Бывает, всю ночь они вдвоем с Сереженькой проводят. То у костра вдвоем сидят, и все у них какие-то разговоры. То уйдут в дальние сады и там в сторожке заночуют, то приютит их стог пахучего сена. Им все равно, что про них говорят, не трогает Сережа Анютку. Будь ее воля, давно бы все произошло, но есть еще воля Сергея.
Маргарита рада любым дополнительным рабочим рукам. Не очень охотно идут женщины работать в сады и на поля. Тем более требования-то какие! Александра, как ведьма на метле, то там появится, то здесь, все видит, все знает, все ей докладывают. Лишний раз не перекуришь, ни ведра картошки, ни яблочка завалящего не утащишь.
Так что, Анюту Маргарита приняла в бригаду с удовольствием. Приняла и не покаялась. Девчонка-то сколь хороша, спины не разогнет, работает, пока не объявят обед или перекур. Куда пошлешь, туда и идет, хоть свеклу полоть, хоть приствольные круги обрабатывать. Безотказная, короче говоря.
Пыталась к девчонке по придираться Люба, Федора Сернаева жена, но Маргарита быстро ее охолонила
- Ты, чего это, Люба, к девке вяжешься? Чего тебе неладно, старается она, работает не хуже тебя. Если что-то не так, я могу без тебя замечание сделать.
Знает Маргарита, в чем дело. Серега-то, сын Любин, каждый вечер с Анютой пропадает. И разговор Любы с Аней слыхала. Не то, чтобы подслушивала, так вышло. Люба едва ли не кричала, а в саду в это время тихо, далеко слыхать любой разговор. Люба начала по-хорошему
- Аня, ты пойми, не пара ты нашему Сереже. Ты еще слишком молода, а ему в Армию идти. Мало ли, что сотворите, а ты не совершеннолетняя. Мать-то твоя тебя в восемнадцать никак родила
- При чем тут моя мать, не ее Сережа провожал, а меня.
- Ты не придуривайся, все ты понимаешь. Не надо нам тебя в семью, поняла? Отстань от Сережки!
- Никто к нему не приставал. Ты с ним самим поговори, теть Люба. Скажи ему, пусть не подходит ко мне, сама я за ним бегать не стану.
- Вот ты сама и скажи ему! Гордость-то девичья у тебя есть, или как мать перед мужиками хвостом мести собираешься?
- Не собираюсь, тетя Люба! И про мою маму не надо так говорить. Некоторое замужние хуже нее гуляют, да скрываться за мужьями умеют, а моя мамка вся на виду.
- Ах, ты, зараза! Это на кого ты намекаешь? Это каких ты сплетен насобирала?
- Не про кого, так, к слову пришлось. Пойду я, тетя Люба! А то девки вон уж как далеко ушли.
Посмеялась Маргарита, ай, да Анька, ай, да молчунья! Отбрила Любу – смиренницу. Одно лето давно, лет десять тому назад, Федор свою бабу гонял, колотил едва ли не каждый день. Говорили, есть за что.
Чуть было тогда не развелись. Однако, после помирились. Люба перестала с мужиками зубы скалить, да заигрывать со всеми подряд. Такой стала порядочной, решила, что теперь имеет право обсуждать бессовестную молодежь и их неразумных родителей. Не подумала, что у самой сын растет.
Зато сейчас Любовь задумалась. Поставив перед Серегой тарелку борща, села за стол напротив него.
- Сынок, ты у нас с отцом единственный. Мы хотим тебе добра
- Ага, начало хорошее, хотите добра и поэтому я должен? Что я должен, мать?
- Сергей, я серьезно с тобой разговариваю. Не с той ты девчонкой спутался, неужели нет тебе ровесниц? Малая она, но мать сама говорит про нее, что испорченная. Сколько кругом хороших девочек, хоть Галю возьми! Она почти своя. Мы с Евгешой подруги, отец с Андреем смолоду дружатся.
- Значит, Анютка малая, а Галюня как раз? И чем это Галя лучше Ани?
- А то ты не знаешь? Родители у нее путные, вот чем! А у этой и бабка была гулящая, и мать. Дочь тоже недалеко от них уйдет.
