- Подонок, как ты мог? Она же совсем еще ребенок. Как ты посмел?
- Ну, ты же меня знаешь, не умею отказывать. Марина так сильно хотела, так тяготилась своей нетронутой невинностью, я не смог отказать. Кто знал, что она с первого раза забеременеет.
Теперь тебе решать, желаешь ли ты своей дочери счастья, или оставишь ее матерью-одиночкой из-за своей бабьей ревности.
Ох, как ужалил! В самое сердце острием ножа воткнул. В тягость стала ему Александра, корить посмел, не боится потерять ее.
- С барского стола, говоришь? Вадим, разве я не хотела это изменить? Разве не я готова была на развод с Георгием, чтобы сойтись с тобой. Ты сам сказал, что тебя все устраивает, так в чем же дело теперь?
- Тогда да, устраивало. Молод был, не думал о будущем. Александра, и ты ведь тоже не думаешь о том, что со мной будет дальше, с кем я встречу старость? В конце концов, кто мне подаст стакан воды на смертном одре? У тебя есть дочь, а у меня? Кто из близких есть у меня?
Правда, в последнее время я стал задумываться, кто я есть для тебя? Додумался, никто, просто инструмент, обслуживающий твою похоть, не требуя ничего взамен. У тебя на первом месте совхоз, на втором дочь, на третьем муж, а я, так, обслуга при барыне.
- Хорошо сказал, главное, все верно. Ты сам поставил себя в такое положение. Я наняла тебя, как водителя, большего от тебя мне не нужно было. Не ты ли добивался и добился моей благосклонности?
- Да, добивался, хотелось стать королем при королеве, а стал пажом.
- Каждый получает то, что заслуживает. Выходит, твое место то, на котором ты сейчас находишься. Обижаться не на кого, дорогой мой! Ты не раб, не крепостной крестьянин. Пришел в контору, написал заявление на увольнение и свободен.
- Ты так легко от меня отказываешься? Не думаешь, что я привязан к тебе, жизни без тебя уже не представляю.
- Это все слова, Вадим! Были у нас чувства, было подобие счастья, но только подобие, а теперь мы просто катимся вместе по инерции.
- Александра, дорогая моя, ты не права, я на самом деле не могу представить себя рядом с другой женщиной. Все эти годы я был верен тебе. Прости, просто накипело, вырвалось. Прости!
- Все! Надоело. Вези домой! Да, если что, я тебя не держу. Если тебя не устраивает твое положение, то, свободен! Только тогда ищи другое место работы и освобождай квартиру.
- Круто! Посмел высказать свое мнение, сразу и свободен. Куда я с этой свободой должен идти? Кому я нужен?
- Не знаю, Вадим. Думай сам, мне проблем без твоих забот хватает. Как ты сказал, совхоз, дочь, больной муж.
Александра вошла во двор и, минуя вход в дом, прошла на летнюю кухню. Скинув туфли с отекших ног, стянула платье и в одном нижнем белье села на топчан, вытянув ноги.
Горько, обидно, но слез нет. Устала. Устала от садов, от возвратных холодов, от борьбы со всякими плодожорками, от пьющих доярок, от бесконечной борьбы с начальством, с их бестолковыми распоряжениями, все! Выгорела. Одна была отдушина, Вадим. Казалось, любит, понимает, жалеет. Как сильно ошибалась!
Марина видела в окно, как подъехала мама, как вышла из машины и потащилась во двор. Долго ее нет, чего она там делает? В огород что ли вышла. Отец чего-то зовет. Лежал бы уж, молчал, надоел за целый день. Пошла проверить папочку
- Чего тебе? Вот твои лекарства, вот вода, чего еще надо? Не думаешь ли, что я около тебя должна дежурить, надеюсь, ты не умираешь.
-Какая ты злая, Мариночка! Я просто хотел спросить, не мама ли это приехала?
- Она, только прошла сразу в огород. Чего хотел?
- Так, поздороваться, узнать, как дела.
- Утром здоровался, наверно. Мать, должно быть кормила тебя.
- Да, но это было утром. Я тут лежу целый день один, скучаю я по ней.
- А ты не лежи, встань и займись чем-нибудь, а то ведь так-то можно и залежаться.
- Кто бы говорил, сама целыми днями валяешься. Небось, весь огород лебедой порос, пока я лежу, болею. Иди, посмотри, где там мать-то. Долго ее нету.
