Тренер Филипп Тарасов, заведующий парным катанием в школе Этери Тутберидзе - на связи с "Лапидарностью". Обсудили путь к тренерству в Екатеринбурге, сравнили зарплаты тренеров и таксистов (итог вас удивит) и дали аналитику на мировое парное катание.
- Кем вы были до тренерства?
- Как и все – спортсменом, немного с генами фигуристов. Мои родители – были в сборной СССР, МСМК, четырехкратные чемпионы РСФСР в парном катании, на Универсиаде вторыми были, насколько я помню, призеры многих международных соревнований. После завершения карьеры они поехали по шоу. Как-то родители забрали меня на пару месяцев с собой в шоу, там я сказал им что в дальнейшем буду занимать фигурным катанием. Ну и однажды они вернулись с шоу, и я их попросил научить меня – в родном Екатеринбурге. Мне тогда было около 9 лет, и я очень хорошо запомнил тот день.
Мама меня подкатывала все детство, перед первым уроком в школе часов в 6:30-7:00 утра были занятия. Потом в Екатеринбург вернулась Марина Владиславовна Войцеховская. Насколько я помню, по какой-то причине у нее тогда не было льда, и она стала работать на одном льду с моими родителями. А потом к Марине Владиславовне и я перешел. Запрыгал у нее все тройные, каскады с ними, но затем случилась травма – абсцесс на подъеме правой стопы. Из-за нее полгода не катался, долго восстанавливался, что только не придумывал, чтобы быстрее выйти на лед. Но в конечно итоге понял, что в одиночном уже слишком сильно отстал.
Решил попробовать в парах, и как-то потихоньку пошло. В принципе, я с 15-16 лет уже делал с мамой поддержки делал – чисто так, по фану. А в 17, когда школу окончил, перешел уже в пары. И поступил в Санкт-Петербурге в университет имени П.Ф.Лесгафта. В Питере пробовался в группу Тамары Николаевны Москвиной, но не получилось. В итоге остановились на группе Великовых, я прокатался у них год – как раз первый курс Лесгафта отучился, и тут в Екатеринбурге нашлась партнерша. И я поехал обратно.
В итоге в Екатеринбурге, к сожалению, не сложилось, а кататься хотелось. Так я оказался в Москве у Нины Михайловны Мозер. Начал затем кататься за Азербайджан с новой партнершей. Мы выступили на двух этапах юниорского Гран-при и даже выиграли «Золотой конек Загреба» по мастерам. Там, правда, не было никого из сильных пар, так что я очень скептично к этой победе отношусь.
В том сезоне мы набрали технический минимум для участия на юниорском чемпионате мира, отобрались туда, но не поехали - так случилось, что именно в этот момент я окончательно перестал понимать, для чего я этим всем занимаюсь. Какая цель? Выступить на Олимпиаде, чемпионате мира? Чтобы что? просто там появиться? Я же понимал, что с нашим уровнем мы будем в конце таблицы.
- Для вас сам факт участия в самых престижных турнирах – недостаточная мотивация? Обычно люди ради этого гражданство и меняют.
- Конечно. Если что-то делать, нужно стараться добиваться максимума – скажем, за пятерку бороться на Олимпиаде и чемпионате мира. Это уже интересно.
Хотелось, конечно, результата. Сейчас же вот люди многие переходят за другую страну и пока нет российских спортсменов – берут медали. Говорю про парное. Вот это интересно, но в нашем случае это было невозможно, поэтому я решил, что все, отбегался. Уехал домой. Почти сразу решил, что буду тренировать пары.
Первый опыт был с парой, которая выступала за Латвию, с ними мы съездили на этапы юниорского Гран при и на юниорский чемпионат мира. И где то с 2015 пошли результаты в России: пара, которая у меня каталась - Елизавета Жук/Егор Бритков, поехали на Россию старшего возраста, отобралась в резерв юниорской сборной первой парой из Екатеринбурга, потом на чемпионате и первенстве неплохие результаты показали, другие пары тоже подтягивались. Мы потихоньку росли.
