Артур Лекус продолжил: «По-моему именно в тот период Эстония встала на откроенный антисоветский путь, который сказался на жизни и службе. Открытых массовых протестов я не помню, но что-то наподобие холодной войны происходило повсеместно. Советскую власть стали именовать не иначе, как властью оккупантов, а современные воинские части – войска оккупационного режима.
За годы жизни в Эстонии, мне показалось, что эстонцы, казалось бы, очень спокойный народ, способны совершать провокационные действия без активного противостояния. Из Уголовного кодекса ЭССР изъяли статью об ответственности за уклонение от воинской службы, что позволяло без последствий не являться по призыву или покидать воинскую часть, после чего жители Прибалтики, проходящие службу, начали массово покидать расположения своих частей, так как не было оснований для возбуждения уголовного преследования.
С высоких трибун и в СМИ стало нормой призывать русских, родиной которых не является Эстония, убираться восвояси: «Русские, которые здесь останутся, смогут только засеивать эстонские поля!» - Истерила какая-то важная новоявленная патриотка с экрана ТВ. И подобного рода призывы становились нормой, похоже, даже собаки стали по-особенному лаять на русскоговорящих.
Повторюсь, что открытых провокационных действий против военнослужащих я не помню, но караулы обязали нести службу в касках и бронежилетах. Полк переживал не лучшие времена: как эпидемия, начались массовые оставление части срочниками, в том числе призванными из РСФСР.
Часто утром из офицеров, надевших гражданскую одежду, назначались патрули на вокзал и аэропорт для «отлова бегунков». Однажды меня командировали в Челябинск для возвращения в часть бойца, который покинул часть и явился в Комитет солдатских матерей, рассказывая про дедовщину со стороны сослуживцев – эстонцев.
Это - ложь! Эстонцы в полку не служили на момент его призыва. Прокурор Челябинского гарнизона в это все не поверил, написал письмо коллеге в Таллин и вызвал представителя полка. И в такие вояжи почти каждый день оправлялись офицеры полка.
В дивизию прибыли офицеры с семьями из состава частей, выведенных из ЗГВ, и тыловики в срочном порядке организовывали размещение в пустой казарме, как в фильме «Офицеры». По-моему, тогда Армия хлебнула сполна последствия поспешного, совершенно непродуманного вывода войск. Технику, конечно можно разместить, а людей?
Кое-как офицеров «раскидали» по другим частям, но были и те, кто решился написать рапорт на увольнение, особенно молодые офицеры. Так началась первая волна массовых увольнений.
Не вспомню, когда произошел приезд в Тонди, начинавшего набирать популярность, питерского журналиста Невзорова со съёмочной группой. Приезд был несколько театральным: Александр Глебович уже тогда был знатным позёром: его сопровождала охрана, а сам он был в бронежилете.
Это произошло после того, как на него было совершенно странное покушение, как тогда шутили злословы : « Пострадала кожа на его… куртке!». Помните, как он вел передачу «600 секунд» неизменно в кожаной куртке? Позднее вышел фильм из цикла «Наши», в котором достаточно правдиво отображена действительность тех дней, происходившая, в том числе, и в военной среде.
Помню сюжет с эмоциональным интервью русской женщины: «Да, какая я - оккупант? Я оканчивала во Пскове учебу на штукатура-маляра, когда приехали представители Эстонии и, обещая златы горы и жильё, заманили меня работать на строительстве объектов для олимпийской регаты восьмидесятого года и нового района Ласномяэ. Не обманули – квартиру дали! Но почему я должна убираться? Я сюда не напрашивалась, и ехать мне некуда!» - Говорила она почти со слезами на глазах!
Вот, ведь реальная судьба. И сколько таких судеб было в Эстонии! Если не ошибаюсь, то в Литве и Латвии не было таких тенденций. Очевидно, что посмотрев этот репортаж, в городок приехал, правда, менее пафосно, Эдгар Сависаар – новый премьер Эстонии. Он обошел всю территорию, в том числе и жилой фонд, побеседовал с женами офицеров и провел совещание с комдивом и его замами.
