Тот день, когда в поместье под Ярославлем, где с няньками да сенными девками приданное к будущей свадьбе готовила, никак забыть не может. Да и как такое из памяти вычеркнешь! Батюшка родимый, словно безумный примчался, попутным ветром в спину подгоняемый и приказал срочно в Москву возвращаться. Поведение родителя очень удивило. Особенно тот факт, что в ответ на все обращения головой вертел да мычал бессвязно.
Мария испугалась — не удар ли с ним в дороге случился? Но потом успокоилась — будь подобное, не носился бы по двору, как очумелый. Значит, важное произошло, раз ее срочно в столицу забирают. Не привыкшая родителям перечить, молча села в возок и поскакала в столицу, лишь изредка останавливаясь.
Попыталась узнать, что случилось, с чего вдруг такая вдруг спешка, да только окружающие молчали и таинственно улыбались. Лишь старая нянька, в последний момент вслед за ней в возок прыгнувшая, прошептала на ушко загадочно:
— Когда царицей станешь, меня не забудь!
— Ты чего это мелешь, — фыркнула девушка. — С чего это я вдруг царицей быть должна? Пошла вон, старая!
И рукой отмахнулась, как от мухи надоедливой. Однако потом призадумалась, уж больно торжествующе старуха улыбалась. Притихла, на батюшку, что впереди скакал, изредка из окошка поглядывала. Уж очень хотелось все выведать, да только спрашивать нельзя. По домостроевским правилам, которые Марьюшка обязана была придерживаться, дочери не должны были отцу вопросы задавать. Следовало ждать, когда сам все скажет. Ох, как же ей хотелось узнать, с чего вдруг такая спешка! Лишь на последнем перегоне, уже когда на горизонте золотые маковки показались, кое-что удалось проведать — причиной ее срочной поездки стали высокие гости, которые в терем с дядькой Афанасием приезжали. Девушка попыталась спросить:
— Кто такие?
В ответ услышала шипящее:
— Молчи, дурища, и молись за здоровье дядьки своего!
В семье ни для кого не являлось секретом, только благодаря ему Нагие своим благосостоянием многим обязаны. Именно с его подачи срочно Чернигов покинули, да в Москву переехали. И все потом, что государь вдруг ни с того ни сего пожаловал батюшке подмосковную вотчину. Как подобную милость получить удалось, Мария не ведала. В доме гутарили, что боярин Одоевский-Телепнев помог, вроде, как какие-то свои планы на будущее имел. Опять же дядюшка постарался, все пороги оббил, желая показать, что род его верно государю служит. Вот глупый! Разве на словах это доказывать следует? Поступками своими надо показывать, а не языком!.
Лично ей в Чернигове очень жить нравилось. А уж деревеньку свою под Ярославлем и вовсе обожала. Все там родным и близким было. Люди к ней приветливо относились, с уважением, не взирая на возраст кланялись. В Москве все чужим казалось. На нее никто особого внимания не обращал. В церкви и вовсе могли в бок больно локтем толкнуть. Зато родителя прельщала близость царя. Батюшка с братьями да дядька Афанасий частенько улыбались — как же им повезло по жизни! Вымолили у Боженьки милость великую! При этом забывали сказать, что в страхе постоянном пребывали. Ведь эта близость прежде всего означала: в любой момент подчиняться любому царскому приказу!
Порой, когда стрельцы отрядами куда-то двигались, вздрагивали — никак опять воевать собираются! За оружие хватали, спешили в строй встать, чем насмешки вызывали. Потом поняли — государь свои вечные игры ведет, людей запутывает. Как в том случае, когда вместо себя на трон татарского хана Симеона Бекбулатовича венчал...
Вспомнив об этих постоянных сборах, Марьюшка призадумалась: быть может отец на войну идет? Однако сразу отказалась от этой мысли. С чего вдруг? Насколько знает, сейчас ни с кем царь воевать не собирается. Опять же, никто среди баб о войне не говорил. А уж они, как известно, все в первую очередь ведают! Окончательно убедилась, когда городская околица показалась. Посмотрела, как народ спокойно на своих огородах копается и успокоилась. Если бы о войне речь шла, все бы суетились, шумели... Уселась поудобнее и приготовилась ждать, что дальше будет. Тем более, не долго осталось. Вот-вот родной терем появится.
Едва домой прибыли, мать велела дочери срочно в баньку идти. Могла бы и не говорить. С дороги самое первое дело! Удивилась, когда в горнице увидела наряды дорогие, непривычные в обычной жизни.