- Помню, Елена Арнольдовна Левковец рассказывала мне, что в Екатеринбурге огромная беда с мальчиками в фигурке – дескать, всех хоккейный «Автомобилист» забирает.
- Есть такое, конечно. Бывает, что сами тренеры по фигурному катанию своих детей в хоккей отдают.
- Сами не думали в хоккей пойти? По комплекции, вроде, подходите.
- Мне, наоборот, хотелось опровергнуть стереотипы. Сейчас-то отношение к фигурному катанию полегче, как мне кажется, а раньше это же четко был вид спорта для девочек. Это вызов был какой-то для меня – доказать, что обычные парни могут заниматься фигурным катанием и выглядеть при этом по-мужски.
- Тренером в Екатеринбурге работать выгодно?
- Если мы говорим про финансовую составляющую, то у меня официальная зарплата была небольшая. Приходилось где-то подрабатывать.
- Давайте так спрошу – на зарплату тренером в Екатеринбурге можно квартиру снять? Скажем, в Московской области, хотя бы однушку.
- Нет, конечно.
- Тогда у таксистов, вроде, в разы больше выходит. Ради чего оно тогда?
- Идея, желание. Личная нереализованность в спорте двигала. Хотелось, чтобы мои ученики добивались результата.
- Эта нереализованность в итоге заставила перебраться в Москву?
- В том числе. Просто в Екатеринбурге нет условий. Сложность с кадрами для парного катания. Да и далеко не все тренеры готовы отдать своего одиночника в пары. Это же отражается на зарплате в том числе.
В итоге с 2017 года я переехал в Москву и начал работать у Нины Мозер. Сначала сезон был один, потом вместе с Ариной Ушаковой и Владиславом Жовнирским. Ну а весной прошлого года мы с Дмитрием Зобниным приняли решение перейти к Этери Георгиевне, приехали к Нине Михайловне, поговорили. Такая сложилась ситуация.
- Какая?
- Ощущалось, что как-то ухудшается общая ситуация, становилось не комфортно. Хотелось встряски, нужно было обновиться что ли. В итоге после перехода Этери Георгиевна сразу активизировала все ресурсы, мы довольно быстро решили кадровый вопрос – у нас в момент появились 4 молодые пары - это Медведева/Астахов, Ковязина/Мохов, Шешелева/Карнаухов и Шеляпина/Богданов. Потом ещё и переехали на новый, нереально крутой каток, с двумя площадками, все заиграло новыми красками, открылись новые возможности – в том числе большая команда Тутберидзе.
А как идея перехода к Этери Георгиевне вообще возникла? Кто сделал первый шаг?
- Получилось так, что Этери Георгиевна давно хотела создать парную группу. Сперва она пригласила Павла Слюсаренко, но он не смог перебраться из Перми и порекомендовал меня. В итоге мы с Этери Георгиевной созвонились, я приехал, мы пообщались. Все довольно легко случилось.
- Вас не удивило желание Этери Георгиевны зайти в пары?
- Нет. У Этери Георгиевны сильнейшая группа, почему она не должна разрастаться? Я всецело поддерживаю это и хочу максимальное количество усилий для этого приложить.
- Она активно вовлечена в работу с парами?
- Да. Иногда прям индивидуально с ребятами работает, подсказывает – с прыжками, с выбросами, с поддержками. В постановках тоже – у Этери Георгиевны исключительный вкус и она видит тончайшие детали. Новых ребят в группе она сама отсматривает. Без ее ведома решения не принимаются.
- Вы сказали, что сейчас девочки в вашей группе – от Этери Георгиевны. Помню, когда в «Хрустальном» создавалось парное отделение, была теория, что Этери Георгиевна, мол, сейчас в пары погонит всех, кто хоть немного подсдал в одиночном.
- На самом деле не совсем так. Взять ту же Зою Ковязину – она цепляла 3 аксель и 4 тулуп. Разве это плохо в одиночном? Но чего-то не хватало. Поэтому переходить не заставляют – скорее объясняют. И если есть хороший мальчик и большие перспективы, то почему бы не попробовать?
- Вы сами упомянули Варю Медведеву, так что давайте поговорим о том страшном падении с поддержки на этапе Гран-при в Самаре.
