Миловидная официантка, одарив Андрея приятной улыбкой, слегка наклонившись, поставила на столик чашку кофе и пару бутербродов: один с красной икрой и тонким ломтиком сыра, другой с ветчиной и зеленью. Быстрыми и четкими движениями девушка разложила завтрак. Он обратил внимание на её нежно-розовые острые ноготки.
– На этой неделе розовые тона? – любезно поинтересовался Андрей, откладывая газету на столик и беря чашку кофе.
Она стояла перед ним в рубашке цвета капучино с серым прямоугольным бейджиком, на котором красовалось имя «Есения», расстегнутыми двумя пуговками у воротничка и в плотно обтягивающей сильные бедра темной юбке. Девушка улыбалась, держа в руках поднос и слегка перебирая пальчиками, будто он мешал ей, мешал что-то сказать или сделать. Внимание мужчины ей было приятно.
– Да... Вы заметили... – снова скромная улыбка появилась на её лице, вспыхнул румянец, на щеках образовались ямочки.
И, не найдя более, что сказать, Есения пожелала ему приятного аппетита и направилась к стойке. Направилась так, что все присутствующие в кафе обратили на это внимание.
Он сам уже точно не понимал, ходит ли сюда, потому что привык или тут вкусно готовят, или чтобы снова увидеть её.
В углу, на широком г-образном диване, сидела семья с двумя детишками, рыжебородым отцом, с серьезным видом читающим свежий выпуск «Правды жизни» – единственно честным и достоверным источником информации, и с аппетитом поглощающей яичницу с помидорами и тертым сыром супругой. Как многие приличные дети в общественных местах – чада дрались, в отместку родителям за излишнюю строгость в домашних стенах. Это были близнецы лет десяти-одиннадцати, оба рыжие, с широкими лицами и оттопыренными ушами, лица их были щедро усеяны веснушками. Светловолосая супруга с наспех скроенной прической и сувенирной заколкой, женщина, находящаяся в тех стабильных годах, когда молодость уже ушла, а старость ещё не наступила, ковыряя вилкой в тарелке, поминутно делала сорванцам замечания. Те на время замирали, принимаясь поглощать свой творожный пудинг, но потом снова начинали потасовку, тыкая друг друга десертными ложками в толстые бока. Отец семейства откладывал газету на стол, поднимал чашку кофе, делал глоток и строго смотрел на своих отпрысков. Под пристальным взглядом стервецы затихали, потупив носы каждый в свою тарелку с десертом и искоса поглядывая друг на друга. На их озорных лицах играли шкодливые, непокорные ухмылки.
В углу заведения сидела Элеонора Петровна, пожилая женщина, недавно похоронившая своего мужа – заслуженного деятеля искусств и выдающегося скрипача Всеволода Игоревича. Раньше они часто завтракали за тем столиком у окна (обставленного разросшимися цветами) вместе, но случилось, что случилось, и теперь по старой привычке она приходит сюда и смотрит в большое панорамное окно, за которым бурлит обычная городская жизнь: желтые такси, стоящие у светофора, снующие у скамьи воркующие голуби, выпрашивающие еду у прохожих, молодые мамы, прогуливающиеся в тени здания с колясками, покрытыми сеточками от вездесущего пуха и насекомых.
На улице стоял обычный летний зной. Было безветренно. Солнце нещадно палило, пытаясь достичь каждого сокровенного, темного уголка в этом городе и обогреть его. Оплавленные жители текли живым, разноцветным потоком по тротуарам, переулкам, перетекали по раскалённому пешеходному переходу, стояли у киосков с мороженым и прохладительными напитками.
***
На первой полосе газеты заголовок, выделенный жирным шрифтом, гласил: «Коалиция достигла соглашения – конец войне!». На фотографии к статье руководитель альянса Эдварт Хайеер – представитель консервативного блока, неприятного вида пожилой мужчина с толстой бульдожьей челюстью и маленькими хитрыми глазками, с резиновой улыбкой на лице, душевно пожимал руку лидеру движения «Освобождение» Уильяму Перроусу, высокому и статному человеку с умным и проницательным взглядом, на которого всё передовое человечество возлагало большие надежды. Первые боролись за свое богатство, стараясь удержать его как можно дольше, вторые стремились к равенству и процветанию всего цивилизованного человечества.
Андрей дочитал статью, сделал глоток кофе и поставил чашку, неудачно или, может быть, удачно капнув на серую рубашку. В районе живота, между пуговицами, образовалось коричневое неприятное пятно. Мужчина досадливо посмотрел на него, пытаясь промокнуть салфеткой, и краем глаза заметил, как от стойки отошла Есения и двинулась к нему.
«Просто великолепно», – подумал Андрей и достал из кармана два билетика в кино, аккуратно положив на край стола, так, чтоб их было видно. Он пригладил билеты пальцами, зная, что она согласится. Девушка приближалась.
Внезапно вся стеклянная посуда в кафе зазвенела, будто рой пчёл заполнил все бокалы, стаканы и чашки одновременно. Здание затрясло, мебель заходила ходуном, стулья падали на пол. Оторвалась и упала люстра, разбившись на мелкие осколки о стол Андрея. Люди кричали. И тут в кафе вломилась ударная волна. Кувыркаясь вдоль улицы, влетел желтый спортивный автомобиль, угодив прямо в угол, где только что завтракала семья во главе с рыжебородым. Ежесекундно на миллионы осколков разлетелась, лопнув, витрина. Давление в момент подскочило, будто все здание провалилось на дно океана. Время замерло. Словно в замедленной киносъемке, Андрей увидел, как Элеонора Петровна, сидя в кресле, невозмутимо допивала кофе, и тут невероятная сила буквально вырвала её с корнем и швырнула вглубь здания. Деревянное кресло лопнуло на куски. Вмиг все поплыло. Голова Андрея разрывалась от боли, капилляры в глазных яблоках полопались, из носа хлынула горячая кровь. Он повернулся, чтобы увидеть Есению. Девушка лежала на полу за разбитой вдребезги барной стойкой. Видны были только её ноги, правая туфелька отсутствовала. У Андрея потемнело в глазах, голова его безвольно уперлась в пол. Рядом с его обугленным лицом лежала догорающая газета, на ней Эдварт Хайеер – представитель консервативного блока, неприятного вида пожилой мужчина с толстой бульдожьей челюстью и маленькими хитрыми глазками, душевно пожимал руку лидеру движения «Освобождение» Уильяму Перроусу, высокому и статному человеку с умным и проницательным взглядом...
***
За городом возвышался ядерный гриб. Он клубился, устремляясь в открытое небо, восхищаясь собственной мощью, словно некое древнее божество вырвалось наружу и теперь мстит за своё многовековое ожидание. Один за другим вспыхивали на горизонте его ядерные собратья, озаряя собою пик технологической эры людей и одновременно конец их же цивилизации.
***
P. S. Она выбрала меня, а я предпочёл всем женщинам её – мы выбрали жизнь. А кто-то, не желая терять свою власть и могущество, выбрал смерть – смерть всем нам...
Другие истории: