Для хирурга, колдовавшего над Фроловом, эта операция была бы рутинным мероприятием, если бы Сергей Иванович накануне совершенно случайно не подслушал беседу двух выздоравливающих срочников, занятых наведением порядка в смежном с ординаторской помещении. Ребята, не зная о присутствии постороннего, рассказывали друг другу о своих сослуживцах, которым не посчастливилось попасть Кабульский госпиталь, а в результате они лишились конечностей, дарованных людям самой Природой. «Понимаешь, братан? – Убеждал товарища инициатор разговора, отжимая тряпку в ведре. – В других госпиталях лепилам дела нет до солдат. Им план подавай. Какой?.. Откуда мне знать? Зачем им ковыряться, потеть, если чик - и нет проблемы… Моего земелю с легонца подранило, так нет… Отхреначили ногу по самое не хочу. Дескать, гангрена началась. А какая гангрена, если он через три часа уже в медроте был? Вот я и говорю, братишка, нам крупно повезло, что на борт до Кабула попали. Здесь врачи нормальные. Зря калечить не будут…». Разговор в подобном ключе длился ещё несколько минут, обрастая невероятными, на грани садизма, подробностями, всё сильнее и сильнее раздражая Сергея Ивановича и едва не доводя его до бешенства. В конце концов доктор не выдержал, но вместо того, чтобы, руководствуясь профессиональной этикой, вступиться за коллег и прочитать бойцам гневную нотацию, осторожно, на цыпочках выскользнул из ординаторской…
***
Войдя в операционную, Чеботарёв первым делом спросил ассистента о состоянии пациента. Тот, зачем-то обменявшись взглядами с операционной сестрой, коротко буркнул: «Не жилец». Опытная помощница, заметив помрачневший взгляд хирурга, сочувственно произнесла, явно стараясь взять часть вины за предстоящую потерю на себя: «Только зря время потеряем, Сергей Иванович. На очереди ещё трое больных». Доктор, исподлобья оглядев бригаду, решительно шагнул к столу, бросив из-за плеча: «Это мы ещё посмотрим» …
***
Три дня после операции Сергей Иванович ходил сам не свой. Он извёл реаниматолога расспросами о перспективах рыжего пациента, в котором едва теплилась жизнь. К исходу третьих суток в ординаторскую заглянул взъерошенный коллега и, неумело отбив чечётку, замер в нелепой позе то ли орла, то ли пугала.
- Охренел? – Устало поинтересовался Чеботарёв. – Или отпуск у начальства выклянчил? Рассказывай, Антон. Хватит дурака валять.
Реаниматолог выпрямился, присел напротив озадаченного хирурга и заговорил с обиженным видом:
- Тебя не поймешь, Серёга. То ты носишься со своим рыжим, как с писаной торбой, то носа к нам не кажешь. Уже часа три. А между прочим, твой Фролов …
Антон умолк, выдерживая паузу, и уже хотел продолжить, но Сергей Иванович опередил, задав вопрос непослушными губами:
- Что с ним? Говори…
Коллега, позабыв заранее подготовленные фразы, заговорил, едва справляясь с распиравшим грудь восторгом:
- Открыл глаза твой Фролище. Открыл! И мало того… Знаешь, что он попросил? Ставлю десять чеков: ни за что не догадаешься.
Чеботарёв вдруг засуетился, пытаясь понять куда подевались очки. Обнаружив их в нагрудном кармане, успокоился и, близоруко прищурившись, взглянул на товарища:
- Что?
- Водки! – Антон даже руки потёр от удовольствия. – Водки! – Повторил реаниматор и тут же спросил. – Ну не мужик? Разве такой парнище мог умереть у тебя на столе? Да ни за что! Пойдём, Иваныч. Так и быть, покажу я тебе крестничка...
***
На следующее утро Сергей Иванович, стукнув для порядка в дверь, не дожидаясь разрешения, вошёл в кабинет начальника отделения. Майор, искоса взглянув на вошедшего, кивнул на стул и снова погрузился в бумаги. Выждав пару-тройку секунд, Чеботарёв деликатно покашлял в кулак. Начальник, обречённо вздохнул, оторвал взгляд от документов и тут же выдал «пулемётную» очередь:
- Чего тебе? Проблемы? Планёрки мало? Там-то почему молчал? Или секреты какие?
- Нет, Армен Гамлетович. Секретов у меня нет. На планёрке молчал ради экономии времени. – Сергей Иванович отвёл глаза и энергично потёр затылок. – Я по поводу больного Фролова. Он сейчас в реанимации.
Начальник неумело изобразил удивление:
- Какого-такого Фролова? Твоего рыжего, что ли?
- Почему «моего»? - В отличие от майорского, удивление доктора было вполне искренним. – Или просто к слову пришлось?
- Да брось, Сергей Иванович! Всё отделение знает, что ты к нему неровно дышишь. Он тебе кто? Родственник?
Чеботарёв с трудом заставил себя сохранить спокойное выражение лица:
- Нет. Фролов мне не родственник. Просто случай неординарный. У парня практически не было шансов выжить. Три дня после операции на грани…
Майор сдержано усмехнулся:
- Тебе ли привыкать, Иваныч? Мало народу с того света повытаскивал? Короче, зачем пожаловал?
- Слышал, что из округа две разнарядки пришло на перевод в Бурденко. Надо бы Фролова туда отправить. Ни здесь, ни в Ташкенте ему не помочь. В лучшем случае инвалидом станет. Бурденко - дело другое. Там он сможет вернуться к полноценной жизни. Поверь, брат Арменка. Я знаю, что говорю.
