Рядом с белой акацией всегда можно было встретить ее, женщину лет пятидесяти-шестидесяти с аккуратно собранными в ракушку темными волосами с пробивавшимися седыми прядками. Она носила юбку до щиколотки и рубашку с рукавами-фонариками. Женщина долго стояла у дерева и внимательно разглядывала гроздья белых цветов. Она не нюхала их, не фотографировала, просто любовалась, изредка вздыхая. Прохожие, чей путь пролегал мимо акации, всегда добродушно кивали, и Капитолина Ивановна улыбалась им, одними губами произнося «добрый вечер». Так она стояла у дерева, а потом неспешно возвращалась домой.
Она работала в школе учителем химии. Дети очень любили ее. Капитолина Ивановна всегда находила ключик к юным сердцам, покоряла их добротой и навсегда оставляла после себя радостные воспоминания.
С работы Капитолина Ивановна возвращалась ближе к вечеру, ставила сумку с тетрадями учеников в прихожей и заваривала чай. На кухне у Капитолины Ивановны всегда пахло яблочным пирогом, а в спальне никогда не выключалась настольная лампа. Она жила одна в маленькой квартире на четвертом этаже. В гости часто наведывались выпускники прошлых лет, и Капитолина Ивановна поила их чаем с конфетами, которые «детишки» приносили для нее.
Когда наступала весна, она каждый вечер выходила на прогулку, стоило начать смеркаться. И сегодня Капитолина Ивановна бродила по парку, вспоминая день и прошедшие уроки. Ее класс готовил номер к выступлению на школьном концерте и тщательно скрывал от классной руководительницы его содержание. «И что они там напридумывали? ― думала она. ― Если Лизонька Самойлова за это взялась, должно быть, репетируют сценку. Она девочка артистичная, талантливая. Добьется многого, жизнь таких людей награждает».
― Капитоля, – ее кто-то окликнул, отрывая от размышлений. Капитолина немного вздрогнула и повернулась. ― Капитоля, здравствуй!
Ей улыбался мужчина с седыми вьющимися волосами, высокий и статный. Несмотря на годы, казался крепким и сильным, держал спину прямо, через плечо был перекинут ремешок от барсетки. Он улыбнулся, глаза заблестели:
― Петя Тимошин, помнишь?
Сердце Капитолины Ивановны екнуло:
― Петенька? ― она улыбнулась, глаза стали похожи на полумесяцы. ― Здравствуй, как поживаешь?
― Да вот, на прогулку вышел. Воздухом подышать. Вечера сейчас теплые. А ты-то, ты как? ― Петя говорил весело, с нотками прежнего юношеского задора.
― Да вот, и я на прогулку вышла. Больно нравится мне этот парк, красивый он.
― Давай вместе пройдемся, если ты, конечно, не против.
Петя указал в сторону небольшого озера. Капитолина была не против.
У озера было безлюдно. Только с детской площадки неподалеку доносились веселые возгласы детей, которые играли в пиратов и грозно гикали, чтобы напугать редких прохожих и добрых пиратов ― коллег по игре. Капитолина Ивановна и Петр Тимошин неспешно бродили около воды, любуясь плавающими утками и заходящим солнцем. По облакам уже разливался розовый, как кисель, румянец.
― А ты что ж, замуж вышла? Дети, внуки есть?
― Ох, Петенька, не вышла. Как-то не срослось. Сначала училась, потом за мамой ухаживала, после смерти отца, после в школе работать начала, так и осталась одна. ― Капитолина Ивановна грустно вздохнула и попыталась улыбнуться. ― А ты что ж, женат?
― Да и у меня как-то не вышло. Должен был, но не получилось. Перед свадьбой рассорились с невестой, да так и не помирились. С тех пор так в холостяках и хожу. Двадцать пять лет прошло с этого события.
― Ох, Петенька, как же так? ― Капитолина Ивановна повернулась к мужчине, на глазах блестела слезинка.
― Ну, значит, Бог так задумал. Сейчас понимаю, что не получилось бы у нас с Маринкой хорошей семьи. Разные мы. Счастья бы не было, а семья без счастья ― это так, сожительство. Это только себя да друг дружку калечить. Сейчас уже понимаю, что не любил ее вовсе, да и она меня тоже. Скорее, по нужде вместе были, чем по чувствам.
