Среди русских военачальников Кавказской войны, пожалуй, нет более сложной и многогранной личности, чем Алексей Петрович Ермолов, с именем которого связано начало покорения Кавказа. Именно под командованием Ермолова русским войскам на Кавказе в широком масштабе пришлось столкнуться с таким новым для них явлением как «восточная война» — боевыми действиями, когда победа достигается не только на поле боя и далеко не всегда связана с количеством уничтоженных или пленённых врагов. К несчастью, неизбежной составляющей такой войны становится унижение и ограбление побеждённого противника, без которого победа не может быть достигнута в полном её смысле. Отсюда чрезвычайная жестокость действий и той, и другой стороны, которая порой не укладывается в голове современников и потомков.
Однако, проводя жёсткую политику, Ермолов большое внимание уделял строительству крепостей, дорог, просек и развитию торговли. Самым сложным для войск видом деятельности считалась прокладка дорог и просек, сопряжённая с колоссальным объёмом работы и постоянными столкновениями с противником. Например, при прокладке просек лес вырубался на дистанцию эффективного ружейного выстрела, т. е. если позволял рельеф местности – на расстояние до 500 м по обе стороны дороги. Подобная весьма затратная по времени и тяжёлая работа позволяла исключить возможность внезапного нападения на колонны войск.
Боевые действия на Кавказе вынудили изменить походный порядок движения войск. Если изначально сильным являлся авангард отряда, которому приходилось нередко первым попадать под удар противника, держась до подхода основных сил, то на Кавказе наоборот – усиленным являлся арьергард, замыкавший движение. Горцы нередко пропускали вперед передовой отряд и основные силы и нападали на арьергард, которому не принять бой было невозможно, а любая задержка по времени грозила тем, что он отстанет от основных сил и будет уничтожен.
В отношении вооружения войск Ермолов отдавал предпочтение гладкоствольному оружию, позволявшему за счет сравнительно высокой скорострельности компенсировать недостаточную точность большой плотностью (залповая стрельба) и интенсивностью огня. Нарезное оружие получает распространение у застрельщиков, составлявших охранные цепи колонн и действовавших обычно в паре. Причем, застрельщику рекомендовалось не производить выстрел до того момента, пока его напарник не успеет вновь зарядить штуцер. В ближнем бою, если позволяла местность, русская пехота проводила штыковые атаки в сомкнутом строю, опрокидывая численно превосходящего врага. Успеху штыковых атак способствовало и распространенное у горцев суеверие о том, что быть заколотым штыком – позорная смерть. При обмене телами погибших горцы отбирали тела убитых пулями: смерть от штыка они считали бесчестною.
Ведение боевых действий в специфических условиях Кавказа наложило отпечаток на обмундирование войск Кавказского корпуса. Начиная с ермоловских времен, происходят значительные изменения во внешнем облике казачьих частей и регулярных войск. Это было вызвано необходимостью приспособиться к условиям несения службы и ведения войны, а также слабым снабжением войск, когда быстро изнашиваемое обмундирование было невозможно заменить новым. Кубанское линейное казачье войско, по сути, заимствовало экипировку и вооружение черкесов. В пехоте на смену высоким киверам пришли папахи и фуражки. Сапоги, как правило, берегли, заменяя нередко горскими кожаными лаптями. Для ношения патронов нашивали газыри. Вместо ранцев брали вещевые мешки.
Меняется и полковая структура Кавказского корпуса. Если обычно пехотный полк имел в своём составе два-три батальона, то теперь полки превращались если не в дивизии, то уж точно вырастали до размера бригады. Так, знаменитый 77-й Тенгинский пехотный полк имел пятибатальонный состав, а Тифлисский пехотный полк вырос до восьми батальонов.
Ещё одной примечательной особенностью Кавказской войны стало достаточно широкое использование служебных собак. Они несли караульную службу при охране укреплений — как правило, выпускались в ночное время за вал укреплений. Для содержания собак выделялись определённые деньги от казны. В дальнейшем этот опыт был надолго забыт в войнах второй половины 19-го века.
