рассказала, как к ней пройти.
Пушкин был удивлен еще больше, но виду не показал, поблагодарил и зашагал по широкой красивой улице, вдоль которой располагались добротные нарядные дома. Людей, по-прежнему на улицах было немного. Но одежда многих Пушкина поражала. В столице таких нарядов не носят. На девушках были штаны - короткие и длинные, кофточки некоторых не прикрывали и пупка. Многие были коротко стриженные. А по дороге на большой скорости проносились те самые железные повозки или брички, которые он видел у красивых кирпичных домов, но почему-то сами собой, не запряженные лошадьми.
- Чудны дела твои, Господи! – удивлялся поэт. Он не знал обычаев местных жителей. Но они его не просто удивляли – поражали.
У яркого красивого двухэтажного здания толпился народ. Увидев поэта, многие зашептались, заулыбались. А молодые ребята – видно, гимназисты, поздравили Пушкина с Днем рождения.
- Простите, сегодня в библиотеке имени Пушкина мероприятие по случаю его юбилея? – спросила седовласая пожилая женщина. – Мне бы тоже хотелось попасть на него.
- Библиотека имени…кого? – у Пушкина расширились глаза.
- Имени Пушкина! – с мягкой улыбкой повторила женщина. – Вы же туда направляетесь? Сходство у вас прямо стопроцентное с поэтом!
- Да, да! – закивали все вокруг.
Многие доставали какие-то прямоугольные металлические устройства и просили разрешения сделать снимок на память.
Пушкин не знал, что такое снимок, но не хотел показывать свою неосведомленность и с удовольствием позировал местным жителям.
-А мы живем на улице Пушкина! - сообщили поэту девушки. Одежда на них была более, чем странная. Но девушки были очень красивые и доброжелательные. - Заходите! Будем рады...
Сказать, что поэт был удивлен - значит, не сказать ничего! Его удивлению не было предела!
Но больше всего его интересовала информация о библиотеке, названной якобы в честь него самого. Пушкин подошел к крыльцу двухэтажного здания и увидел мемориальную табличку с его (!) профилем.
Библиотека имени А.С. Пушкина, - гласила табличка. А дальше - больше: "По этой улице в мае и сентябре 1829 года проезжал А.С. Пушкин ".
Вот и не верь своим глазам! Когда только успели? Ведь на дворе - тот самый 1829 год! Причем, май месяц! Сентябрь еще наступит через пять месяцев. А жителям города уже известно, когда он поедет здесь вновь? И вот те на! Уже и табличка готова! По всей видимости, здесь Пушкина ждали. И уважали! А, может, это кто-то из царскосельских друзей его, прознав про путешествие поэта, так удачно пошутил?
Пушкин открыл массивную тяжелую дверь, поднялся по высокой крутой лестнице наверх, снял котелок и, войдя в светлый читальный зал, слегка поклонился радостно всплеснувшей руками молодой девушке, сидевшей за столиком с книгой в руках. На обложке томика с золоченными буквами он увидел фамилию автора - свою фамилию!
- Александр Сергеевич! Вот это встреча! А мы Вас заждались! – сообщила она и пригласила пройти в зал, где его радостно встречали собравшиеся читатели.
- Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом,
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я?- обратился поэт к девушке.
- Ваше имя – имя величайшего поэта, гения русской и мировой поэзии! –искренне и с чувством произнесла пожилая высокая женщина - учительница русского языка и литературы.
- Татьяна Ефимовна права! Пушкин современен всегда! Александр Сергеевич Пушкин – великий русский поэт, прозаик, драматург. Автор бессмертных произведений в стихах и прозе! – ведущая мероприятия начала свой рассказ, предоставив поэту место рядом с собой. – Мы благодарны нашему творческому коллективу дворца культуры «Современник» за поддержку и такого яркого артиста, точной копии гениального поэта… Вы случайно не Денис Ершов в образе Пушкина?
- Гм, нет я - собственной персоной! - задумчиво проговорил поэт.
- Наша Павловская центральная библиотека, открыта в 1899 году, в год столетнего юбилея поэта! - продолжала ведущая. - Библиотека уже больше века носит его имя и продолжает сохранять культурные, духовные, литературные традиции края. Сегодня мы отмечаем особую дату – 225 лет со дня рождения поэта!
Пушкин удивился. Нет, он очень удивился. Он просто порзился, услышав, сколько ему , якобы, сегодня исполнилось лет. Точно, шутка! Где же эти царскосельские шутники? Наверняка где-то здесь, в зале...Посмеиваются над ним. Ну-ну, смеется тот, кто смеется последним!
Но собравшиеся осыпали поэта горячими аплодисментами. Сюрприз, похоже, удался! Но тут у Пушкина закрались сомнения - все ли так ладно с его сознанием?
- Какую мою дату они отмечают? 225 лет?! Со Дня рождения?! Это все со мной? Может быть, я схожу с ума? - недоумевал Александр Сергеевич, глядя на восторженную публику. –А думал поэт, в основном, стихами. И думы его были тревожные:
- Не дай мне бог сойти с ума!
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад!
- Барин, барин, да просыпайтесь же! Нам пора, - возница нетерпеливо будил крепко спящего пассажира. – Пора ехать. Из графика нам выбиваться нельзя!
Пушкин нехотя открыл глаза. Посмотрел вокруг. И лукаво улыбнулся. Нет, он, к счастью, не сошел с ума!
- Эх, такой сон нарушил! – потянулся сладостно поэт и продекламировал:
- Там рощица листочков трепетаньем, В лугу поток таинственным журчаньем, Златых полей, долины тишина... О сладкой сон, ничем не возмущенный!
- Не возмущенный, возмущенный - ворчит возница и помогает Пушкину сесть в повозку. – Пора, мой друг, пора! Путь до Арзума не близкий...
Дорогие друзья! Это экспромт. Александр Сергеевич Пушкин, по утверждению павловских исследователей, никак не мог проехать мимо нашего города Павловска. А мы сегодня перенеслись в прошлое, чтобы вместе с Пушкиным побывать в будущем – нашем настоящем. Не судите строго. Что получилось – то получилось.
С уважением и признательностью, Ваша Зоя Баркалова.
-
