Следует признать, что латышскому языку в русских школах обучали в то время достаточно бестолково. Учителей вечно не хватало, а те, что приходили, обычно надолго не задерживались. Это при том, что редкий преподаватель жил так вольготно и припеваючи, как учитель латышского языка. Насколько помню, они всегда ощущали себя людьми особой ценностной значимости, позволяли себе многое, чего не осмелился бы сделать любой другой предметник, например,
пить кофе прямо во время урока. Но вот поди ж ты, хороших, способных преподавателей латышского языка вечно не хватало. Говорили, что латышам сложно работать с русскими детьми, поскольку им мешает «разница в менталитете»…
Я учился в старших классах, когда у нас в школе, после долгого перерыва, наконец появилась новая учительница латышского языка — Илона Яновна. Молодая, интересная блондинка в стильных очках, с надменно–дерзким взглядом. Она была весьма остра на язык, и «разница менталитетов» никак не мешала ей ставить на место зарвавшихся нахалов. Даже годы спустя мы всё вспоминали случай, как мой приятель Андрюшка Манжурцев, охальник и насмешливый ловелас, сладко жмурясь, донимал её глупыми вопросами: «Илонаянна! А как, скажите, по–латышски будет бутылка? А как пьяница? А как…» Наконец, Илона Яновна, которую он откровенно уже достал, не выдержала, ожгла его глазами и презрительно процедила с непередаваемой интонацией: «Ну чего ты ко мне пристал? Может тебе ещё сказать, как по–латышски „голая женщина“?!»
От громогласного хохота всего класса, казалось, треснули стёкла в окне… Красный, как варёный рак, Андрюшка притих и больше уже не донимал своим остроумием нашу языкатую учительницу латышского. Впрочем, не донимала нас своим предметом и она. В основном Илона Яновна, имевшая, очевидно, самый широкий круг знакомых в творческой среде, по–русски рассказывала нам на уроках различные увлекательные истории, совершенно не относившиеся, правда, к теме занятия, но зато помогавшие приятно скоротать время до звонка. Так мы и учились латышскому языку — весело и непринуждённо. С нулевым результатом.
Что ещё хотелось бы мне сказать, вспоминая о своей любимой 17–й средней школе, с которой я временно расстаюсь в 1982 году? Наверное, доброе слово о ребятах родного 10 а класса… Спасибо нашему классному руководителю, Марье Ивановне Даниленко, преподававшей нам русский язык и литературу. Спасибо всем моим бывшим одноклассникам, родным и любимым.
Иногда пытаюсь сравнивать современное образование и систему просвещения советского времени. Именно так:
«МИНИСТЕРСТВО ПРОСВЕЩЕНИЯ», а не «образования» назывался один из важнейших государственных элементов почившего в бозе СССР… В советском методическом пособии по истории (1980 г.) о главной задаче, стоявшей в то время перед школьным просвещением, сказано было так:
«Ничто так не возвышает личность, как активная жизненная позиция, сознательное отношение к общественному долгу, когда единство слова и дела становится повседневной нормой поведения. Выработать такую позицию — задача нравственного воспитания».
Прошли годы… Цели и задачи радикально изменились. По этому поводу бывший российский министр образования А.Фурсенко нравоучительно изрёк: «Наша задача заключается в том, чтобы вырастить квалифицированного
потребителя». Как принято теперь говорить — «почувствуйте разницу». Раньше целью школьного просвещения объявлялось воспитание нравственной личности с активной жизненной позицией, воспитание Человека–творца.
Теперь же — грамотного потребителя. То есть, грубо говоря, умеющее читать, малоразвитое быдло, живущее исключительно и только ради ПОТРЕБЛЕНИЯ… Неплохо, да?
И можно сколько угодно язвить по поводу того, насколько успешно советская система просвещения справлялась с декларируемыми ею задачами. По крайней мере, эти высокие задачи осознавались, к ним стремились. Теперь же перед нами ставится задача простая, как коровье мычание: покупать и жрать, жрать и покупать. Ну да… Ещё осознавать себя «истинно свободным человеком»! Свободным даже от необходимости развивать собственный интеллект…
При всех своих недостатках, советское общество в целом не имело социальных перегородок. В начале 80–х гг. в нашей обычной Рижской средней школе № 17 в моём 10 а классе учились ребята из самых разных социальных слоёв. За одними партами сидели дети простых рабочих и высоких начальников. Лично я, лишь окончив школу, узнал, что моя одноклассница, скромнейшая и милая Оленька — дочь министра строительства ЛССР Н.И.Кафтайлова.
Мы все вращались в одних компаниях, и я не помню случая, чтобы зажиточность или социальное положение родителей как–то влияли на статус во внутриклассных отношениях. Всё определялось умом, знаниями, личностными
качествами человека, но никак не доходами и положением его «крутого» папаши. Я не собираюсь бездумно идеализировать то время, ведь и тогда хватало несправедливости, лицемерия, взяточничества. Немалое число деток влиятельных родителей мостило себе комфортную дорогу по жизни, используя связи и деньги папаш–мамаш. Но в сравнении с нынешними «благословенными» временами, в начале 80–х гг. у нас ещё существовало, пускай во многом неидеальное и незавершённое, но всё же общество практически РАВНЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ. После разрушения «ужасного
советского тоталитаризма» под крики о «свободе и демократии» мы теперь построили pасколотое классовое общество со множеством социальных преград. Теперь за одной партой дети работяг и министров как правило не сидят…
Продолжение следует