Начальник хитро прищурился:
- Опоздал ты, брат Сергуня, со своим ходатайством. Я его в первую очередь записал. Так что зря у меня время отнимаешь.
— Вот как? – Удивлению доктора не было предела. – А за какие «заслуги»?
- Из чисто меркантильных соображений, коллега. Пациент твой уникальный, и ситуация вокруг него не менее уникальна. Он уже полгода как гражданский человек. Непонятки со всеми видами довольствия. Как его рассчитывать? Не знаешь? То-то. Вот и я не знаю. В моей практике подобного прецедента не было. Так что разнарядка — это что-то вроде спасительного круга для меня. Пускай в столице голову ломают. Им проще. До министерства, можно сказать, рукой подать. Так что освобождай мой кабинет с чистой совестью. И прямо сию минуту…
***
Фрол чётко видел себя стоящим плечом к плечу с пацанами-одноклассниками на пустыре, что за школьным двором, в готовности дать решительный отпор шпане из параллельного класса. Всё по-честному: стенка на стенку. Он смотрел в глаза своему извечному сопернику Сашке Синцову и думал о том, что на этот раз сумеет вернуть должок в виде синяков под обоими глазами. «Надо бить прямо в переносицу. Чуток пониже лба» - успел прикинуть Олег, но в этот момент чьё-то лицо загородило обзор, заполонив собою всё пространство пустыря. Фрол дёрнулся, пытаясь оттолкнуть внезапное препятствие…
- Да тише ты, шальной!
Уверенный голос показался Олегу знакомым. С трудом открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним женщину в белом халате. Догадка молнией ударила в мозг:
- Настя? Где я? – Звук собственного голоса помог сфокусировать зрение, и Фрол разочарованно прошептал. – Ты почему так растолстела, Настюха?
Добродушное лицо медсестры заметно помрачнело, но она сумела сдержаться:
- Чай не красна девица. Шестой десяток пошёл. Повернуться на бок сможешь? Замучалась я тебя ворочать. Давай, пробуй. Мне укол надо сделать.
Олег кряхтя повернулся на бок и, с трудом поймав нужную мысль, смог сформулировать тревожащие его вопросы:
- Где я? Почему один? Где остальные?
Сестра похлопав ладонью по тощей ягодице пациента, ответила неспешно, видимо соизмеряя каждую фразу с количеством вводимого препарата:
- В госпитале имени Бурденко… В Москве… Где остальные не знаю… Тебя к нам одного привезли.
Фрол не чувствовал укола, но по характерному лязгу догадался, что процедура закончилась. Ему не терпелось задать немолодой сестре очередную порцию вопросов, но та успела опередить:
- Ты в отделении уже полторы недели. Три раза с того света вытаскивали. И каждый раз ты у доктора водку спрашивал. С детства алкаш, что ли? По наследству передалось? Ещё вопросы есть? Тогда задавай, покуда не заснул.
Олег почувствовал, как пустеет мозг, освобождаясь от мыслей и тревоги. Он попытался вспомнить что-то чрезвычайно важное из своей догоспитальной жизни, но слабость накрыла его, и он вновь увидел себя стоящим на пустыре, что за школьным двором, в готовности дать отпор пацанам из параллельного класса. Всё по-честному: стенка на стенку.
***
Полковник с негодованием взглянул на стоящего у стола майора:
- Ты сам читал эту галиматью?
Офицер неуверенно пожал плечами:
- Читал. А что здесь не так, товарищ полковник?
- Всё! Сержант был в плену. Неизвестно, как он оттуда смог сбежать. В годы войны за такие дела без разговоров к стенке ставили. И правильно делали. А командование сороковой армии решило из предателя героя сделать. Нет. Я на подпись к Командующему округом это представление не понесу. Забирай и подумай над формулировкой аргументированного отказа.
Примерно через полтора месяца:
Трунов забежал в свой кабинет на минуточку. Дел было невпроворот, а время не собиралось сбавлять ход, подстраиваясь под служебный ритм оперативника. Дмитрий, спеша и ругаясь вполголоса, открыл сейф, чтобы достать картонную папку с документами, но в этот момент на столе ожил аппарат междугородней связи. Капитан хотел было отмахнуться и даже шагнул к двери, но интуиция заставила поднять трубку:
- Трунов. Слушаю вас.
- Привет, Дима. Ташкент беспокоит. Не узнал? – Скороговоркой отозвалась трубка.
- Связь плохая, голос искажает. – Попробовал оправдаться Трунов, лихорадочно перебирая в уме короткие командировочные знакомства. – Намекни, чтобы я со стыда не сгорел.
- Не переживай, Дмитрий Игоревич, не обижусь. Сам виноват. Хотел попроще. Майор Шмелёв. Я по поводу твоего афганского потеряшки Фролова. Нашёлся боец.
Трунов неожиданно почувствовал сухость во рту:
- Правда? И где он?
- У тебя под носом. В Бурденко. Извини, что быстро не получилось. Вояки затянули. Сам знаешь, как они к нам относятся. Ответ на запрос завтра спецпочтой отправлю.
- Может, не стоит? Зачем тебе время терять?
- Стоит. Порядок есть порядок. Запрос на бумаге есть, значит и копия ответа должна быть к делу подшита. У нас с этим строго…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/