Изменений после визита не последовало, но хотя выдали карточки покупателя и талоны на продукты и товары. Да, да! Именно в Эстонии ввели продажу многих товаров при предъявлении специальной карточки с фотографией и талонов. Изначально военным их не выдавали, так как это была функция ЖЭКов, а у многих нас даже прописки, не говоря уже о жилье!
Именно в Эстонии начался резкий рост цен, инфляция и дефицит продуктов и табачных изделий. Именно там я впервые в жизни стоял в очереди за хлебом. Банки постоянно задерживали выдачу наличных воинским частям и как следствие – нерегулярность выдачи денежного довольствия.
Иногда его выдавали частями. Я тогда получал 390 рублей, цен тех я уже не помню, только вот запомнил лук по 4 рубля. А как же откушать салатик без лучка?
Ещё одна тенденция того периода - увольнение прибывших выпускников училищ. Лейтенанты прибывали в часть и, видя всю эту картину откровенно «забивали на службу», писали рапорта и практически после утреннего развода уходили по своим делам! Главной головной болью майора Лагунова - заместителя начальника штаба полка, было формирование суточного наряда.
Конечно же, был график и накануне заступления в наряд до всех доводили приказание под роспись, но как эту роспись получить, если заступающего просто не найти? Помню постоянные скандалы, когда Логунов по сто раз переделывал приказание, вставляя в него первого встречного потенциального дежурного. От него убегали, как от судебного пристава. Картина того времени:
- Лекус, ты сегодня заступаешь дежурным по парку - распишись!
- Товарищ майор, мне вроде бы не по статусу. Вы бы еще меня назначили дежурным по КПП или посыльным по штабу! Лейтенантов в полку, что ли не стало!
- Да, х…ли я сделаю, они бл…дь, рапорта понаписали и пох… им всё!
Точно не знаю, но был слушок, что позже в некоторых частях офицеров назначали караульными. Сами понимаете, какие настроения были тогда у офицеров и прапорщиков. Никакой поддержки, как я понимаю, от новоиспеченного Президента СССР не было.
Мне вообще кажется, что он недолюбливал и побаивался военных – вспомните историю с Рустом и увольнением Маршала Соколова! Я не вспомню ни одной из его пламенных речей, где бы поднимался вопрос об Армии. Зато он извивался как уж, после тбилисских событий, обеляя себя и подставляя Командующего ЗакВО!
Было проведено офицерское собрание, где присутствующие задавали прямые вопросы командованию дивизии с одним лейтмотивом: а что будет дальше? Но лично я тогда понял, что и у командования такие же вопросы к более высокостоящим руководителям.
Возникла новая тенденция: все, кто мог, использовали все свои связи и возможности. Что бы перевестись в другой округ. У меня таких возможностей не было. Была попытка с училищем, но тщетно.
И еще одна примета времени: многие, ожидавшие решения по увольнению, шли работать по договорам на таллиннские предприятия, получая там живые деньги, гораздо бОльшие, чем на службе.
Давайте сходим на перекур в тамбур, и я расскажу для отвлечения забавную историйку.
Темное зимнее утро. Я надеваю шинель и выхожу из дома на остановку автобуса, что бы ехать в Тонди. Люди на остановке, как то странно посмеиваются, глядя на меня, но ничего не говорят. Подошёл автобус и я, поднимаясь по ступеням в салон, ощутил прикосновение к кисти руки сзади, чего- то мокрого. Я завел руку за спину и к своему ужасу вынул сзади из-за воротника ….влажные белые колготки дочери!!!
Я резко свернул их и положил в карман брюк-галифе. Картина, когда стоит офицер, а сзади от воротника шинели свисают колготки, видимо, достойна эпизода комедии, но мне было не до смеха. Как это получилось, я сообразил, отойдя от конфуза. Квартира была очень влажной, не смотря на отчаянную борьбу печки с этим явлением прибрежной морской зоны.
В этих условиях бельё сохло сутки на натянутых по всему коридору веревках. Надевая шинель я захватил воротником край, свисающей колготки, и просто этого не заметил это выдающееся событие. Вот в таком виде я и отправился исполнять священный долг. Но это ещё не всё.
