Женщина в центре фрагмента фрески с нимбом на голове - Фла́вия Ю́лия Еле́на А́вгу́ста — мать римского императора Константина I. Она прославилась своей деятельностью по распространению христианства и проведёнными ею раскопками в Иерусалиме, в ходе которых, по утверждениям христианских хронистов, были обретены Гроб Господень, Жиаотворящий Крест и другие реликвии Страстей.
Елена почитается рядом несколькими христианскимицекрквями как святая в лике равноапостольных (Святая Равноапостольная царица Елена, Елена Константинопольская).
Точный год рождения Елены неизвестен. Как полагают современные историки, Елена помогала своему отцу на конной станции, разливала вино путникам, ожидавшим перепряжки и перекладки лошадей, или просто работала служанкой в трактире. Там она, видимо, и познакомилась с Констанцием Хлором, ставшем впоследствии правителем (цезарем) Запада. В начале 270-х годов она стала его женой, либо конкубиной, то есть, неофициальной постоянной сожительницей.
27 февраля 272 года в городе Наисс (совр. сербский Ниш) Елена родила сына — Флавия Валерия Аврелия Константина, будущего императора Константина Великого, сделавшего христианство государственной религией Римской империи. О том, были ли у Елены ещё дети, не известно.
В 293 году Констанций был усыновлён императором Максимианом и разошёлся с Еленой, женившись на падчерице Максимиана Феодоре. После этого и до начала царствования её сына сведения о жизни Елены отсутствуют. Вероятно, она не удалялась далеко от родных мест, так как её сын Константин начал возвышение, будучи вызваным в 305 году на запад отцом, ставшим императором западной части Римской империи. Не исключено, что Елена перебралась на запад поближе к сыну в Тревир (современный Трир), который стал резиденцией Константина после того, как он унаследовал от отца самую западную часть Римской империи. В брошюре, изданной епископатом и духовенством Трирского собора, сообщается, что святая Елена «отдала часть своего дворца епископу Агритиусу» под церковь, став основательницей Трирского кафедрального собора Святого Петра.
Когда Елена обратилась в христианство, ей было уже за шестьдесят. По свидетельству её современника Евсевия Кесарийского, это произошло под влиянием её сына Константина. Первые монеты с изображением Елены, где она титулуется Nobilissima Femina (букв. «благороднейшая женщина»), были отчеканены в 318-319 годах в Фессалониках. В этот период Елена, вероятно, проживала при императорском дворе в Риме или Трире, но упоминаний в исторических хрониках об этом нет. В Риме ей принадлежало обширное поместье Сессорий. В одном из помещений её дворца была устроена христианская церковь.
В 324 году Елена была провозглашена своим сыном августой: «венчал он царским венцом богомудрую мать свою, Елену, и позволил ей, как царице, чеканить свою монету». Евсевий отметил, что Константин доверил Елене распоряжаться царской казной по её усмотрению.
В 326 году Елена (уже в очень преклонном возрасте, хотя и в добром здравии) предприняла паломническое путешествие в Терусалим: «эта старица необыкновенного ума с быстротой юноши поспешила на восток». Скончалась Елена на 80-м году жизни — по разным предположениям, в период между 327 и 330 годами. Место её смерти точно неизвестно.
В возрасте около 80 лет Елена предприняла путешествие в Иерусадим. «Было у неё видение, в котором ей повелевалось отправиться в Иерусалим и вывести на свет божественные места, закрытые нечестивыми». Получив поддержку в этом начинании от своего сына, Елена отправилась в паломничество:
…божественный Константин отправил с сокровищами блаженную Елену для отыскания животворящего креста Господня. Иерусалимский патриарх, Макарий, встретил царицу с подобающею честью и вместе с нею отыскивал желанное животворящее древо, пребывая в тишине и прилежных молитвах и пощениях.
В поисках реликвий Страстей Христовых Елена предприняла раскопки на Голгофе, где, раскопав пещеру, в которой, согласно преданию, был погребен Иисус Христос, обрела Животворящий Крест, четыре гвоздя и титло INRI. Обретение ею Креста положило начало празднеству Возвдвижения Креста.