- У меня тогда шок был. Павел (ее партнер – прим.ред.) никогда не ронял ее с поддержки. Он тоже был шокирован. Мы, как тренеры, заранее знаем при каких обстоятельствах можно совершить ошибку и допустить падение и изначально стараемся учить поддержки так, чтобы исключить момент срыва или падения. А тут он просто растерялся. Дурацкая ошибка была. Они молодцы еще, что после такого падения пропустили выброс. А то мало ли что там могло случиться.
Уже все равно было, какие там баллы, какое место – главное, что со здоровьем все хорошо. Варя у нас боевая, она герой просто. После проката медсестра на катке ей помогла, мы собрали вещи. Но, кстати, такой момент – скорая, дежурившая на соревнованиях не повезла нас в больницу. Отказались, сказали, что они вообще никого не возят. Мы в итоге ждали обычную городскую скорую, и вот там нам все сделали очень быстро и качественно.
- Тогда зачем вообще нужна скорая на катке?
- А я вот тоже этим вопросом задавался – зачем вы здесь? С медиками этими мы даже не сразу состыковались. Мы пошли их искать - они сидели на льду с другой стороны, и мы не могли понять как до них дойти. В итоге всю работу сделала дежурная медсестра, а бригада скорой на арене вообще была, по сути, не нужна.
Варя в итоге получила рассечение. К счастью, даже зашивать не пришлось. Но при этом я только сейчас замечаю, что она начала отходить. Только сейчас. У нее три месяца кружилась голова на вращениях, болела. Это началось по возвращении в Москву – и чуть ли не по сей день. Сейчас, вроде, не жалуется. Хотя допускаю, что все еще могут быть какие-то отголоски.
- Может, стоит ужесточить правила на этот счет? Допустим, запретить спортсменам докатывать программы, когда есть падение на голову.
- Сложный вопрос. Во-первых, это ведь очень редко случается. Многие рефери за всю свою карьеру не так часто с таким сталкиваются. Стоит ли менять правила ради таких редких ситуаций? Да и для самих спортсменов – ну вот запретили бы Варе с Пашей катать, дисквалифицировали. Они лишились бы очков и возможности отобраться в сборную. Не отобрались в сборную – лишились финансирования. Нужно очень серьезно разбираться.
- С какими парами вы работаете?
- Со всеми. Единственное – с Бойковой/Козловским не работаем. С ними работают Этери Георгиевна, Павел Слюсаренко, Даниил Глейхенгауз, Сергей Дудаков, Максим Траньков и Алексей Тихонов. Работы много, но эта работа в кайф, семья хоть и редко меня видит, но поддерживает. Мои дети тоже занимаются фигурным катанием в команде Тутберидзе, в самой младшей группе.
- Есть мнение, что европейское парное катание дико просело без наших. Как специалист, объясните – справедливо?
- Уровень-то, может, и не так сильно просел. Ведь те пары, которые сейчас в топе, в основном тренируются у российских специалистов. И ребята понимают, что им надо просто сделать то, что они умеют. Выше головы прыгать не надо, бороться с нами – тоже. Мне кажется, из-за этого у международных пар есть риск замкнуться в себе и отстать. Поэтому без россиян, конечно, парное катание не загибается. Но и не развивается тоже.
- А мы сами разве отстать не можем? Тоже ведь в своем соку сейчас варимся.
- Это может случиться, если спортсмены потеряют мотивацию. Но в нашей группе я такого не замечаю, мы еще только начинаем. Я эту ситуацию могу сравнить с подготовкой к важному старту в роли запасных. Непонятно, поедешь или нет, но как только это случится, тебе обязательно нужно быть готовым. Сейчас наша работа именно в этом и состоит.
- Напрашивается другая аналогия – с запасным вратарем в футболе. Сидишь себе и не знаешь, дадут ли тебе вообще хоть когда-то сыграть.
- Есть такое. Но мы, к сожалению, ничего с этим поделать не можем, но я уверен скоро на всех международных соревнованиях мы вновь услышим гимн Российской Федерации.