― Да, Петенька, так и остались мы одинокими. Видать, так и было задумано. ― Капитолина Ивановна дотронулась до плеча Тимошина и кивнула на тропинку между деревьями: ― Пойдем туда?
― Это к нашей акации, что ли? Пойдем, Капитоленька, пойдем. ― Тимошин улыбнулся и взял ее под руку.
Ветки акации покачивались на ветру. Белые цветы снежинками кружились в воздухе и осыпались на землю, прикрывая ее ароматным полотном. Где-то в ветвях щебетали птицы, бурно о чем-то переговариваясь. Спутники переглянулись, улыбнулись друг другу:
― А помнишь, Капитоля, как мы с урока сбежали, чтобы в парке погулять?
― Помню, Петенька, ― рассмеялась Капитолина Ивановна, ― меня потом так отец отругал, сказал, что если еще раз меня с тобой увидит ― не поздоровится ни тебе, ни мне. Я ж из-за этой прогулки три двойки получила. Мать с отцом тогда так удивились, что сразу выяснять начали, в чем дело, а я возьми да проболтайся.
― А мы все равно сбегали потом. А еще в кино после уроков ходили. Помнишь?
Оба замолчали и предались воспоминаниям.
* * *
В школьные годы Капитолина и Петр нравились друг другу. Классе в десятом Тимошин, главный хулиган класса, начал оказывать ей знаки внимания. Делал он это, как и полагалось, по-хулигански: рвал тюльпаны со школьной клумбы, дрался с мальчишками, которые заглядывались на Капу, и подбивал подругу сердца прогуливать уроки. Он перебрасывал записки через весь класс, чтобы напомнить Капе о чувствах и часто срывал уроки, пытаясь уговорить учителей посадить их вместе. Капитолине, примерной ученице, умнице и красавице, такое было в новинку. Но Тимошин был обаятельным, сильным и веселым парнем, а это привлекло бы внимание любой девушки. Сначала Капа игнорировала Тимошина, затем начинала ругаться с ним, а после сдалась и влюбилась до беспамятства.
Сначала их не воспринимали всерьез. Учителя старались вразумить, говоря, что отношения с Петькой ни к чему хорошему не приведут, что он ей не пара и что такой примерной девчонке не следует связываться с хулиганом вроде Тимошина. Родители тоже не были в восторге от внезапно появившегося «зятька» (так представился Тимошин, когда пришел позвать Капу на прогулку). Отец даже запирал дочку дома, но она все равно тайком сбегала на свидания. Со временем все смирились и даже прочили одноклассникам свадьбу.
Но все сложилось иначе. После окончания школы Петя ушел в армию, а Капа уехала учиться в Смоленск. Они долго не общались, а после Капа написала Петьке письмо, в котором просила прощения и говорила, что им не суждено быть вместе. Петька ничего не ответил, и они больше не встретились.
* * *
― Капитоленька, ― тихо позвал Тимошин, ― помнишь, как мы под этой акацией целовались?
Капитолина Ивановна смущенно кивнула:
― Ох, Петенька, как забыть? Мы же с тобой под этой акацией прощались. Я все плакала у тебя на груди, а ты меня успокаивал, говоря, что скоро свидимся. Кто ж знал, что мы прощаемся навсегда? Я тогда столько слез пролила. Неделю успокоиться не могла. Отец с матерью тогда испугались сильно. Думали, я учебу заброшу и в институт не поеду ― тебя дожидаться буду.
― И я себе места не находил. Был случай: закемарил на посте, а мне ты снишься. Старшина как крикнет: «Рядовой Тимошин», а я подскочил да твое имя выкрикнул. Надо мной вся рота смеялась, до окончания службы рядовым Капокой звали. ― Тимошин рассмеялся. ― Каждый день письма от тебя ждал. А ты все не писала. Ничего. ― Он вздохнул и тихо добавил: ― Почти. ― Громче: ― Я так и не нашел в себе сил ответить… Давай посидим, что ли?
Они сели рядом на скамейку. Долго молчали. Первой тишину нарушила Капитолина:
― Петенька, ты прости меня. Я тогда молодая была, глупая. Кто же знал, что судьба вот так жизнью распорядится. Думала, для нас так лучше будет. Тогда мама заболела, и я не хотела, чтоб ты груз этот на себе тащил. Ты же ничего мимо сердца не пропускал. ― Голос Капитолины дрогнул.