"Путешествуя по всему востоку с царственным великолепием, Елена осыпала бесчисленными благодеяниями как вообще народонаселение городов, так, в частности, каждого приходившего к ней; се десница щедро награждала войска, весьма много помогала бедным и беспомощным. Одним она оказывала денежное пособие, других в изобилии снабжала одеждой для прикрытия наготы, иных освобождала от оков, избавляла от тяжкой работы в рудокопнях, выкупала у заимодавцев, а некоторых возвращала из заточения".
Наиболее ранние историки (Сократ Схоластик, Евсевий Памфил) сообщают, что за время пребывания на Святой земле Еленой были основаны три храма на местах евангельских событий:
- на Голгофе — храм Гроба Господня;
- в Вифлееме — базилика Рожества Христова;
- на Елеонской горе — церковь над местом Вознесения Христа.
Согласно Сократу Схоластику, императрица Елена разделила Крест на две части: одну поместила в серебряное хранилище и оставила в Иерусалиме «как памятник для последующих историков», а вторую отправила своему сыну Константину, который поместил её в свою статую, установленную на колонне в центре Константиновой площади в Риме. Сыну Елена также направила два гвоздя от Креста (один был помещён в диадему, а второй — в уздечку). На обратном пути из Иерусалима Елена основала ряд монастырей (например, Ставровуни на Кипре), где оставляла частицы найденных ею реликвий.
Далее части Креста стали "гулять по свету" Крест был поделен на несколько частей, три из которых были наиболее крупными . Одна крупная часть осталась в Иерусалиме, другая была вывезена в Рим, третья в Константинополь.
Константинопольская, самая большая часть Креста, в качестве приданого византийской царевны Анны попала в Киев в 10 веке. В 1420-м году киевский епископ Андрей из политических соображений повез реликвию в Краков. Отправившись в Краков, епископ вспомнил завещание князя Ивана Ольшанского, который желал быть захороненным рядом с крестом. Из Киева в Краков поехал тогда и гроб князя.
По дороге в Краков были запланированы несколько ночевок, в том числе и в Люблине. Переночевав в обители доминиканцев, епископ Андрей отправился было дальше, но тут Бог простым и ясным способом дал знать о своем желании оставить реликвию в Люблине: лошади не желали двигаться с места, не реагируя ни на какие методы воздействия. Сдвинулись лишь тогда, когда с телеги сняли ларец с находящейся в нём частью Креста. Тогда отец Андрей решил отщипнуть от креста небольшой кусочек для другой обители, достал долото, но пробил себе им руку, не отщепив куска. Так остались в Люблине и крест, и мощи князя Ивана, и сам отец Андрей, не пожелавший расстаться с реликвией до конца дней своих. Он и похоронен под алтарем, где был установлен крест.
Эти события происходили по легенде.
В действительности же, политические обстоятельства, заставившие отца Андрея вместе с крестом покинуть Киев, стали камнем преткновения и для появления их в Кракове. Потому наилучшим вариантом оказался Люблин, где реликвия в течение некоторых десятилетий хранилась тайно в нише одной из часовен. Монахи, вступая в обитель, давали клятву в соблюдении тайны. Но через какое-то время, как известно, все тайное становится явным, хранение Креста рассекретилось и начали происходить чудеса. Тяжелобольная Eufemia Walicka после прикосновения к реликвии внезапна выздоровела. Затем Jan Gryz после молитвы в часовне с Крестом оставил свои костыли и более не вспоминал о них. Нотариально зафиксирован целый ряд внезапных выздоровлений, а также других чудес.
В 1649 году Богдан Хмельницкий встал со своей армией около Люблина с намерением взять город. Испуганные жители упали к подножию алтаря в церкви. Затем взяли Крест и совершили крестный ход до ратуши. Когда процессия подходила к концу, на потемневшем небе появился меч. От меча исходили лучи, а из каждого луча появлялись новые мечи. Все небо покрылось мечами, как будто целая армия ангелов выступила на защиту города. Суеверный Хмельницкий счел это плохим знаком и увел свои войска.
Предисловие к художественной части
Пороховой склад в фундамент которого заложили "плохой" камень, взорвался в 1919 году. Православную церковь перед которой некоторое время пролежал "плохой" камень, снесли в 1924 году.
