В бурном начале, стабильной середине и тяжелом конце Османской империи отношение к представителям неисламских религий было разным. Среди сторонников Османа-гази был клан во главе с греческим старостой и болгарская семья разбойников, которая решила, что грабить под его началом лучше.
В классической империи, сложившейся после захвата Константинополя и существовавшей около двухсот лет после этого представители других конфессий пользовались государственной защитой, занимали важное экономическое и, отчасти, политическое положение, и многие были довольны своей долей. Правительство никогда не усердствовало в обращении их в ислам, поскольку дополнительные налоги на иноверцев считались важной частью бюджетных поступлений.
Во времена политических потрясений, которые в конечном счете привели к возникновению освободительных движений, отношение было куда более суровым. Турки нередко пускали под нож все христианское население мятежных областей, даже тех людей, кто заведомо не участвовал в восстаниях.
То же самое можно было сказать о пограничных районах, где еще не была установлена стабильная османская система власти. Согласно позиции ислама, они рассматривались, как дар аль-харб – «территория войны» и отношение к ним было соответствующим.
Больше всего свирепствовала не регулярная армия, а воины из кочевых тюркских племен – в разное время их именовали по-разному, например, йоруки, делибаши или акынджи. Это были выходцы из анатолийских кланов, которые придерживались старого образа жизни и не имели опыта взаимодействия с христианами, в отличие от оседлых турок.
В целом, османская система управления меньшинствами была основана на двух китах. Первым из них было то, что еще по канонам раннего ислама подчинившиеся мусульманскому государству иноверцы получали от него статус зимми – «находящихся под покровительством».
Это означало, что юридически они были защищены властями, но приобретали некоторые обязательства и несли определенные ограничения. В качестве примера можно привести джизью – специальный налог на освобождение от службы в армии. Но нужно сказать, что служившие в ней по собственной воле такой пошлины не платили.
Было еще немало чисто средневековых ограничительных мер, вроде не носить одежду определенного фасона и цвета, не пользоваться лошадью, не держать в доме оружия, не строить здания, выше, чем у мусульман. Но они никогда не исполнялись полностью, практически не действовали в чисто христианских регионах и наказание за несоблюдение зависело от местных органов власти. То же самое в то время было в любой стране.
Ко второму «киту» относилась система миллетов – так назывались любые религиозные общины, за исключением мусульманской. Каждый из миллетов, а главными из них были православные, иудеи, армяне, католики, подчинялся собственному духовному лицу. Впрочем, со временем из-под власти константинопольского греческого патриарха была выведена Сербская православная церковь.
Внутри своих общин их представители пользовались духовной, административной и юридической автономией и обычно сами за себя собирали налоги. В результате миллеты становились средством сохранения национальной и религиозной идентичности. А ограничения нередко обращались в привилегии.
Так, например, евреи, армяне и греки в значительной степени монополизировали османскую экономику и особенно банковское дело. А запрет для мусульман на употребление крепких напитков фактически превратил торговлю ими в монополию христиан – при том, что в империи пили все.
Поэтому для своего времени можно сказать, что османы относились к религиозным меньшинствам лучше, чем в любой другой империи. И хуже всего относились к таким направлениям ислама, как шииты и алевиты, которых как раз системно притесняли и отправляли на небо «просто так», не во время войны. Мало того, что они были вытеснены на периферию жизни и находились в экономически тяжелом положении, им было запрещено подавать в суд и выступать в суде вплоть до самого падения империи.
Многие вспомнят пресловутых янычар, но их на пике своей численности было всего-то 40 тысяч человек. А в дальнейшем в корпус стали брать мусульман после многочисленных требований анатолийского населения, которое стремилось получать высокие зарплаты, пенсии и привилегии. Даже христиане часто отдавали своих детей в янычары добровольно.
Можно вспомнить много потрясающих случаев межконфессионального взаимодействия. Когда в 1492-м году из Испании изгнали евреев-сефардов, султан Баязид пригласил их поселиться в своей стране и даже прислал за ними корабли. В том же столетии раввин, рожденный в Германии по имени Ицхак Сарфати, отправил письма евреям Швабии, Штирии, Моравии, Венгрии, рейнской области, сказав, что в Османской империи им будет жить гораздо лучше.
Когда Мехмед завоеватель захватил Константинополь, он позволил пленному греческому населению выкупить себя трудом на восстановлении города и пригласил там поселиться и евреев, и христиан. Через много лет мусульманские клирики намеревались через суд добиться превращения в мечети всех храмов Стамбула, как это следует сделать по исламским законам, если взят штурмом город. На процесс привели дряхлых девяностолетних янычар, которые все, как один, поклялись, что греки сдались на их милость.
Мусульман никак не наказывали за переход или возвращение в христианство после 18-го века, так как турки не хотели конфликтов с Британией или Россией. А после 1856-го года все народы и конфессии империи юридически получили равные права.