― Ну прекрати. Что же я ― не понимаю? Тебе учиться нужно было, за мамой присматривать. А я? А что я? Хулиганом был. После армии на завод пошел работать. Так на всю жизнь там и остался. А тебе нужен был хороший парнишка, умный. Не такой работяга, как я.
Тимошин взял за руку свою первую любовь. Капитолина ответила на пожатие.
― Я на других смотреть не могла. Все тебя в них искала. И все казались не таким. ― Капитолина Ивановна достала из сумки платок и вытерла выступившие на глазах слезы.
― Вот и я, Капочка, вот и я так. ― Тимошин поцеловал ее руку, и Капитолина улыбнулась сквозь слезы:
― А выпускной помнишь? Как мы с тобой вальс танцевали? Загляденье просто.
― Я глаз не мог от тебя отвести ― так ты красива была. Затмила всех девчонок из класса.
― Эх, сколько лет прошло, а ты, Петька, все такой же. Как скажешь что-то, так в краску меня вгонишь.
Капитолин Ивановна легко толкнула мужчину в плечо и рассмеялась.
― А ты, Капочка, все также прекрасна. И смех твой также задорен. ― Петр нежно посмотрел на женщину, которая так волновала его сердце в юности.
Оба снова замолчали. Прежнее чувство разливалось по телу, казалось, что груз прошлого куда-то уходит, хотелось выпрямиться и бежать. Так же быстро, так же беззаботно, как бегают молодые люди, у которых все только впереди. Морщинки на лицах как будто вовсе пропали, кожа рук разгладилась и стала мягче, а пробивающаяся седина сменялась естественным цветом.
― А акация наша, все так и растет. Только выше стала, ― заметил Тимошин.
― Я каждую весну к ней хожу. И только в этом году она настолько красива. Вся в цвету, пушистая, вся в белых гроздьях. Я все думала, что знак это. Испугалась, что помру скоро, раз природа такой красотой порадовать решила, да видно по другому случаю она зацвела. ― На ее губах появилась лучезарная улыбка.
― А я вот никак не решался прийти сюда. Грустно было, сердце ныло и кололо. А вот сегодня выбрался, наконец, да тебя встретил. Эх, знал бы ― пришел бы гораздо раньше.
― Всему, Петенька, свое время. Глядишь, раньше бы пришел ― так меня бы здесь не было. Так и не встретились бы.
И они снова замолчали. В парке зажигались фонари, а на небе появлялись первые звезды. Луна, как юбилейная монета, мерцала на небе, оставляя на виднеющимся вдали озере акварельные разводы.
― А ты что ж, работаешь? ― поинтересовался Тимошин.
― А куда деваться? Работаю. В школе нашей. Учителем химии. Представляешь, Петенька, больше двадцати лет в нашем же классе у доски и стою. Все поменялось, конечно. И ремонт в школе сделали, и доски электронные повесили, и компьютеры на столы поставили, и парты давно другие. Смотрю на учеников своих, и так отрадно становится. У них же столько еще впереди. Хулиганы они, конечно, а куда деваться. Понимаю все. Сами такими же были. Ругаю их, но не всерьез. И я молодой была.
― Вот время летит. Меняется все быстро… А помнишь, Капочка, как я на стене краской белой тебе признание в любви намалевал?
Капитолина Ивановна всплеснула руками:
― А как забыть! Позорище! На меня потом все пальцем показывали, ой как стыдно… Мы же потом всем классом эту стену и перекрашивали. ― Капитолина Ивановна задумалась и, помявшись, добавила: ― Когда на работу иду, всегда смотрю на то место, где надпись была, и улыбаюсь.
― Вот оно как…
Они помолчали. В траве застрекотали сверчки, а звуки проезжающих мимо парка машин доносились все реже
― Темно уже, домой пора. Заболтались мы с тобой совсем, время к полуночи близится.
Тимошин встал, подал руку Капитолине Ивановне. Она выпрямилась, поправила юбку и взяла его под руку. Они медленно шли к выходу из парка, вспоминая былые времена и наслаждаясь вновь обретенным счастьем. Издалека могло показаться, что это молодые люди, которые только начали ощущать симпатию друг к другу. Тишину ночи разрывал звонкий смех Капы и Пети, которые, как и в юности, медленно шли по парку, стараясь не попасться никому из взрослых на глаза.
А гроздья акации снежным лепестками падали на землю, и они шли, шли, крепко держась за руки, чтобы больше не потеряться.
---
Автор: Самта Баки