Еще двадцать лет камень не напоминал о себе. Но потом неизвестно как опять оказался в Старом городе Люблина– на Иезуитской улочке, напротив Брамы Тринитарской, 60-метровая башни, построенной в 1819 году.
Началась Вторая мировая война. Немцы бомбардировали город. И самое большое количество жертв в результате тех бомбардировок было зафиксировано в непосредственной близости от "плохого" камня.
Предлагаю вниманию уважаемых читателей очередную публикацию приквела про дядю Прохора.
На третий день пути колонны военнопленных германский фельдфебель объявил, что врем использования повозкой немощными русскими офицерами закончилось. Пришлось собрать ещё "кучку добрушек, чтобы продлить абонемент". В этот раз в этом "мероприятии" приняли участие и несколько унтер-офицеров, отдавших свои кольца и портсигары за право некоторым из них определённое время ехать, а не идти пешком. Теперь Проне удавадось посидеть на повозке только в течение получаса каждые три=четыре часа. Но ноги тем не менее его постепенно "приходили в норму". При помощи Сергея Лосинского, а также сучковатой и толстой палки ему удавалось уже проходить по три-четыре версты без отдыха.
На следующий день почти уже пройдя "свои" четыре версты и предвкушая близкий получасовой отдых в качестве пассажира "обчественной" повозки, Проня не заметил в дорожной пыли яму и подвернул ногу. Доковыляв до обочины, он стал пытаться самостоятельно растереть вывих, но нужный результат не приходил. Колонна проходила мимо, на крики подпоручика "позовите лекаря" никто не реагировал. Наконец сидящего на земле Проню заметил Сергей, кивнул головой и махнул рукой:
- Держись, я сейчас!..
Через несколько минут хвост колонны миновал подпоручика и солнце над ним заслонили силуэты двух конвоиров. Попытка подпоручика выполнить их команду встать и пройти вперёд, закончилась тем, что он со стоном опустился в придорожную пыли уже через несколько шагов. В глазах от боли потемнело. Крики и ругань конвоиров слышались теперь сквозь некую пелену. Отчетливо Проня услышал только лязг винтовочного затвора и фразу, который его мозг "автоматически" перевёл с немецкого на русский:
- Стреляй ему в голову, Фридрих, а то потом опять придётся добивать штыками или за лишний патрон отчитываться...
Через мгновение Проня услышал громкий собачий лай и голос второго конвоира:
- Смотри, Ганс, эта овчарка того гляди на нас бросится!
- Ну так пальни в неё сначала!
- А если промажу?
- Не промажещь с такого расстояния! В крайнем случае я подтвержу фельдфебелю, что была явная опасность для твоей жизни.
- Сам стреляй тогда в собаку, а я подтвержу...
- Ну ты и зануда!..
Над Прониной головой раздался выстрел. Собачий лай прекратился. Подпоручик услышал теперь насмешливую фразу Ганса:
- Ну ты и мазила!..
- Сам бы попробовал! Она всё время прыгала...
- А теперь где она?
- Не знаю. Может за тем кустом?
- Короче так, я подтвержу обоснованность твоего выстрела только за две сигареты...
- Ну ты и...
Кем был по мнению Фридриха Ганс Проня не услышал. Зато он услышал крик Сергея:
- Прохор, я лекаря привёл!..
Пока Сергей буквально ещё с полминуты заговаривал зубы конвоирам, лекарь, покрутив сустав, дернул Проню за ногу. Боль резко "взбрыкнула", но буквально через несколько секунд стала "опадать". Нащупав в руке поданную ему палку Проня встал и сделал несколько неуверенных шагов. Сергей подставил плечо, конвоиры уже дежурно пробурчали "шнель, шнель", продолжая переругиваться между собой. Проня повернул голову к прапорщику:
- Спасибо тебе, Сергей! И Хильфе тоже...
- Кому-кому помощь?.. Ты что бредишь, на солнце перегрелся, русский с немецким путаешь?
- Возможно... Приставят тебе винтовку в голове, так ещё не то спутаешь...
- Со мной уже такое проделывали в том окопе. Я тебе рассказывал... Больше - непреведи Господь!
