— Москвошвея! Пивная! Еще парочку! — кричало существо: уже не Шарик, но еще не Шариков.
Это в экранизации. В повести «Собачье сердце» такой фразы нет. Впрочем, Булгаков намекнул, что «Москвошвея» действительно срывалась с языка человекопса. Из дневника доктора Борменталя:
«Впервые, я должен сознаться, видел я этого уверенного и поразительно умного человека растерянным. Напевая по своему обыкновению, он спросил: "что же мы теперь будем делать?" И сам же ответил буквально так: "Москвошвея, да... От Севильи до Гренады. Москвошвея, дорогой доктор...". Я ничего не понял. Он пояснил: "я вас прошу, Иван Арнольдович, купить ему белье, штаны и пиджак"».
Эта организация существовала и в реальности — на архимодной Петровке (дом №12). Правда, не «Москвошвея», а «Москвошвей».
1923 год — это то фантастическое время, когда девочка-подросток могла стать главой предприятия. Деве исполнилось 16, ее звали Ольга Сеничева. Предприимчивая Ольга убедила главу «Москвошвея» — так назывался трест швейной промышленности — дать ей кредит, место и ткани, конфискованные у «буржуев». При этом комсомолку попросили подыскать себе «солидного мужчину» в заместители. Мужчину звали Кащенко (сын психиатра). После замужества создательница ателье сделается Сеничевой-Кащенко.
«Ателье мод» расположилось в том же здании, где и выставочный зал «Москвошвея»: Петровка, 12. Когда шторы раздвинулись, прохожие увидели в витринах манекенщиц, разодетых в бархат и парчу. А шел, заметим, 23-й год. Несколько лет народ не видал ничего, кроме разрухи…
Движение по Петровке и Столешникову было вмиг парализовано. Двадцать минут спустя через завороженную толпу протиснулся начальник московской милиции и велел зрелище прекратить.
«Закрыли занавеси. Народ не расходился. Спорили – живые были женщины на витринах или куклы… Повесили табличку: “Демонстрации больше не будет”, – стоят… Еще потом целую неделю народ не отходил от витрин: а вдруг снова что-нибудь покажут».
С этого времени слово «Москвошвей» знала в столице каждая собака. Оно и отпечаталось в мозгу пса Шарика, а потом вырвалось наружу, когда Шарика очеловечили.
«Особенный интерес к демонстрации мод проявляли мужчины. Нередко они отпускали пошлые замечания… А торгующие папиросами мальчишки, комментируя происходящее за окном, декольте называли «дикотой»».
Дальше — больше! Сеничева придумала рекламу-карнавал.
«По Тверской двигались открытые кареты, запряженные шестерками лошадей, управляемые кучерами, в которых сидели одетые по последней моде артисты».
Шестнадцатилетняя директриса продолжала кипучую деятельность. В «Ателье мод» был замечен нарком Луначарский и королева оперы Антонина Нежданова, которая (внезапно) выступила в роли модели! Тут стали выпускать первый советский журнал мод «Ателье» — с ним начали сотрудничать Борис Кустодиев, Кузьма Петров-Водкин, Игорь Грабарь, Константин Сомов, Вера Мухина…
Душой нового ателье сделалась легендарная Надежда Ламанова — самый востребованный российский модельер этой эпохи. Она и создавала новые модели. К несчастью для себя, Надежда Петровна вышла из мастериц в хозяйки еще в 1880-х, приобрела дом на Тверском бульваре, стала «классовым врагом»… и в 1919 году загремела в Бутырку, откуда ее лишь через два месяца вытащила жена Максима Горького. В 1920-х«буржуазные спецы» были в тени. На деле вклад Ламановой в развитие советского костюма трудно переоценить.
В 1925 году Ольгу Сенчину уволили, а ее лучших мастеров разогнали. Ателье сохранилось и долго потом обшивало номенклатуру, но уже не представляло собой ничего выдающегося.
А пресловутый «Москвошвей» работает и в наши дни под маркой «Большевичка» —там была пошитауниформа и для участников парада Победы, и для первых метростроевцев. Когда коммунизм умер, фабрике дали парадоксальное название: «Московское открытое акционерное общество «Большевичка»».