После утреннего развода, я направился в техчасть, снял шинель, и получил ещё одно потрясение: на мне была короткая тужурка а спереди на брюках от колготок, которые я поспешно сунул в карман, образовалось большое влажное пятно на самом интересном месте, из-за которого мне пришлось просидеть за столом добрых полчаса, дабы не прослыть энурезником.
Вскоре, но из-за этого случая, нам, проживающим далеко от полка, было рекомендовано, во избежание провокаций, ездить на службу в «гражданке». Хорошенькое дело – офицер должен скрывать свою принадлежность к армии! Азохен вей!
Рассказать ещё перед переходом к путчу? Пожалуйста!
Наша дочь Тома очень рано стала говорить, причем резко и предложениями, что вызвала тревогу у моей мамы - профессионального логопеда и специалисту по аномалиям в развитии детей (ранее развитие, в отдельных случаях является своего рода патологией)
В Челябинске она была авторитетным и признанным специалистом. В отпуске мама протестировала внучку с помощью новейших технологий того времени и успокоила себя и нас: есть опережающее развитие, но не патология. Тома очень хорошо говорила в свои неполные три года и очень быстро запоминала все фразы и стихи.
Как-то мы ехали на трамвае мимо памятнику Калинину, и она поинтересовалась, довольно громко: что это за дедушка и услышавший этот вопрос подвыпивший дядька, видимо недовольный советской властью, опередив меня, пояснил ребенку, что это – «козел бородатый».
Через несколько дней мы проезжали тем же маршрутом, и дочка громко сообщила, как заправский экскурсовод: «А вот и козел бородатый!» По-моему, пассажиры только засмеялись, и никто не стал сообщать «куда надо».
Накануне восьмого марта Тома ходит по квартире и повторяет четверостишье для утренника:
- Каждая дочка, как не мала,
- Маму поздравит восьмого с утра!
Мне вдруг в голову, совершенно спонтанно пришло импровизированное продолжение:
- Купит чекушку, закуску найдет.
- Выпьет, закусит и в садик пойдет!
И что Вы думаете? Дочка слово в слово прочла это продолжение на утреннике, вызвав бурный смех!
Бедная, мама Инна. Представьте её объяснение с заведующим! Если бы та, нас не знала, то, что можно подумать об этой семье. После этой истории мы решили при ребенке «фильтровать базар», как сейчас, модно говорить.
Три дня нас сильно ПУТЧило!
Рано утром 19 августа 1991 года, нас разбудил сильный стук во входную дверь. На пороге стоял посыльный, закрепленный за моим адресом с приказом по тревоге прибыть в полк. В дежурном ГАЗ-66, уже сидели несколько офицеров полка, живущие в городе и ничего не знавшие о причинах тревоги, но понимание, что это не учебная тревога было!
В полку была беготня, все переодевались в полевую форму и получали личное оружие, а из парка выходили БТРы. Я спросил политработника о причинах тревоги, и он радостно сообщил: «Горбача скинули, теперь будет в стране порядок!»
Это звучало как из прошлого: «В Питере революция, Николашку скинули – заживем!». Что интересно, тот же политработник, спустя три дня так же радостно вскрикивал: «Хунта не прошла! Отстояли Конституцию!» Вот классика флюгеризма.
На построение нам объявили о введении специального положения, офицеров управления полка распределили по БТРам с экипажами и полным боекомплектом. Затем распределили по точкам, пояснив, что пока просто находится на точке и ждать уточнения задач.
Я с экипажем, в составе водителя и двух стрелков, выдвинулся на территорию телецентра «Надежда», примыкавшего к территории Тонди. Я ехал на броне и видел притихших, испуганных прохожих и смотрящих с балконов и окон разбуженных ревом моторов, жильцов.
Они уж точно, на тот момент ничего не знали. Директиву, поступившую от Командующего, им не зачитывали. «Лебединое озеро» еще не начали транслировать…» (продолжение - https://dzen.ru/a/ZlSUWkJB3RV_LBjC)