Девушка вышла в огород, нет там матери, заглянула в летнюю кухню
- Ба! Мать, ты чего тут сидишь, еще и полуголая?
- Жарко, иди, принеси мне халат, я тут еще побуду. Устала.
- Отец там по тебе сильно соскучился. Наверно есть хочет.
- Наверно, сейчас, отдохну немного и приготовлю что-нибудь.
- Я приготовила, мам! Там фарш был, суп с фрикадельками сварила.
- Хорошо, дочь! Я чего-то вся расклеилась, вся чего-то не могу.
- В совхозе что-то случилось или в личной жизни неполадки?
- О чем ты, Марина?
- Да, ладно, мам! Ты знаешь, о чем я. Еще со школы все про тебя знаю.
- Вот и хорошо, значит не надо ничего объяснять.
- Ты так спокойно ответила. Мам! Неужели ты ни разу не задумывалась, каково это знать, что твоя мать изменяет твоему отцу с собственным водителем? А если бы тебя предали, тебе изменили?
- Марина, я не буду перед тобой оправдываться и перед твоим отцом тоже. Он получил то, что заслужил. Это моя жизнь, я буду поступать так, как считаю нужным.
- Хорошо, мать! Я тоже буду поступать так, как считаю нужным. Посмотрим, как ты запоешь.
- Ты и так живешь так, как хочется тебе. Поступай, как знаешь, мне все равно, ты взрослая девушка, сама за свои поступки будешь отвечать.
Взяв в руки платье и туфли, Александра пошлепала домой. В голове тупая боль, в висках стучит. Надо давление померить, как бы не шарахнуло. Надев халат и тапки прямо на пыльные ноги, пошла в комнату мужа. Странно как-то храпит Георгий, спит, что-то страшное снится? Подошла. Ужас! Да он в агонии
- Марина, Маринка, вызывай Скорую помощь, отцу плохо.
- Сейчас, позвоню, когда ему хорошо-то было?
Скорая приехала, чтобы только констатировать, наступила смерть. Пришлось колоть уколы дочери покойного. Она билась в истерике, кидаясь на мать.
- Это ты виновата, из-за тебя он скончался! Ненавижу тебя, будь ты проклята! Не мать ты мне больше, а я тебе не дочь.
Александра равнодушно выслушивала вопли дочери. Она-то знает, не было в последнее время миру у Марины с отцом. Теперь, когда его не стало, ей невмоготу принять, что не верила в болезнь отца, не была доброй дочерью, в самые последние дни его жизни. Что остается? Только найти того, кого можно обвинить в смерти отца и возненавидеть, чтобы не чувствовать свою вину перед ним.
Сдала Александра. Всем казалось, она так переживает уход мужа. В какой-то мере люди правы, не стало Георгия, ушла молодость, наступило понятие, все мы смертны.
Подумалось Дмитриевне, она в этой жизни сделала все и даже больше, и хватит с нее. Не одно дерево посадила, а сады яблоневые. Не один дом построила для себя, любимой, а десятки, для людей. Помогала, как могла, боролась, дралась, выбивая блага для своих рабочих. Устала.
Урожай яблок в этот год обильный, картошка уродилась на диво, зерновые не подвели. Показатели по надою молока, по привесам КРС и поросят, одни из лучших в области. Дмитриевна на Доске почета, сидит в президиумах, речи говорит, делится опытом. Но нет в ней уже ни гордости за проделанную работу, ни за достижения, это такая ерунда.
Отдала бы Александра все это в обмен на жизнь самой обыкновенной женщины, девушки. Сменилась с этой же Анюткой. Счастливая, любимая, только бы не сглазили, люди такие завистливые.
Однако, завидовать там можно мало чему. Перестала Александра контролировать, рабочие потихоньку начали расслабляться. Зинаида, первая. Иной раз прямо с дойки приходила поддатая, начинала вязаться к Ане, в драку лезть.
Анна не поддавалась, сдачи давала, только так. В синяках Зина ходила. Ах, Любе радость, есть повод сыну в уши петь
- Сереж! Послушай, что люди говорят. Анька твоя на родную мать руку поднимает, матерными словами ее ругает. Еще пацанка, а такое творит, что с ней станет, когда подрастет. Опомнись, сынок, отвяжись от нее, пока не поздно.