На пятые сутки колонна добралась до окраины Люблина и "влилась" в состав нескольких тысяч военнопленных, размещавшихся в поле площадью несколько гектаров, огороженном забором из колючей проволки. Первые сутки вновь прибывшие военнопленные обживались, знакомились с "аборигенами" и порядками, установленными охраной лагеря.
Сергей следующим вечером стал рассказывать любителям культурно провести время очередную легенду про Люблин. Слушателей-участников таких "устных вечеров" набралось уже больше дюжины. Прошлым вечером был рассказ про Святую царицу Клену и про то, как часть Святого Креста попала в Люблин и как она влияла потом на события внутри и вокруг города. В этот раз прапорщик стал рассказывать легенду про "плохой" камень:
- В средневековье, как вы знаете господа, система наказаний была очень суровая и жестокая. Провинившихся в тюрьму, на каторгу или в арестантские роты не ссылали. Наказывали преступников быстро и делали это публично, на площади перед большинством жителей города. Пороли, калечили, казнили. Люблин, как город большой, имел собственного "штатного" палача, приводившего приговоры в исполнение на Бернардинской площади. На этой площади была установлена плаха, сооруженная из дубового пня, стоящего на камне. Однажды палач покарал невиновного. И топор его с такой силой вонзился в колоду, что раскололась она на две части, а в камне, лежащем в основании, осталась щербина.
На площади после этого случая поставили новую плаху, а старый камень за ненадобностью перетащили на площадь при улице Рыбной. Шла как-то по той улице жена одного ремесленника, спешила отнести мужу обед. Споткнулась, упала, а суп из горшка вылился на этот камень. Все местные собаки сбежались, привлеченные запахом вкусного супа, все вылизали с камня. И тут же рухнули мертвыми. Горожане ужаснулись этому происшествию и стали называть это место "Psia Górka" (Собачья горка). Они теперь стали стараться обходить камень стороной, поскольку заметили, что любой контакт с ним – прикосновение рукой или босой ногой – приводит к несчастьям для коснувшегося.
Однажды, не верящий в приметы пекарь, решил использовать этот камень при постройке печи в своей пекарне. А через некоторое время его жена вместе со своим любовником затолкали несчастного пекаря в ту саму печь, где он и сгорел живьем. Камень вернулся на Собачью горку. И вскоре ослепил каменщика, который со злости ударил его молотом. Тогда горожане решили, что если заложить этот камень при строительстве церкви (а как раз собирались строить Тринитарский костел), то он утратит свою дьявольскую мощь. К несчастью, проклятье и тут дало себя знать – костел так и не был достроен, хотя уже стояли стены и звонница, но на внутреннюю отделку денег не хватило. Стены купил один богатый горожанин, которого звали пан Павенчковский. Он убрал камень, а здание переоборудовал под жилой дом, который сейчас есть в городе.
В результате череды дальнейших перемещений камень оказался на Литовской площади перед православной церковью. И в скором времени с ее колокольни упал солдат, при падении разбивший голову о проклятый камень. Опасаясь за судьбу церкви, наши власти распорядились утащить камень куда-нибудь подальше. Позже этот камень подобрали и использовали при закладке фундамента порохового склада. Со складом этим пока ничего плохого не случилось... Мы сегодня мимо здания этого скоада как раз проходили. Но, как говорится, поживём - узнаем.
- Господин прапорщик, всё, что вы рассказываете, чрезвычайно занимательно. Но раз вы из этого города родом, может быть вы как-то поспособствуйте, чтобы ваши родственники или знакомые помогли нам с прокормом? А то мы на одной похлебке из свеклы, капусты и картошки долго не протянем. Эти ваши действия нас ко многому обяжут...
- Я уже вчера попросил прачку, которая приносила бельё охранникам, связаться с моим дядей, господин штабс-капитан!
- Вот и замечательно!.. Одними легендами сыт не будешь.
- Слышите, господа! Второй вечер подряд где-то поблизости в лесу крупная собака лает. Пока ваша колонна не прибыла, в лагере только овчарок охраны слышно было...
Вечная Слава и Память всем защитникам Родины!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