С самого начала делалась ставка на постепенное освоение новых территорий, где одни только военные походы не могли дать полного успеха. Достаточно сказать, что от болезней и дезертирства войска теряли как минимум в 10 раз больше солдат, чем от непосредственных столкновений. Правда, единственным рычагом проведения политики на осваиваемой территории за неимением административного аппарата в руках Ермолова оставалась армия. Именно вокруг армейского костяка начнёт складываться гражданская система управления Кавказом.
Ермолов провёл ревизию крепостей и городов, приказав оставить ряд укреплений, построенных без учёта санитарных условий местности. Так, было оставлено укрепление Св. Николая на Кубани, а областной центр был перенесён из Георгиевска в Ставрополь. Основой будущих городов являлись военные поселения, в создании которых Алексей Петрович имел гораздо больший успех, чем Аракчеев. Он выдвинул и законодательно осуществил идею создания так называемых «женатых рот» и добился льгот для жён рекрутов, служивших в Кавказском корпусе. Постепенно исключительно военное население дополнялось крестьянами-переселенцами.
Далеко не все административные и экономические преобразования Ермолова имели успех, но, тем не менее, среди полосы военных походов, имея ограниченные ресурсы, ему удалось положить начало планомерному утверждению российской государственности на Кавказе. Временный отказ от стратегии Ермолова в 1830-х годах затянул войну на несколько десятилетий.
Политику А. П. Ермолова продолжил его друг и соратник Михаил Семенович Воронцов — один из героев Отечественной войны 1812 года и командир Русского оккупационного корпуса во Франции. В 1845 г. назначенный на пост наместника, Воронцов предпринял последнюю крупную попытку покончить с могуществом Шамиля одним решительным ударом — взятие аула Дарго. Преодолев завалы и сопротивление горцев, русские войска смогли занять Дарго, однако были окружены подоспевшими силами неприятеля и были вынуждены пробиваться назад с огромными потерями.
С 1845 г., после неудачной Даргинской экспедиции, Воронцов окончательно вернулся к стратегии Ермолова: возведению крепостей, строительству коммуникаций, развитию торговли и постепенному сужению территории имамата Шамиля. А дальше развернулась игра нервов, когда Шамиль неоднократными набеговыми операциями пытался спровоцировать русское командование на новый большой поход. Русское командование, в свою очередь, ограничивалось отражением набегов, продолжая проводить свою линию. С этого момента падение Имамата было вопросом времени. Хотя на несколько лет окончательное покорение Чечни и Дагестана задержала тяжелая для России Крымская война.
Завершающий этап Кавказской войны в Чечне и Западном Дагестане был связан с деятельностью князя Александра Ивановича Барятинского, который во многом продолжил линию Ермолова и Воронцова. После неудачной Крымской войны в российских верхах раздавались голоса о том, что необходимо заключить с Шамилем прочный мир, обозначив границы Имамата. В особенности этой позиции придерживалось министерство финансов, указывая на огромные и в экономическом смысле неоправданные расходы на ведение боевых действий.
Однако Барятинский, благодаря своему личному влиянию на царя, не без труда, но добился сосредоточения на Кавказе огромных сил и средств, о которых ни Ермолов, ни Воронцов не могли даже мечтать. Численность войск была доведена до 200 тыс. человек, получавших новейшее по тем временам вооружение. Например, данный этап Кавказской войны отмечен первым применением первой русской винтовки образца 1856 г., что значительно повысило огневую мощь отечественной пехоты и обусловило большие потери горцев. Князь А. И. Барятинский отмечал: «Нарезные ружья даже в том небольшом количестве, котором они в первый раз ныне употребились в войсках Отдельного Кавказского корпуса, принесли замечательную пользу в экспедициях нынешнего года. Везде, где употреблялось это оружие неприятель, удерживаемый употреблением оного в отдаленности, не мог наносить нам чувствительного вреда».
Избегая крупных рискованных операций, Барятинский медленно, но методично сжимал кольцо вокруг остававшихся под контролем Шамиля аулов, занимая одну твердыню за другой. Последним оплотом Шамиля стал высокогорный аул Гуниб, взятый 25 августа 1859 г. Несколько дольше – до лета 1864 г. продолжались боевые действия на Западном Кавказе.
Событиям Кавказской войны в экспозиции ЦМВС посвящен раздел в зале № 2. Здесь представлены образцы вооружения, личные вещи и награды участников Кавказской войны.