Сергей положил ложку на стол, постучал подушечками пальцев по столешнице, постучал…
- Спасибо, мама, сыт я на сегодня. Пожалуй, полью огород, да пойду. Мы с Анютой в кино собрались.
- Сергей! Я с кем разговариваю? Ты слышал, о чем я тебе говорила?
- Слышал, мама, слышал. Только я не на тете Зине собрался жениться, а на Анечке.
- Что ты собрался делать? Жениться? На Анютке? Совсем сбрендил! Отец тебе покажет, как жениться в семнадцать лет.
- Успокойся, мама, все будет, как положено. Схожу в Армию, выучусь на шофера и тогда женюсь.
- Шуточки все у тебя, доиграешься, смотри, как бы не получилось, ты в армию, а мне ребеночка твоего растить.
- Это у тебя, мать, шутки и все какие-то скверные.
Зинаида тоже никак не могла справиться с Аней. Не слушала и не слышала, и слышать не хотела. Кормила поросенка, поливала огород, загоняла домой Сашку, кормила, умывала, мыла ей ножки и уходила.
Зина вопила ей вслед на всю улицу
- Смотри, загуляешься до полуночи, домой не приходи, не пущу, на сеновале будешь ночевать.
Соседи смеялись, удивила Зина, поди девка уж все сеновалы в округе облазила. Есть ведь в кого. Вон какая выделалась, ягодка, яблочко наливное. Все девки у них в породе скороспелые.
На работе жаловалась Зина
- Бабоньки, нет никаких силов, не слушается девка, ой, нагуляет она мне, ой нагуляет!
В глаза ее жалели, сочувствовали, за глаза злорадствовали, вот оно, пришло! Узнаешь, каково твоей матери было. Еще не забыли, как она тебя по всей улице искала.
Косились люди на Аню, едва ли не пальцем в нее не тыкали, а ей хоть бы что! Хорошеет девушка с каждым днем, алым цветом щечки расцветают, улыбка с лица не сходит. Любовь у нее. Первая!
Бывает, всю ночь они вдвоем с Сереженькой проводят. То у костра вдвоем сидят, и все у них какие-то разговоры. То уйдут в дальние сады и там в сторожке заночуют, то приютит их стог пахучего сена. Им все равно, что про них говорят, не трогает Сережа Анютку. Будь ее воля, давно бы все произошло, но есть еще воля Сергея.
Так прошло лето. Галя не разговаривала с Анютой, плакала, украдкой от матери. Стыдно из-за парня так переживать. Но ее переживания, это пустяки по сравнению с горем Иришки. Сережа совсем забыл ее. Еще недавно невестой называл, на велике катал, а теперь и не замечает вовсе.
Разве она виновата, что маленькая. Она вырастет, когда ей будет восемнадцать, Сереже будет всего двадцать три. Он еще совсем не старый будет. Зачем ему эта Анька? Она же гулящая! Все об этом говорят.
Да, говорили. Дошли слухи и до Александры Дмитриевны. Нехорошо, девчонка молодая, еще при такой матери, не хотелось бы, чтобы жизнь себе испортила. А как вмешаться? Можно одним недобрым словом девочке крылья обломать. Все же, увидев, как она одна идет с поля с охапкой белых ромашек, Александра остановила машину.
- Вадим, подожди меня, надо с Анюткой поговорить.
- Ладно! Жду.
Александра вышла из автомобиля потопталась, разминая затекшие ноги
- Анна, здравствуй, торопишься?
- Не то, чтобы, очень
- Ну, как поживаешь, как работается? Не обижают бабы в бригаде?
- Нет, Александра Дмитриевна, никогда не обижают, хорошо работается
- Мать-то как? Не пьет?
- Да, нет пока, разве с получки выпьет немного, так ведь не она одна, все с получки выпивают.
- Хорошо, хорошо! Аня, говорят, у вас с Сережей любовь. Он парень хороший, но все-таки взрослый, в Армию через год. Они в этом возрасте бывают очень неразумные. Ты бы поберегла себя, девочка.
- Сережа не такой. Он любит меня и бережет.
- Верю! Только понимаешь, в чем дело, слава о тебе нехорошая пошла. Ты про себя знаешь, что чиста, Сережа знает. Но мы живем среди людей, им не закроешь рты. Не только тебе, твоим детям поминать будут о твоей, якобы бурной, молодости. Не надо на показ выставлять свою любовь. Я не имею права советовать тебе, но все же, прислушайся к моим словам.