До сего дня никогда Марьюшка столь богато не одевалась. Все лучшее, что в сундуках имелось да от тетушки Евдокии осталось, извлекли и примерить заставили. Когда отражение свое в зеркале увидела, залюбовалась. Заморской королевишной себя почувствовала, а не дочерью небогатого боярина.
Нижняя сорочка изготовлена из тонкого белого батиста, по вороту и по рукавам ручным жемчугом обшита. Верхняя сшита из легкой шелковой ткани голубого цвета, а по всем швам опять же жемчуга матово поблескивали. Особенно богато смотрелись рукава на плечах и запястье. Дополняла наряд телогрея из синей тафты, окаймленная золотым кружевом. Все это прекрасно оттеняло ее глаза голубые! На голову золотой венец водрузили. Червонными и лазоревыми яхонтами украшенный, на рясах жемчужные колодочки и кольца серебряные позолотой покрытые, а на них такие же кольца с лалами кровавыми имелись.
Красоту эту всю дополнял серебряный косник с жемчугами и кисть золотая с шелком. А какие красивые на ногах башмачки были. До сих пор сердце кровью обливается только от одной мысли, что потом их неведомо кто носил и радовался нечаянной обнове. Лицо прозрачной фатой покрыли . Именно эта фата пуще всего ее заинтриговала. Но времени на думы не имелось.
Родительница велела идти и Великого князя Московского да государя Российского встречать с улыбкой приветливой на устах. Боярышня с испугу даже не поняла сразу, кого привечать требуется. Глаза потупила, а сама нет-нет да из-под густых ресниц постреливала. Интересно стало, кто перед ней стоит. А как поняла, еще сильнее затрепетала. Увидела с какой страстью гость на нее глядит, испугалась да так, что дар речи потеряла. Кстати, хоть и смущалась, но сумела обратить внимание на рост его. Никак не ожидала, что таким высоким окажется.
Царь Иван Васильевич отпил немного наливочки вишневой, чем удивил несказанно. Все ближние знали, уж очень отравы боится и прежде, чем самому отведать, специальному человеку велит пробу снять. А тут сам отхлебнул, следовательно, доверяет! Затем лукаво в лицо Марьюшки посмотрел. Взгляд у него вопреки телу немощному молодым и цепким казался. Померещилось, что раздевает ее взором своим похотливым. Потом подошел вплотную, приподнял фату, взял за подбородок сухим пальцем, и посмотрел в очи да так внимательно и жадно, словно съесть желал.
И тут ей окончательно ясно стало, зачем прибыл в дом родительский. Хотела объяснить, что никоим образом ему принадлежать не может. Собралась сказать, что не дело это так на чужую невесту смотреть, да от страха голос пропал совсем. Только губами беспомощно шевелила и ни одного звука издать не могла. А потом и вовсе в обморок упала.
Дядюшка поспешно объявил:
— От радости девка сомлела!
Царь хмыкнул довольно и слова не сказал, когда слуги уносили ее на женскую половину. Там она очнулась, посмотрела на образа, в надежде, что Матушка-Заступница на помощь придет. Но суровый лик Богоматери будто отвернулся от нее. Поняла, ждать защиты не от кого и так страшно так стало, что никак совладать с собой не могла. Забилась вся в истерике. Не нужен ей царский терем! Лучше в одной рубахе ходить станет, но с любимым жить! Да кто ее слушать стал!
Родичи не скрывали радости. Только, что до небес не прыгали! Еще бы! Господь Бог услышал их молитвы — они вновь в фаворе! Кто-то враз вспомнил историю, что в день ее рождения голубь над теремом взлетел. Бабка-повитуха расценила сей знак положительно и объявила во всеуслышание — принесет дитя богатство и радость в дом Нагих. О том, что потом голубя этого на заднем дворе черный ворон забил, старались не говорить.
— И-и-и, сколько лет ждать пришлось, — доносился откуда-то сквозь туман вкрадчивый дядюшкин голос, — уж и не чаяли радости такой!
Именно тогда Марьюшка с удивлением впервые узнала, что Федец, так в семье отца кликали, присутствовал в чине свадьбы нынешнего царя и его первой жены Анастасии. Сейчас этот факт как знамение Божие упоминался. Вроде как уже тогда стало ясно — в будущем кто-нибудь из семьи обязательно породнится с царским родом. И этим кто-то его племянница стала! О том, что брак тетки Евдокии с князем Владимиром Старицким семье ранее вред принес, почему-то умалчивали. Никто просто категорически замечать не желал, что высокое родство всегда опасным бывает...
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 40
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке