Тук-тук-тук стучали ритмично колеса. Скрылся вокзал, потом исчезли дома. Поезд летел меж снежных просторов . Только темные березовые рощи, а потом снова белое безмолвие заснеженных полей.
Дуня все стояла у закрытых дверей. Она вздрогнула, словно очнулась. Чего тут стоит. Как там Павлик? Зашла в вагон. Людмила уже развернула внука , да и сами с Алешей они сняли верхнюю одежду.
- Ты что это, где пропала. Я уж хотела тебя искать идти.
- Не знаю, стою и стою, как дурочка. Обо всем забыла.
- Давай раздевайся, жарко тут.
Дуня только сейчас огляделась вокруг. Странно, что вагон был почти полупустой. Народ не толпился, Хоть Дуне и не приходилось ездить в поезде, но по тому, что творилось у кассы с билетами, она считала, что и в поезде будет такая же толчея. Спросила у Людмилы, почему так.
- Это только здесь так. Сходи ка в соседние, увидишь, как люди теснятся. Сидеть негде даже.
Дуня удивилась. Почему им так повезло. Людмила засмеялась.
- Так это все из-за Василия. Благодаря его должности и мне кое какие привилегии выпадают. Вот билеты в такой вагон, например.
За окнами стемнело. Сплошная чернота. Только изредка мелькали желтые огоньки на полустанках, да иногда пробегала ленточка тусклых огней маленьких пристанционных поселков.
Проходящая мимо проводница остановилась, посмотрела на спящих детей. Сказала, что если потребуется, то у нее можно налить кипятка. Тут даже Людмила удивилась. Вспомнила, как уезжали они с детьми от войны, как поезд часто загоняли в тупики, чтоб пропустить военные составы, как бегали за этим самым кипятком на станцию.
Женщины поужинали и тоже улеглись спать. Верхние полки оставались свободными. Людмиле можно было забраться туда, но она побоялась оставить Алешу одного. Поезд качает сильно, вдруг он упадет. Лучше уж они вдвоем примостятся. Тем более может кто еще и подсядет ночью.
Уставшие за день, они быстро уснули. Среди ночи Дуня проснулась. Поезд стоял. На улице было слышно, как громко переговариваются обходчики и стучат по колесам. Женщина приподнялась, а потом и села, выглянула в окно. Точно так же, как и у них на станции, бежали люди с мешками и чемоданами, с детьми, замотанными в шали. Дуня видела и здание вокзала, но как называется станция прочитать не могла.
По ногам потянуло холодом. Видно открыли двери в тамбуре. Послышались приглушенные голоса. Кто то еще садился в этот вагон. Поезд качнулся, дернулся и здание вокзала проплыло мимо. Потом проводница подвела к отсеку, где находились женщины двоих мужчин. Она знала, что тут маленькие дети спят, поэтому старалась говорить потише, но это у нее не получалось. Надо было перекричать стук колес.
- Вот ваши места, верхние. - показала она на верхние полки и ушла.
В это время проснулся Павлик, заплакал. Дуня знала, что тот не успокоится, пока она его не покормит. Но мужчины еще топтались в проходе. Ей было неудобно, но и ждать, когда те улягутся, она не могла.
Один из мужчин обратился к ней.
- Пожалуйста извините. Наверное это мы ребенка разбудили.
- Нет, он всегда ночью просыпается, есть просит. Мне его надо покормить.
- Не обращайте на нас внимания, делайте то, что вам нужно.
Дуня повернулась к окну, прикрылась одеялом, достала грудь. Павлик зачмокал и успокоился. Насытившись он откинулся и засопел. Уснул. Дуня уложила его поудобнее и тоже легла. Она подумала про себя, что вот совсем рядом лежат два незнакомых мужика, а она хоть бы что, тоже легла и спать будет. А Людмила, так та даже и не проснулась. Даже на плач внука. Видимо умаялась сильно вчера за день. Дорога, она видимо такая.
Дуня проснулась, когда за окнами уже было светло. Вот это она поспала. В деревне никогда так не бывало, всегда затемно вставала. И Павлик тоже спит. Видно поезд его, как в зыбке укачивает. Людмила уже не спала. Она о чем то тихо разговаривала с мужчинами.
И опять ей, как и ночью, стало неудобно. Людмила увидела, что сноха проснулась, поняла, что она смущается незнакомых людей, пришла ей на помощь. Подсела на ее полку, Сказала, что посидит, пока та умыться сходит. Дуня порадовалась, что вчера Людмила рассказала ей, про туалет, как им пользоваться. А то ведь она ничего не знала.
Когда Дуня вернулась, у них в отсеке вкусно пахло мясом. На столе стояла открытая банка американской тушенки, а Людмила деловито выкладывала на стол вареную картошку в мундире и яйца.
Мужчины познакомились с Дуней. От волнения она тут же забыла, кого как зовут. В голове только осталось, что едут они в Москву в командировку.
- Видно начальники какие то, - пронеслось в голове молодой женщины.
Тушенку такую она один раз только и пробовала. Евгений Александрович на свадьбу приносил банку. Целый килограмм в ней. Завтракали все вместе, за одним столом. Старший мужчина, Дуня решила, что он среди двоих главнее, старательно угощал, говорил, чтоб налегали на мясо. Кормящей матери оно особенно полезно. А потом все удивлялся, что такая молодая, сама еще ребенок почти, а уже мамочка.
Людмила говорила почти без остановки. Конечно в первую очередь она похвасталась своим мужем, который занимает высокую должность при штабе. Потом начала нахваливать Диму, что он тоже пошел по стопам отца и в свои восемнадцать лет уже офицер Красной Армии. Потом погоревала, что Дуняше не пришлось выучиться, война помешала. Но вот они едут в город, где раскроются перед ней новые возможности. И опять же хвалила себя, что смогла вырвать Дуню из деревни. Даже маленьким Павликом смогла похвалиться так, что вроде бы только от нее зависело его появление на свет.
Дуня молча слушала словесный поток своей свекрови. И чем больше та говорила, тем грустнее ей становилось. Вот, встретила людей своего уровня и наговориться не может. Она впервые подумала, что хорошо, что Митька в другой город направлен, не туда, где его бабушка живет. И она, Дуня уедет к нему. Не будет глаза мозолить.
А ведь в деревне Людмила была совсем другой. С Натальей на равных общалась. Хорошо, что Павлик в это время проснулся. Дуня занялась им, грустные мысли ушли в сторону. А потом, спустя какое то время она подумала, что, пожалуй, зря она взъелась на Людмилу. И ничего она не бахвалится. Просто гордится своими родными. Так и она, Дуня, так же будет гордиться своим Митькой. А уж что Павлик ее самый лучший, так это же всему миру должно быть известно.
За сутки Дуня привыкла к дороге, к разговорам, к тесноте этого временного пристанища. И разговоры с попутчиками ей казались интересными. И сама она уже включалась в эти разговоры.
В Москву поезд прибывал ранним утром, можно даже сказать, что ночью. Дуня беспокоилась, как бы им не проспать. Людмила успокоила. Проводница всех разбудит во время. Поэтому и спать можно спокойно, не вскакивать через пять минут.
Все равно Дуня проснулась раньше, чем их разбудили. Не могла спать и все тут. Волновалась сильно. Беспокоило, как она потащится с двумя мешками да с Павликом на руках. Ведь и Людмила ей помочь не сможет. У нее тоже ноша большая. Все чаще мигали огни за окном. Поезд подъезжал к столице. Волнение Дуни нарастало.
Проснулись все обитатели вагона. Людмила будила Алешу, который никак не хотел просыпаться. Все вещи уже были собраны. Женщины переговаривались, как будут выходить, Людмила упомянула носильщика. Но попутчики в два голоса их успокоили. Сказали, что помогут вещи до вокзала донести. Они то только с маленькими дорожными чемоданчиками едут. Обе женщины с облегчением вздохнули. Помощь двух мужчин будет для них как нельзя кстати.
Когда поезд остановился, Дуня неожиданно для себя подумала, что ей не хочется выходить из вагона. Так бы и дальше ехала. Она улыбнулась своим мыслям, взяла Павлика на руки и пошла вслед за Людмилой.
Не смотря на ночное время, народищу на платформе было множество. Дуня испугалась, как бы не потеряться в этой толчее. А еще боялась, как бы своих попутчиков не потерять. Ведь все их вещи у них в руках. Людмила, наверное, подумала об этом же. Крикнула Дуне, чтоб та не отставала, покрепче ухватила Алешку за руку и бросилась догонять своих помощников.
Но те и и не думали куда то убегать. Возле входа в вокзал, они остановились, подождали запыхавшихся женщин. Они даже позаботились, чтоб найти им местечко, где можно было бы разместиться поудобнее. Женщинам здесь предстояла пересадка на другой поезд. Хорошо хоть никуда ехать не надо было по городу.
Попутчики тепло попрощались. Вероятнее всего они больше никогда не встретятся, но было приятно, что познакомились в дороге с хорошими людьми. Мужчины пошли на улицу. Там уже звенели первые трамваи. Им предстояло ехать в гостиницу, а женщинам предстояло ехать дальше. Путь еще не окончен.
Объявили о посадке на очередной поезд. Пассажиры поднялись со своих мест, пошли к выходу. Женщины заняли два рядом стоящих диванчика, которые освободились. Придвинули к ним все свои мешки. Уложили детей, да и сами уселись.
- Смотри Дуня, это тебе не деревня. Жуликов здесь полно. Так что глядеть надо в оба. Зевать нельзя. Сейчас раздышимся. Я пойду насчет билетов узнавать, расписание посмотрю. А ты тут останешься. Вещи да детей караулить будешь. Головой то больно не верти. А если увидишь вдруг, что кого то обворовывают, то сиди да помалкивай. А то и самой не поздоровится.
Дуне стало страшно. Да как же это жить то тут. Вот уж и вправду, не деревня. Людмила ушла. А Дуня сидела и глаз прикрыть боялась. Вдруг задремлет. Она представляла, как встретится со своим Митькой. Жалко, что это не так еще скоро произойдет. Сперва с ним спишутся, потом он ей вызов пришлет, напишет куда ехать. А все это время придется им жить с Людмилиной матерью да отцом. И неизвестно еще, как они уживутся. От всех этих дум голова молодой женщины кругом пошла. Но пока ей хотелось скорее бы добраться до места. После слов свекрови про жуликов, Дуне уже нисколько не хотелось оставаться в Москве.