- Я поняла Вас, Александра Дмитриевна, я поговорю с Сережей.
Без Александры Анюта знает, говорят плохое про них с Сережей, но она не способна думать, что там, когда-то будет. Она живет здесь и сейчас.
Александра взгромоздилась на сиденье и махнула рукой. Понятно, надо ехать вперед там видно будет. Вадим покосился на женщину. Отяжелела она в последнее время. Ноги, что у слонихи, потеет постоянно, поменьше ела бы что ли. Подустал он от своей начальницы. Чем старше Александра становится, тем ненасытнее. Зачем он с ней связался? Хоть бы корысть какую имел, а то ведь шесть лет жизни к коту под хвост.
Ему бы Маринка подошла в самый раз. Норовистая девка, но хороша! И ведь знает, что нравится ему, все щурит наглые глаза и усмехается. Не поймешь, о чем она там думает.
Александре и внедомек, что дочь с ее любовником в кошки-мышки собралась играть. То прикажет Маринку на пляж отвезти, то свозить на рынок. Эх, что-то должно случиться. Скоро лето закончится, аппетитной студенточке скоро уезжать. А как хотелось бы попробовать ее на вкус!
Александра, словно услышав его мысли, положила руку ему на колено
- О чем думаешь, Вадик? Анечку вспоминаешь? Приглянулась? Не мудрено, молода, свежа, не то что я.
- О чем, ты, Королева моя! Я на таких пигалиц и не смотрю, ты у меня такая смачная!
- Смачная, говоришь? А почему стал избегать поездок? А?
- Сашенька, миленькая, я целый день баранку кручу, устаю. Годы мои тоже идут.
- Намекаешь, что я старею?
- Что, ты? Мы ведь обо мне говорим. Не хотел тебя расстраивать, но сердце стало прихватывать, голова часто кружится.
- Так в чем же дело? Надо пройти обследование, подлечиться. Нельзя запускать болезнь.
- Надо будет, надо будет. Сейчас куда?
- Даже не знаю, домой, наверно. Георгий совсем расклеился, вторую неделю на больничном. Капризничает, как ребенок. С Маринкой чуть ли не каждый день скандалим. Все для нее делала, пахала на работе, дом в порядке содержала, еду им всегда свежую готовила, а дочь считает, что я никакая мать. Иногда кажется, что она меня ненавидит.
- Брось, просто ты их избаловала. Девке двадцать лет, сама взрослая, какие еще обиды могут быть на мать? С жиру она у тебя бесится.
- Двадцать лет, а все как дите. Горя она не видела. Посмотрю на девчонок совхозных, еще десяти лет нет, уже матерям помогают, себе на школьную форму зарабатывают. Никаких лагерей, никакого отдыха.
Хоть Анютку Зинаидину возьми. Наработалась целый день, а дома еще огород ждет. Ей всего пятнадцать, ей бы в куклы играть, а она уже взрослая. Поэтому и тянет ее к парням постарше, вернее к одному парню. Ох, чую я, не кончит добром эта девочка.
Слава Богу, Маринка у меня не падка на мужчин. Фигурой выделалась, а сама маленькая совсем. Представляешь, она все еще с мишкой спит!
- Смотря с каким Мишкой. Да, не смотри на меня так, пошутил я, пошутил! А вообще-то, что такого? Может и есть у нее кто, ты откуда знаешь?
- Знаю, нет у нее никого. Спрашивала, она только смеется, говорит, не для того она цветет, чтобы ее сорвали. Пусть любуются, но руками не трогают.
- Ну, это до поры до времени. Значит еще не нашелся садовник, который срежет этот цветок.
- Да, Вадим, это когда-нибудь случится. Я уже заранее переживаю, не повторила бы она моей ошибки. Пока гордится собой, пока любуется, время ее пройдет и выйдет замуж без любви. Тягостная такая жизнь, безрадостная. Злому врагу не пожелаю.
- Верно, Сашенька! Только не знаю, что тягостнее, жить с нелюбимым, семью и дочь иметь, или провести жизнь одному, получая объедки с барского стола.
Продолжение Глава 14