Нехорошо, но что Анютке делать, терпеть побои? Жалеет ее Сергей, но осадок какой-то в душе есть. Неприятно знать, что в Ане есть что-то от ее матери, Зинаиды. Но с ним-то Анютка такая ласковая, такая милая.
Люба не перестает, зудит потихоньку и зудит
- Говорят, вся в синяках Зинка-то ходит. Учти сынок, какая натура есть, ее не изменишь, с годами характер у людей становится хуже. Помяни мое слово, Анька еще и пить начнет.
Слушал Серега мать, но стоило встретиться с Анютой, заглянуть в ее счастливые глаза, забывал все. Верит он, Аня не такая, как ее мать. Надо немного потерпеть, заберет он свою Анютку и все изменится. Не будет с ней рядом Зинаиды, не за чем Анюте ругаться и драться. Все у них будет хорошо, только подождать надо.
Зима настала холодная, с колючими ветрами, метелями. Рабочие совхоза частенько отсиживались по домам. Роптали, нет заработков, не беспокоится о них директор, сама, небось, жирует, им скоро нечем детей кормить будет.
Раньше бы Дмитриевна собрала собрание, да так отчехвостила, что никто бы вякнуть не смел. Сейчас она просто пошла в Райисполком и заявила, что увольняется. Пожаловалась на здоровье, принесла справку из Областной больницы. По ее диагнозу выходило, ей нужен покой, а то может начаться необратимое. Пообещали подобрать кандидатуру, а пока немного еще поработать.
Рабочие возрадовались, наконец-то наступит свобода, сколько лет эксплуатировала! Хватит! Александровна ходила на работу, машинально решала вопросы. Надо организовать Новогоднюю елку? Пожалуйста, идите в Профком. Машину надо, ребятишек на экскурсию свозить? Да, конечно, идите к Завгару.
И так со всеми, кто бы к ней ни обратился. Однако, разговор с Вадимом доконал ее, едва не доведя до инфаркта на самом деле. На Скорой увезли Александру прямо из кабинета. Такой вот серьезный разговор у них произошел.
- Вадим, не знаю, кто будет директором вместо меня, приведет ли он своего водителя, или тебя оставит, но думаю, тебе стоит подыскать место. Куда бы ты хотел устроиться, я могу порекомендовать.
- Устроиться на работу я и без тебя смогу, хотелось бы, чтобы ты взяла меня в свою семью
- Тебя? Хочешь, чтобы мы поженились? Но между нами все кончено. Я вообще не собираюсь ни с кем связываться, тем более с тобой. Зачем мне такая обуза?
- Кто сказал, что я мечтаю жениться на тебе? Маринка ждет от меня ребенка. Нет, я не настаиваю, если ты против, пусть рожает и воспитывает одна. В совхозе полно молоденьких девочек, я один не останусь. Это когда ты была директором, со мной не связывались. Весь совхоз знает о нас с тобой. Кто решился бы со мной любовь крутить?
- Стоп! Повтори основное! Моя дочь ждет от тебя ребенка? Врешь! Ты назло мне нагло врешь. Досадить хочешь? Мне и так тошно, хочешь добить?
- Зачем мне врать, спроси у Марины сама. Вон, телефон, позвони и спроси. Заодно скажи, что ты против нашего с ней брака. Марина и так тебя ненавидит, посмотрим, что будет, если ты ей об этом скажешь.
- Подонок, как ты мог? Она же еще совсем ребенок. Как ты посмел?
- Ну, ты же меня знаешь, она так сильно хотела, так тяготилась своей нетронутой невинностью, я не смог отказать. Кто знал, что она с первого раза забеременеет.
Теперь тебе решать, желаешь ли ты своей дочери счастья, или оставишь ее матерью-одиночкой из-за своей бабьей ревности.
- Пошел вон! Уходи! Ненавижу! Видеть тебя не могу!
- Ладно, я пошел, а ты думай, Александра Дмитриевна! Думай!
Выходя из кабинета, Вадим едва не ударил Катерину, как обычно навострившую уши, стоя возле дверей.
- Все слышала? Звони в Скорую помощь, чего случилось, не пойму, худо стало директорше.
Дня не прошло, старый и малый в совхозе знал, с Александрой приступ случился, в больнице лежит. Сердце едва не остановилось. Остановится тут, ее Вадим ребеночка ее же дочери заделал.
Продолжение Глава 15